Татьяна Алюшина - Не могу тебя забыть Страница 46

Она ни с кем не разговаривала, не вставала, не двигалась, не ела и не пила.

Родители были в шоке, найдя ее в таком состоянии вечером, когда вернулись с работы. Как-то Юлька нашла в себе силы, чтобы сказать им:

— Я здорова, все в порядке. Мне надо полежать.

Больше она не отвечала ни на какие вопросы и не реагировала на окружающих. Приходил какой-то врач, наверное, родители вызвали. Юлька дала ему себя осмотреть, померить давление, но и на его вопросы не отвечала.

Илья не позвонил, не приехал, вообще никак не проявился, но Юльке было безразлично. О чем думала она эти двое суток?

Юлька не помнила. Может, она менялась, жизнь в ней менялась, а может, умирала ее надежда? Последняя надежда.

На третий день утром Юлька встала с кровати, чувствуя себя старой. Болело все: голова, внутренние органы, мышцы, кости, даже корни волос — все тело. Шаркая ногами, как древняя старушка, она поплелась в ванную. Увидев ее, мама подскочила со стула на кухне и кинулась следом.

— Девочка моя. Солнышко! Что с тобой случилось? — Перепуганная и измученная мама не знала, как помочь своему ребенку. Юлька обняла ее, прижалась к маме и постаралась успокоить: — Теперь все будет хорошо, мамочка!

— Тебя кто-то обидел? — отстранилась и заглянула ей в лицо мама.

— Нет, — устало ответила Юлька. — Просто все встало на свои места.

— Илья? — поняла мама. Юлька кивнула:

— Только не расспрашивай меня ни о чем. Ладно? Все будет хорошо, я обещаю.

Мама недоверчиво всматривалась в Юлькино лицо.

— Мамуль, — попросила Юлька, — сделай, пожалуйста, завтрак. Много и вкусно.

— Сейчас сделаю! — пообещала мама, украдкой вытирая все-таки катившиеся слезы, и постаралась улыбнуться.

— А где папа?

— На работу ушел, он два дня возле тебя сидел, теперь мое дежурство.

— Спасибо. Я сейчас искупаюсь, ты меня покормишь и поможешь собраться.

— Куда? — испугалась мама.

— Я в Питер поеду, к Людке Зосимовой. Она вышла замуж, теперь там живет и очень настойчиво приглашает меня в гости. Вот я и поеду.

Поздно вечером у нее был поезд, Юлька складывала вещи в сумку и слышала, как шепчутся на кухне родители. Папа, обрадованный новостью о ее выздоровлении, пришел домой пораньше, удостовериться лично, что с доченькой все в порядке.

— Что у них случилось, как ты думаешь? — спросила мама у отца.

— Не знаю, может, Юлька ему в любви призналась, а он объяснил ей, что любит ее по-другому? — предположил папа.

— Господи! Она так переживала! Она изменилась даже, ты посмотри, на кого она похожа! Как смерть ходит!

— Ну, ну, не надо драматизировать, Мариш!

— Что он ей мог такого сказать или сделать, — продолжала сокрушаться мама, — ума не приложу! Он бы ни за что ее не обидел, ты же знаешь!

— Может, не понял, что обидел? — предположил папа. — Ладно, все перемелется и позабудется! Это хорошо, что она уезжает, она правильно решила — новые люди, новая компания, новая жизнь. Она у нас сильная. Она справится!

Юлька улыбнулась.

Конечно, сильная, конечно, справится! Но не позабудет никогда!

То раскаленное солнце выжгло в ней надежду! Последний рубеж, существующий у любого человека, уничтожил в ней Илья! Почему это солнце не выжгло любовь?!

Людка встречала ее у вагона радостная, возбужденная.

— Раскова!! — заорала она на всю платформу. — Как здорово, что ты приехала!

— Людка, — сразу, не отходя от вагона, сообщила Юля, — мне надо работу найти.

— Да найдем мы тебе работу! — отмахнулась Зосимова. — Что ты сразу работу! Посмотришь Питер, я тебя с такими людьми познакомлю! Отдохнешь, ты же только из Праги вернулась. Работы свои привезла?

— Привезла. Все я привезла. Ладно, идем, показывай, как живешь!

Оказалось, что очень даже не плохо жила Людочка Зосимова. В центре Питера, в большой четырехкомнатной квартире, с веселым общительным мужем, кстати, тоже дизайнером.

У них в доме собирались большие и шумные компании, напоминавшие Юльке студенческие годы, в основном художники — известные и неизвестные, богатые и сводившие концы с концами, но все очень интересные и неординарные.

Зосимова таскала Юльку по всяким выставкам, в театры, на какие-то тусовки, посмеивалась над тем, что она несколько дней подряд, как на работу—с утра до позднего вечера, — ходила в Эрмитаж и Русский музей. Один раз они закатились большой компанией в Петергоф, и Юлька, ошалев от возникшего профессионального спора о художественных направлениях и течениях, сбежала и несколько часов бродила в одиночестве, наслаждаясь и впитывая в себя красоту.

На одной из многочисленных вечеринок Юлька познакомилась с Кириллом.

Ему было тридцать лет, он работал реставратором и, как все утверждали в один голос, был очень талантлив и известен в питерских кругах и за пределами оных.

Гремела музыка, целая куча народу перемещалась по Людкиной квартире: кто-то, перекрикивая музыку, спорил об искусстве, кто-то, не обращая на музыку внимания, играл на гитаре, кто-то целовался по углам — обычная художественная тусня. Юля помогала Людмиле раскладывать очередную порцию закуски на два больших блюда в кухне, обсуждая присутствующих и немного сплетничая.

В кухню вошел молодой человек, которого Юлька не знала и пока не видела у Зосимовой. Высокий, худой, симпатичный блондин с длинными волосами, схваченными на затылке резинкой.

— Помочь? — спросил он скорее для проформы.

— Да мы уже справились! — ответила Людка. — Вот, Юля, знакомься, это Кирилл, известный и о-очень талантливый реставратор!

Людка подхватила оба блюда и вышла из кухни.

— Значит, вы и есть та самая подруга Юля, — галантно улыбнулся Кирилл.

— Значит! — ответила Юлька. — А вы, значит, реставратор.

— Значит, — передразнил он.

— Я в школе увлекалась реставрацией, ходила в детскую студию при центре Грабаря.

— И стали дизайнером, — закончил он мысль за нее. — Реставрация не понравилась?

— Понравилась, и очень, — живо отозвалась Юлька, — но я поняла, что это не мое.

— Хотите посмотреть? — вдруг спросил Кирилл. — Завтра, в полдевятого, я за вами заеду. Ждите меня у подъезда, — распорядился он, не дожидаясь ответа.

ИЛЬЯ

Он помнил все.

В мельчайших подробностях, поминутно, посекундно. Каждый вздох, каждое слово, каждое движение — все, что чувствовал и переживал тогда.

Вот уже седьмой месяц он жил с этими воспоминаниями. Он справлялся с ними как мог: загружал себя работой, делами сверх меры, менял женщин одну за другой, стараясь встречаться с ними не у себя в квартире. Где угодно, только не там!