Тони Парсонс - В краю солнца Страница 47

Наш маленький участок Най — Янга уже напоминал пляжный ресторан, а не стройплощадку на песке. Следовало еще нанести последние штрихи и нанять нескольких рабочих, чтобы настелить крышу, но в целом работа была сделана.

— Нужно решить, из чего делать крышу, — сказал господин Ботен.

— Выбор невелик: дерево или сталь, — ответил я. — Дерево лучше смотрится, зато сталь дешевле, с ней легче работать, и ее не испортят насекомые.

— И все же дерево мне нравится больше.

— Мне тоже.

— Сколько можно работать? — вмешалась госпожа Ботен, обращаясь к мужу по–английски. — Дай человеку побыть немного с семьей.

Итак, в первое воскресенье марта я устроил себе выходной, и мы с Тесс, Кивой и Рори отправились в поход от одного водопада до другого. Идти было тяжело, ведь между водопадами Тон — Сай и Бангпэ растет девственный тропический лес.

В информационном центре национального парка Кхао — Пхра-Тхеу нам сказали, что при хорошем темпе переход займет часа три. Но с нами были дети — Кива бодро шагала впереди с Тесс, Рори в запотевших от жары очках тащился позади вместе со мной, — поэтому двигались мы медленно. Мы шли все утро, но так и не добрались до Бангпэ.

Рори остановился и присел на ствол упавшего дерева. Далеко впереди я видел жену и дочь. Кива, более выносливая и ловкая, чем брат, вскочила на перегородившее тропу поваленное дерево, на миг замерла в картинной позе балерины и спрыгнула вниз. Тесс уже скрылась из виду; время от времени я слышал, как она обрубает ветки мачете, который мы взяли с собой по совету господина Ботена.

Я с беспокойством посмотрел на Рори. Возвращаться было слишком далеко — оставалось только идти вперед.

— Все хорошо, старик? — спросил я.

Рори улыбнулся и кивнул. На лице у мальчика было то мягкое, близорукое выражение, которое появлялось на нем всякий раз, как он снимал очки.

— Оно того стоит, — ответил Рори и довольно огляделся вокруг. — Когда–то здесь водились слоны. Тигры. Носороги. Малайские медведи.

В густом подлеске что–то завозилось.

— Похоже, тут и сейчас оживленно, — заметил я.

Потом высоко в кронах деревьев раздалось пение гиббона, это гипнотическое совиное уханье, и мы оба подняли голову.

— Пошли! — возбужденно воскликнул Рори, надевая очки и вскакивая на ноги. — Похоже, цель рядом.

Местность была неровная, и мне казалось, что мы все время поднимаемся в гору. Лиственный полог шумел метрах в шестидесяти у нас над головой, словно плотная зеленая крыша, почти не пропускающая света. Нам говорили, что в тропическом лесу на земле ничего не растет, но кое–где ноги путались в густой траве, а тропа, которая, как нас заверяли, всегда хорошо видна, временами исчезала в густых зеленых зарослях, состоящих из сотен деревьев всевозможных видов и разновидностей.

Рядом с тропой журчала вода. Рори продолжал идти вперед — очень медленно, потому что я отказался отдать ему мачете, — а я присел на корточки рядом с ручейком, который бежал по гладким, отшлифованным камням цвета старого золота. Свободной рукой я зачерпнул холодной воды и плеснул себе в лицо. Внезапно пение послышалось снова, и на этот раз оно больше напоминало мелодичный лай — отдельные резкие ноты, похожие на звуки какой–то потусторонней флейты.

Однако самих гиббонов по–прежнему видно не было.

— Они избегают людей, — сказал Рори, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — И я их не виню.

Что–то шевельнулось у нас под ногами, и я взял сына за руку. Мы оба замерли.

— Кобры охотятся только по ночам, — прошептал Рори. — Они не нападают на человека — разве что от страха.

— Спасибо, утешил! — прошипел я в ответ.

— Самое интересное, что кобры… что кобры…

Он захлебывался от волнения. Я крепче сжал его руку. Далеко впереди Тесс позвала по имени сначала сына, потом меня, но мы не ответили.

— Самки… — еле слышно произнес он и с трудом сглотнул. — Самки откладывают до сорока пяти яиц. Кобры охотятся на птиц, других змей, жаб и…

Из кустов высунулось какое–то черное животное и уставилось на нас своими глазами–бусинками. Я выдохнул — не кобра. У странного существа была длинная морда, которая почти касалась земли, и мощное туловище на длинных тонких ногах. Мгновение никто из нас не шевелился, а потом оно юркнуло обратно в густой подлесок и исчезло.

Рори радостно улыбнулся:

— Дикая свинья. Интересно, самец или самка?

— Давай не будем выяснять, — ответил я. — Пошли.

Мы отправились дальше и через несколько минут услышали рев Бангпэ. Лес остался позади. Тесс и Кива ждали нас на небольшой поляне рядом с водопадом.

— Смотрите, — сказала Тесс.

Между стволами виднелось проволочное заграждение, доходившее чуть ли не до самых крон деревьев, — первая клетка. Эти клетки на вершине холма — последнее обиталище гиббонов в неволе — были настолько просторными и высокими, что казались не чем–то рукотворным, а естественной частью леса.

Мы пошли вниз по тропе, ведущей к центру реабилитации. Рядом с небольшой клеткой стоял молодой человек с детской бутылочкой в руке и вглядывался в листву деревьев. Он снял бейсболку, чтобы вытереть пот с лица, и я увидел знакомую светлую шевелюру.

— Это же наш друг! — воскликнул Рори.

Мальчик оказался прав. Это был наш друг. Я окликнул его по имени, и Джесси обернулся. Он изменился: похудел, стал более подтянутым, серьезным, повзрослевшим.

— Тебе разрешили вернуться? — спросила Тесс.

Джесси смущенно улыбнулся:

— Меня не внесли в черный список, поэтому и впустили в страну.

— Вы здесь работаете? — спросил Рори, переводя взгляд с детской бутылочки на лицо Джесси.

— Временно. Пока не найду настоящую работу. Мне предоставляют жилье. Я могу видеться со своим другом. И вообще, знаешь, это хорошее место.

— Знаю, — ответил Рори, и Тесс обняла его за плечи.

— Я хочу, чтобы на этот раз все было немного по–другому, — сказал Джесси, глядя на меня. Он потрогал бутылочку и свистнул. — Понимаешь, о чем я? Хочу жить по правилам.

Я понимал.

Из–под небольшой лестницы неторопливо вылез худой детеныш гиббона. Шерсть у него была светлая и короткая, лицо — розовое и безволосое, удивительно похожее на человеческое. Влажные черные глаза на крошечном личике казались огромными. Он положил одну руку на нижнюю перекладину лестницы, но даже не попытался на нее залезть.

— Давай же! — крикнул Джесси, размахивая свободной рукой. — Давай, лентяйка! Карабкайся! Карабкайся!

Но малышка не желала карабкаться. Вместо этого она перепрыгнула на забор, не сводя глаз с бутылки. Поглядела на нас, потом снова на бутылку, забралась повыше и прижалась ртом к отверстию в сетке. Джесси поднес соску к ее губам, и она принялась жадно сосать. Пока малышка ела, Джесси двумя пальцами взял ее маленькую ладошку и принялся нежно массировать.