Филип Шелби - Мечтатели Страница 47

– Если я дам вам пропуск, я выделю вас среди остальных, а это опасно – для нас обоих, – возразил фон Отт.

– А если я назову убедительную причину, – вкрадчиво ответил Пикар. – Например, скажу, что меня подняли среди ночи, чтобы печь хлеб для ваших солдат.

Фон Отт слишком устал, чтобы спорить. Он вызвал адъютанта и приказал выписать пропуск. Серж Пикар нырнул в темноту из дома майора, сгорбленный и с низко опущенной головой. Он шел, волоча ноги, и каждому он мог показаться несправедливо обиженным человеком. Но сердце его трепетало, а пропуск жег ладони. Ему не терпелось увидеть выражение лица Мишель Лекруа, когда он появится на пороге ее дома.

Мгновенно в сознании Монка запечатлелись его рука со штыком, поднятая для смертельного удара и длинные рыжие волосы и пронзительной синевы глаза предполагаемой жертвы.

Острие штыка застыло у самой шеи Мишель Лекруа.

– Qui êtes – vous?[1] – свирепо прошипел Монк.

Мишель изогнулась в мощных тисках рук этого великана, напавшего на нее из темноты. Испуганный шепот вырвался из ее горла.

– Лекруа… Меня зовут Мишель Лекруа…

Монк ослабил свою хватку, пораженный, что слышит английскую речь. Пусть и с акцентом, но эта девушка заговорила с ним по-английски.

В темноте скрипнула ветка. Теперь солдаты были ближе, позади него. Монк потащил свою пленницу прочь с тропинки, в кустарник.

– Сколько немцев в дозоре? – спросил он.

– Я… я не знаю.

– Где их основные силы? Как близко они подошли к Сент-Эстасу?

Мишель уставилась на него, как на сумасшедшего.

– Как близко? Мсье, немцы заняли нашу деревню. Монк медленно выпустил испуганную женщину. Сент-Эстас занят, повсюду немцы, а из-за раны, которую никто не перевяжет, у Франклина с каждой секундой тают силы…

Мишель протянула руку и дотронулась до американца.

– Вам нельзя здесь оставаться, мсье. Патруль наверняка обнаружит вас.

– Но я не могу уйти отсюда!

Монк раздвинул кусты и показал француженке Франклина. Мишель опустилась на колени и быстро осмотрела солдата, лежавшего без сознания.

– Ему необходима медицинская помощь, – сказала она. – Немедленно.

– А где он ее получит? Не от немцев же!

– Нет, мсье, от меня. Я – медсестра и живу недалеко отсюда. Если мы не наткнемся на дозор, то сможем отвести вашего друга в безопасное место, где я позабочусь о нем.

Монк был в замешательстве. Действительно ли она медсестра? Можно ли доверять этой красивой женщине, которую он несколько секунд назад готов был убить? Если он поверит ей, а она его предаст, то Франклин умрет. Но если он ничего не предпримет… Треск веток под сапогами немецких солдат заставил его принять решение.

– Что вы хотите сделать?

– Я вернусь на тропинку, – быстро объясняла Мишель. – Немцы остановят меня, но шанс есть: кто-нибудь из них узнает меня, потому что видел меня в госпитале, и меня не тронут. Я постараюсь отвлечь их, чтобы они прошли мимо этого места.

Монк пытливо посмотрел на нее. Лучшего выхода он не мог придумать.

– Надеюсь, вы не работаете на немцев, – прошептал он, крепко сжимая ей запястье. – Если вы выдадите нас, я позабочусь, чтобы вы умерли первой.

Мишель не дрогнула.

– Я думаю, вы выразились предельно ясно, мсье, – спокойно произнесла она, с трудом освобождая руку от пальцев Мак-Куина.

Мгновение спустя тьма поглотила ее.

Как и надеялась Мишель, один из солдат узнал ее. Окликнув девушку, дозорные окружили ее; их дружелюбные лица казались бледно-желтыми в свете фонарей. Мишель вежливо отклонила их настойчивые предложения проводить ее домой, на ферму. Отведя немцев далеко от места, где прятались американцы, Мишель пожелала им спокойной ночи и долго смотрела, как дозор удаляется по тропинке в сторону Сент-Эстаса.

– Молодец, девушка! – сказал Монк, выходя из зарослей.

Мишель не обратила внимания на комплимент.

– Мы должны доставить вашего друга в безопасное место.

Она снова осмотрела рану американца и закусила губу. Дыхание американца было учащенным, кожа горячей на ощупь. Пуля засела глубоко, и Мишель была уверена, что без операции тут не обойтись. Иначе американец умрет.

Мишель приподняла голову солдата и просунула руку ему под мышку.

– Помогите мне поставить его на ноги.

– Если вы возьмете этот мешок, я сам понесу его, – предложил Монк.

– Если он сам сюда дошел, лучше нам вести его и дальше. Не стану и говорить, что произошло бы, если бы вы взвалили его себе на плечо и кровь прилила бы к голове.

Уйдя от коменданта, Серж Пикар отправился в госпиталь, где узнал, что Мишель Лекруа уже ушла. Ничего. Он зайдет в пекарню, захватит для нее свежую булку и пойдет напрямик, чтобы оказаться на ферме раньше нее. Он шагал, запыхавшись, по освещенной луной дороге, стараясь идти так быстро, как только позволял его вес.

Сын булочника Серж Пикар влюбился в Мишель, когда они еще были детьми. Он был убежден, что когда-нибудь он и эта веснушчатая девочка с золотисто-каштановыми волосами станут мужем и женой. Его нисколько не волновало, что Мишель остается с ним вежливо-холодной. Подростком Серж сильно растолстел, но продолжал уверять себя, что Мишель любит его, несмотря на все свое упрямство. В конце концов разве она одна из деревенских ребятишек дразнила его и насмехалась над ним?

Объявление войны невероятно обрадовало Сержа Пикара. Молодые люди, уже начавшие обхаживать расцветавшую Мишель, были призваны в армию, тогда как сам Пикар был комиссован из-за избыточного веса. Со своим раболепным характером ему нетрудно было втереться в доверие к квартирмейстерам военных частей, размещенных вблизи Сент-Эстаса, и получить Выгодные подряды на поставку хлеба. Пекарня – наследство отца – приносила ему неплохой доход. Война должна была сделать его богатым человеком.

Но, когда военные действия начали затягиваться, а армии противоположных сторон стали вести бои за одни и те же клочки земли, Пикар стал замечать, что мечты его рассеиваются как дым. Вместо того, чтобы искать у него прибежища при первых признаках опасности, Мишель Лекруа поступила работать в госпиталь. Те часы, которые, казалось Пикару, она должна была проводить рядом с ним, она проводила у постелей раненых и умирающих людей. За четыре года войны Пикар перевидал десятки привлекательных иностранцев, влюблявшихся в Мишель. Соперников у него стало еще больше, чем раньше. Серж Пикар жил в постоянном страхе, что в один прекрасный день с поля боя в госпиталь привезут мужчину, который уведет с собой его Мишель.

Наконец Пикар обнаружил способ унять свои страхи. Он пронюхал, что немцы готовы щедро заплатить золотом за надежность, скромность, а главное, за безупречную информацию. Пикар не считал себя предателем. В конце концов англичане, канадцы и бельгийцы, которых он выдавал, были для него точно такими же иностранцами, как и немцы. Пикар никогда не видел их в лицо, и ему легко было оставаться равнодушным к их судьбе. А немецкое золото означало, что он сможет купить для Мишель все, что будет угодно ее душе.