Екатерина Александрова - Другая жизнь (СИ) Страница 48

— Седьмой, — ответил я, потому что Эшли, сморщившись, стиснула зубы, чтобы не закричать. Быстро я описал, то, что происходило до этого, и врач сделала пометки в журнале.

— Срок ранний. Так что, скорее всего, это схватки Брэкстона-Хикса, — заключила она и, наткнувшись на мой растерянный взгляд, пояснила. — Дискомфорт, вызванный сокращением стенок матки. Многие женщины его даже не чувствуют. Но, на всякий случай, мы проверим, хорошо? — она наклонилась к Эшли и ласково улыбнулась. — Потерпи немного, пока освободиться палата. Дыши размеренно и постарайся успокоиться.

Она кивнула мне напоследок и ушла.

— Господи, — слабым голосом простонала Эшли, зажмуриваясь.

Все метались вокруг, не обращая на нас никакого внимания.

К черту.

Сбросив ботинки, я забрался на кушетку, располагаясь так, чтобы Эшли оказалась между моими ногами, как нас учили на курсах для беременных, и бережно приобнял ее.

— Спасибо, — с благодарностью прошептала она, откинувшись мне на грудь. Наши пальцы переплелись. Ее маленькое тело сотрясла очередная схватка, и она судорожно вцепилась в мои руки.

— Дыши, — я прижался губами к ее уху. — Дыши, милая. Все будет хорошо.

— Слишком рано, слишком рано, — отчаянным голосом проговорила она, а я… Я словно язык проглотил.

Никогда. Черт, никогда я не был столь испуган и потерян. Я видел мучения женщины, которую любил, и чувствовал себя неспособным облегчить ее боль. Ничтожеством.

— Тш-ш, — сумел выдавить из себя я, влажной салфеткой вытирая пот, выступивший у нее на лбу, и нежно целуя ее волосы. Она притихла, осторожно вдыхая и выдыхая воздух, когда я поднял голову и увидел Стивена Марса, размашистым шагом направляющегося к нам. Я и забыл, что написал ему сообщение о нашем местонахождении, пока стоял на светофоре.

— Почему вы здесь? — вместо приветствия выпалил он, приблизившись, и с беспокойством добавил. — Эшли, ты в порядке?

— Нет, — просто откликнулся я, когда Эшли только открыла глаза, сквозь пелену слез взглянув на отца. — У них нет свободных палат.

Стивен, пренебрежительно фыркнув, развернулся и уверенно зашагал к стойке регистрации. Меньше чем через минуту к нам подскочили медсестры. Они подложили под Эшли подушек и увезли ее в палату. Мы со Стивеном стояли посреди коридора и смотрели им вслед, потому что нам запретили их сопровождать.

— Надо было сразу так сделать, — проворчал мой тесть и бывший начальник, и я повернулся к нему.

— Я никогда не умел идти по головам, ты же знаешь.

Выражение лица Стивена с самодовольно-насмешливого сменилось на серьезное.

— Что с ней? — с неприкрытой тревогой спросил он.

— Я не знаю, — выдохнул я, чувствуя ком в горле. Впервые в жизни мне было страшно. Нет, я находился в паническом ужасе.

Целых четыре часа мы провели перед дверью, неподвижно сидя на стульях. Стивен пару раз ходил за кофе и настойчиво предлагал мне чашку, но в итоге перестал, устав от моих отказов.

Боже. Боже, помоги ей.

Неизвестность убивала. Никто не выходил из палаты на протяжении… Я бросил взгляд на часы. На протяжении четырех часов тридцати семи минут. Если это не серьезно, почему до сих пор нам ничего не сообщили?

Дверь открылась, и я вскочил на ноги. В коридор вышла уже знакомая мне медсестра. По ее выражению лица невозможно было ничего понять, и я не знал, к чему приготовиться.

— Мистер Леман? — спросила она, я кивнул, и на ее губах появилась слабая улыбка. — Поздравляю, у вас мальчик.

— Мальчик? — беспомощно выдохнул я, непонимающе уставившись на нее.

— У вашей жены были преждевременные роды. Ребенок родился недоношенным, но совершенно здоровым. Его поместили в кувез, так что все будет хорошо, — медсестра похлопала меня по руке, но я не шевельнулся, переваривая информацию.

— А что с матерью? — рядом со мной возник Стивен, и я очнулся.

— Эшли. Как она?

— Она стабильна, — поспешила успокоить нас медсестра. — Она ждет Вас в палате, мистер Леман. Еще раз поздравляю.

С этими словами она ушла.

— Иди к ней, — устало сказал Стивен, толкнув меня в спину.

Вбежав в палату, я замер. Эшли полулежала на кровати, такая маленькая и бледная. Она смотрела на меня круглыми от страха глазами, а я застыл, не в силах пошевелиться. Стены сужались, комната становилась расплывчатой, а мой взгляд был прикован к ней.

— Скотт? — жалобный, хрипловатый голос выдернул меня из транса, и я сделал два нерешительных шага к кровати. Она подняла руку, протягивая ее мне, и я бросился вперед.

— Боже, Эшли, ты не представляешь, как напугала меня, — встав на колени у ее кровати, я прижался губами к ее рукам.

— Прости меня, — пролепетала она, и я поднял голову, встречаясь с ней взглядом.

— Что ты, милая. Все хорошо, — я привстал осторожно, чтобы не причинить ей боли, поцеловал ее сухие губы. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — отозвалась Эшли, откидываясь на подушки. Похоже, она совершенно измотана.

— Мне жаль, малышка, — я боялся даже сжать ее руку, чтобы не сделать больно.

Дверь за моей спиной открылась и закрылась.

— Миссис Леман, Вам следует принять лекарство и немного поспать, — сообщила молодая медсестра, ласково улыбаясь Эшли. Я поднялся на ноги, зная, что должен уйти, но тут Эшли открыла глаза, глядя на меня.

— Останься, пожалуйста.

Я вопросительно взглянул на медсестру, и она кивнула, пожав плечами.

— Конечно, любимая, я никуда не уйду, — я снова поцеловал жену в губы, на которых появилась тень улыбки.

Придвинув стул ногой, чтобы не отпускать ее руки, я сел, кладя голову на кровать рядом с нашими переплетенными руками. Дыхание Эшли стало ровным. Она уснула.

— У него твои глаза, — заключил Дилан Картер, стоя у колыбели Томаса Лемана. — И какое-то идиотское имя.

Фыркнув, я отпил шампанского из полупустого бокала.

— Посмотрим, как ты назовешь своего, умник, — произнес знакомый голос, и рядом со мной встала двоюродная сестра Эшли — Джессика. Она с любовью смотрела на малыша.

— Скотт, он просто прелесть.

О. Я знал это. Эшли порой смеялась над тем, как долго я любуюсь сыном, когда тот спит, хотя сама могла сидеть у колыбельки часами, делая то же самое.

— Ребята, не будите его, — Эшли подошла ко мне, протягивая ко мне руку, и я обнял ее, прижимая к себе.

Малыш Томас сладко зевнул, засовывая крохотный пальчик в рот, и все умиленно вздохнули. Вскоре, в детской остались только я и Эшли. Мы просто стояли в тишине, наблюдая за маленьким человечком перед нами.