Максин Барри - Долгожданная развязка Страница 48

— Я все еще могу тебя уничтожить, Себастьян.

— Расскажи про Ганса.

Уэйн взглянул на синюю полоску моря и вдруг опустил плечи.

— Он был…

— Мистер Д'Арвилль, вас к телефону. — Себастьян резко повернулся и раздраженно взглянул на беднягу-слугу. В этот момент он бы с удовольствием придушил коротышку. Он услышал, как тяжело вздохнул Уэйн. Что это было — злость, отчаяние или облегчение?

— Хорошо. — Не взглянув на Себастьяна, он повернулся и прошел за слугой в дом и взял трубку. — Слушаю.

— Это Джонсон, сэр.

Крейг Джонсон был одним из солдат армии Уэйна. Долгие годы он набирал в эту армию людей, сманивая из охранных агентств и полиции, подбирая уволенных из армии. Уже три года одна команда вела слежку за его отцом, другая — за отпрысками сэра Мортимера Платта, которые все никак не успокаивались, а еще одна обеспечивала ему личную охрану. Джонсон был из команды, следившей за Мюллером.

— Да?

— Неприятности, сэр. Семья Дункана Сомервилла… Помните того человека, которого ваш отец… развлекал много лет назад?

— Я помню.

— Так вот, его семья, то есть его дочь и ее муж, завтра прибывают в Монако. Их недавно посетил наш старый друг Дэниел Бернштейн.

— Бернштейн, — медленно повторил Уэйн, с трудом возвращаясь к реальности. Эти несколько прекрасных минут разговора с Себастьяном были для него катарсисом, чертовски болезненным, но замечательным. Теперь снова вернулась реальность и вместе с ней все те мины, которые только и ждут, чтобы он на них подорвался. — Они могут наделать беды, — мрачно заметил он, размышляя вслух и давая возможность мозгу прийти в рабочее состояние. — Если у них есть информация, они могут меня разоблачить.

— Да, сэр.

Д'Арвилль знал, что сведения о смерти Вольфганга еще не просочились в прессу. Черт, почему они не подождали всего несколько дней. Он повесил трубку и повернулся. Себастьян как раз вошел в комнату. Один взгляд на лицо Уэйна, и врач понял, что все барьеры снова на месте. Тот улыбнулся.

— Видно, выражение «спасенный звонком» не такое уж клише.

Себастьян прислонился к дверному косяку. Он так устал — хоть ложись и помирай.

— Ты вовсе не спасен, Уэйн, — устало сказал он, но в голосе чувствовалось поражение.

Одну долгую секунду они смотрели друг на друга. Уэйн с трудом сглотнул. У него появилось почти непреодолимое желание сделать несколько шагов, разделяющих их, и… Он быстро отвернулся, но Тил успел различить боль и отчаяние в его лице.

Он молча смотрел, как Уэйн уходит. Как же ему нужна Лайза…

Часы пробили половину восьмого, и он внезапно вздрогнул. Он не верил в предчувствия, но на одно ужасное мгновение у него появилась твердая уверенность, что уже слишком поздно.

Слишком поздно для Уэйна и слишком поздно для него.

Около четырех часов дня самолет из Нью-Йорка приземлился в Ницце.

— Тут, похоже, жарко, — заметил Кир, взял руку Ориел и поцеловал. На ней было желтое летнее платье от Валентайна, волосы распущены по плечам. Она улыбнулась и сжала его руку, но лицо осталось напряженным и встревоженным.

— Это ведь Ницца, правда? Если бы здесь шел дождь, я попросила бы летчика вернуться назад!

Хакорт улыбнулся. В этом была вся Ориел. Его единственный оплот в бурном море Голливуда. Он медленно встал, потянулся и взял свой пиджак с полки над головой. Ориел глубоко вздохнула и тоже встала. Ноги у нее дрожали. И не только из-за длинного перелета. Они должны были встретиться с соратником Бернштейна в аэропорту, и хотя тот не очень распространялся по телефону, она понимала, что у него должны быть веские причины, чтобы попросить их приехать в Монте-Карло.

Наверное, в тысячный раз она вспомнила отца, его голос, его улыбку. Он всегда так охотно ей помогал…

— Пошли.

Кир за руку повел ее вслед за другими пассажирами. Они сошли с самолета и через туннель из стекла и бетона попали в таможенный зал, где их ждал багаж. Кир взял чемодан потяжелее, Ориел — полегче, не переставая думать о предстоящей встрече и о том, чем может закончиться для них попытка достать убийцу Дункана.

— Я совсем засохла, — заметила Ориел. — Давай остановимся и выпьем по чашке кофе. — Кир улыбнулся.

— Тебя, видно, совсем жажда замучила, если ты согласна на кофе в аэропорту. — Но он уже направлялся к кафетерию. Там встал в очередь за обычной бурдой, потом отнес чашки на столик.

Ориел отпила глоток и вздохнула. На столе она заметила газету «Новости Ниццы» и начала просматривать. Внезапно ее внимание привлек портрет в профиль.

— Кир! — воскликнула она. Муж наклонился к ней. — Разве это не?..

— Мюллер, — убежденно произнес он. На портрете Мюллер выглядел старше, чем на фотографиях из досье Дункана. Но это, конечно, он. Да и в заголовке стояло знакомое имя.

— «Маркус Д'Арвилль мертв», — вслух прочитала Ориел. — Он умер, Кир! — Ориел медленно покачала головой. — Все так бессмысленно. Мы долго летели, чтобы узнать, и вот…

Хакорт нахмурился.

— Тебе это не кажется… несколько странным совпадением? — пробормотал он.

Ориел подняла на него глаза.

— Ты считаешь, что происходит нечто непонятное?

Кир пожал плечами.

— Я считаю, что, раз уж мы здесь, стоит поразнюхать. Кому это повредит?

В особняке Хакортов Джемма тоже читала «Новости Ниццы». Она заказала газету сразу же после того, как родители рассказали все детям и объявили, что летят во Францию. До какой-то степени это было жутко интересно, надо же, их дедушку убили нацисты. И грустно: она заметила, какой бледной и сердитой была ее мать.

А теперь в газете напечатано о смерти этого самого Мюллера! Черт! Она как раз собиралась устроить клевую вечеринку, Парис обещал посодействовать. Так нет!..

— Чего ты хмуришься? — поинтересовался Парис, входя в дом после двухчасовой тренировки в бассейне.

— Он умер, — мрачно возвестила Джемма.

Парис замер.

— Кто умер? — спросил он.

— Мюллер. Вот, завтракай. — Джемма пододвинула к нему тарелку с тостами. Ее вечеринка горит синим пламенем, да она еще сказала Мэтти, что все заметано!

— Ну раз Мюллер умер, мама с папой скоро вернутся.

Джемма расстроенно вздохнула. Но тут зазвонил телефон.

— Похоже, мы с нашей вечеринкой прогорели, — пробормотала она и взяла трубку. — Слушаю. Привет, мам…

Парис слушал, как сестра поддакивает и отделывается междометиями. Когда она положила трубку и повернулась к нему, на лице у нее было очень странное выражение.

— Мама-папа задерживаются во Франции, — медленно сообщила она, и Парис швырнул в нее подушкой, от которой она ловко увернулась.