Лавирль Спенсер - Раздельные постели Страница 47

— Кэтрин… — размышляла она, — какое оригинальное и красивое имя. Простое и понятное, не то что современные иллюзорные названия. Я осмелюсь сказать, что есть много имен, от которых мне стало бы стыдно, если бы одно из них навесили на меня. Однако я и ты названы в честь английской королевы. Мне дали имя Элизабет.

Кэтрин было интересно знать, дали ли ей разрешение называть бабушку по имени или просто хотят проверить, не бесцеремонна ли она. Принимая последнее во внимание, Кэтрин сознательно избрала более официальную форму обращения.

— Если не ошибаюсь, миссис Форрестер, имя Элизабет означает «посвященная Богу».

Королевская бровь приподнялась от изумления. «Девушка проницательна», — подумала Элизабет Форрестер.

— Ах, так и есть, так и есть. Кэтрин… пишется через Си или через Кей?

— Через Си.

— Значит, происходит от греческого и обозначает «чистая».

В животе Кэтрин что-то дрогнуло. «Она ЗНАЕТ или ХОЧЕТ узнать», — подумала Кэтрин, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимой.

Элизабет Форрестер заметила:

— Значит, ты будешь носить имя Форрестеров…

В животе Кэтрин опять прошла судорога. Она не знала, проклинать Клея или благодарить, но он сейчас спокойно сидел рядом с ней, прижавшись бедром к ее бедру, и прямо ответил на прощупывание бабушки:

— Да, будет. Но не без определенных сомнений. Думаю, поначалу она питала ко мне неприязнь. Видно, дело в разном общественном положении, и у меня были трудности убедить ее, что это не имеет никакого значения! К черту эти условности!

«Господи, — подумала Кэтрин, — он на самом деле бросает вызов старухе!»

Очень четко понимая этот вызов, Элизабет Форрестер только проворчала:

— В наше время твой дедушка не произносил вульгарных слов в моем присутствии.

Клей только усмехнулся, умело продолжая спор:

— О бабушка, ты абсолютно безукоризненна. Но сейчас другие времена, и мужчина может себе кое-что позволить… — почувствовав, как напряглись мышцы на ноге Кэтрин, он смягчил свое замечание, добавив: — «Черт» теперь не считается вульгарным словом, оно даже не считается грубым словом. Элизабет Форрестер молчала.

— Папа, — сказал Клей, — принеси своей матери стакан портвейна. Сегодня она была раздражительна, а ты знаешь, как портвейн всегда ее смягчает. Кэтрин, тебе нравится портвейн?

— Не знаю.

Элизабет Форрестер не пропустила ни единого слова мимо ушей.

— Тогда белое вино? — предложил ее внук. Реакция девушки была странной — она попыталась отодвинуться от него. Не обращая на это внимания, он поднялся и, не дождавшись ответа, пошел за вином.

— Сколько ты знаешь Клея? — спросила бабушка Софи, подаваясь вперед с осторожностью птицы.

— Мы познакомились этим летом.

— Анжела говорит, что ты сама шьешь платье к свадьбе.

— Да, но мне помогают подруги, — ответила Кэтрин, слишком поздно поняв, что раскрыла себя, и теперь последует опять вопрос.

— Очень хорошо. Я никогда не могла прострочить и одного шва, не так ли, Анжела? — Манера разговора Софи в корне отличалась от речи Элизабет. Если Элизабет Форрестер была наглой и насмешливой, то эта женщина была застенчивой и непритязательной. Ее простодушная манера задавать вопросы заставила опять почувствовать Кэтрин загнанной в угол.

— А мама тебе помогает?

— Нет, только подруги. Я шью, чтобы заплатить за обучение в колледже.

— Господи, Клей не рассказывал нам, что ты учишься в колледже.

Тут подошел Клей, держа в руках бокалы с белым вином. Кэтрин протянула за бокалом руку, и драгоценные камни на ее пальце засверкали всеми цветами радуги. Перед тем как сделать глоток, она поменяла руку и положила левую руку на колено суставами вниз так, чтобы не было видно кольца.

— Да, она учится. Кэтрин умная девушка. Она сама сшила платье, которое сейчас на ней, бабушка. У нее прекрасные руки, правда?

Кэтрин чуть не задохнулась от волнения и быстро добавила:

— Я еще печатаю рукописи…

— Да? О Господи! — бессмысленно заметила бабушка Софи.

— Видишь, бабушка, в этом году мне не придется платить деньги, чтобы мне отпечатали дипломную работу. Вот почему я женюсь на ней. — Он озорно усмехнулся и положил руку вдоль спинки кресла. Глаза Софи смеялись.

— Мама, — вставила Анжела, — Клей снова прибегает к своим обычным шуткам. Не обращайте на него внимания.

Разговор продолжался за маринованными грибными шляпками и крабами. Клей, расслабившись, сидел рядом с Кэтрин, его бедро касалось ее бедра. Он непринужденно поддерживал разговор — наклонившись к Кэтрин, спросил, нравятся ли ей крабы, и достаточно громко прошептал, что именно крабов она никогда не ела. Это услышала старшая миссис Форрестер, и сказала Кэтрин, что существует на свете много других вещей, которые Клей научит ее полюбить. Он добродушно подшучивал над Элизабет, поддразнивал Софи, согласился как-нибудь поиграть с отцом в бейсбол и весьма правдоподобно делал вид, что по уши влюблен в Кэтрин.

К тому времени как они отправились за обеденный стол, Кэтрин чувствовала себя совершенно разбитой. Она не привыкла, к тому, что он так близко сидит, что так явно ухаживает за ней на радость остальным. За столом продолжалось то же самое, только теперь он сидел непосредственно рядом с ней, и время от времени за обедом он упирался локтем в спинку ее кресла и очень убедительно шептал ей на ухо выдуманные тайны. Он мягко смеялся и смотрел на нее обожающим взглядом, вызывая улыбки у бабушек и дедушки, поедающих лосось «а-ля Инелла». Может, лосось, может, Клей, или то и другое вместе, но задолго до окончания обеда Кэтрин почувствовала, что ее живот начал бурлить. А если к этому добавить тот факт, что Элизабет Форрестер завела разговор о кольце, Кэтрин начала сомневаться в том, что сможет пережить этот вечер.

— Я вижу, Анжела передала тебе кольцо. Как прекрасно, Анжела, видеть его на руке Кэтрин. А что твоя семья думает по этому поводу?

Кэтрин усилием воли заставила себя продолжать резать на кусочки запеченный с сыром ирландский картофель.

— Они его еще не видели, — ответила она правдиво, быстро усвоив игру, решив не давать преимущество женщине с ястребиными глазами.

— Оно прекрасно смотрится на длинных, тонких пальцах, не правда ли, Клей?

Клей поднял руку Кэтрин, вытащил из нее вилку, поцеловал, опять вложил в руку вилку и сказал:

— Прекрасно.

— Тебе бы не хотелось проткнуть этой вилкой моего внука, Кэтрин, чтобы просто выпустить из него немного самодовольства? Кажется, что твои ухаживания, Клей, отвлекают Кэтрин от еды.

Но Кэтрин отвлекало от еды все. Клей только засмеялся и опять начал копаться в своей тарелке.