Кэти Хикман - Гарем Страница 48

Полная любопытства, Элизабет сделала еще несколько шагов внутрь помещения, чувствуя себя при этом незваным гостем. Все здесь дышало таким мертвым безмолвием, что она слышала стук собственного сердца. Кончиком туфли она приподняла уголок одного из ковров и увидела клочья разложившихся пальмовых волокон, устилавших под ним поверхность пола. Приподнятая плоскость помоста занимала почти всю центральную часть большой комнаты. Приглядевшись внимательнее, девушка заметила, что это возвышение покрывают старые покрывала и подушки. Казалось, они так и оставались с тех самых пор, как их бросила сюда рука последнего обитателя покоев. Игра ли это воображения или она и вправду видит отпечаток женского тела на подушках?

«Не будь такой дурой», — одернула она себя и почувствовала, что дрожит от волнения.

Внезапно ей вспомнилась старая черно-белая фотография. Относилось фото к одна тысяча двадцать четвертому году, то есть приблизительно к тому времени, когда в империи, в дни правления последнего султана, было окончательно отменено рабство.[42] На снимке были изображены шесть наложниц султана, о которых не вспомнил никто из родственников, из-за чего им пришлось отправиться в Вену «устраивать самостоятельно свою жизнь», как гласила надпись под фотографией. Лица этих женщин, бледные и простоволосые под откинутыми черными покрывалами, скорее напоминали лица монахинь, как подумалось тогда Элизабет, чем те ямочки и круглые щечки пышнотелых одалисок, которые привычно рисовало воображение людей Запада.

Она снова огляделась.

Стены и здесь блестели синими и зелеными изразцами. Кое-где в нишах имелись чуланы, их дверцы все еще легко поворачивались в петлях, в других местах были расположены полки для хранения вещей. И тут какое-то неожиданное движение, застигнутое уголком глаза, заставило ее испуганно обернуться. Девушка увидела двух голубей, кружившихся над двориком позади комнаты, в которой она стояла. Их крылья трепетали в холодном воздухе.

Она отвела взгляд и снова вернулась в комнату, присела осторожно на краешек помоста и раскрыла блокнот, собираясь сделать кое-какие записи. Но что-то определенно мешало ей сосредоточиться. Возможно, причиной тому была атмосфера этих покоев, девушка казалась себе захватчиком, вторгшимся в чужую жизнь и незнакомое пространство. Она все больше и больше нервничала. Несмотря на холод зимнего дня, руки Элизабет стали влажными, карандаш скользил между пальцами. Вдруг в одной из ниш позади помоста, на котором она сидела, ее взгляд привлек какой-то яркий предмет. Элизабет наклонилась и осторожно взяла его в руки. Крохотный осколок бело-синего стекла лежал у нее на ладони.

И тут ее опять настиг внезапный шум.

На этот раз им был не шорох птичьих крыльев, а звук чьего-то смеха, легкие быстрые шаги маленьких ног. Мимо двери пробежала молодая женщина в нарядных сапожках.

Глава 16

Стамбул, вечером 2 сентября 1599 года

— Вы посылали за мной, госпожа валиде?

— Что я велела, ты выполнила?

— Все сделано, госпожа. В точности как вы сказали.

Кира госпожи Сафие, еврейка Эсперанца Мальхи, старалась стоять, держась в тени. Зрение ее с годами ослабело, и теперь только в силу долгой привычки к общению с повелительницей она догадывалась, где та может находиться в момент их беседы. Ни одно из окон не освещало этот отдаленнейший из покоев валиде-султан, самое сердце ее апартаментов. Даже гнетущий зной летних полудней не мог справиться с толщиной его стен, с вечной прохладой фаянса; арабески, украшавшие изразцы, своим сине-зеленым и молочно-белым рисунком напоминали изящные морские анемоны; жаровня, расположенная в центре комнаты, наполняла воздух теплым благоуханием ароматической смолы.

— Ну так что, Мальхи? — Очертания человеческой фигуры у дальней стены чуть дрогнули. — Ты оставила тот сверток у хасеки?

— Карие Лейла была там, как вы меня предупредили. И я лично передала ей его, — проговорила еврейка, обращаясь к смутной тени. Помолчала неуверенно, затем решила продолжить: — Не очень мне это нравится, госпожа. Карие Лейла нынче уже… — она помедлила, подбирая слова, — стала забывчива. Как можем мы быть уверены, что она надежно припрячет то, что вы ей передали?

Недолгая пауза.

— Карие Лейле можно доверять, а остальное тебя не касается. Она будет прятать этот сверток в покоях хасеки до тех пор, пока мы его не заберем. — Прекрасное благозвучие голоса окрасилось улыбкой. — А когда сверток будет найден, Гюляе-хасеки ничто не сможет помочь. Даже сам султан не в силах будет спасти ее.

— Лекарю это не понравилось. — Эсперанца неловко переминалась с ноги на ногу. — Сомневаюсь, что мы сумеем заставить его еще раз участвовать в подобном.

Снова недолгое молчание, валиде Сафие обдумывает услышанное.

— Не могу сказать, что я так уж удивлена этим, — вздохнула она. — Хоть что-то говорит мне, что он и прежде занимался такими вещами.

— Но это было много лет назад, — заметила Эсперанца — Я сказала ему, что его услуги нам могут и не понадобиться. Есть признаки, что мы преуспеем с другим планом.

— Правда. — Госпожа валиде опять задумалась над сказанным. — Хасеки следовало бы… э-э-э… увести в сторону, только и всего. Мне совершенно безразлично, каким образом. Уж очень она цепляется за нашего повелителя, он даже смотреть не хочет ни на какую из других карие. А это может стать опасным, и ему следует помочь справиться с этим. Ради нашего общего спокойствия.

Слабо тлевший крохотный осколок смолы внезапно вспыхнул и превратился в огненный язычок. Яркий отсвет выхватил из тьмы россыпь алмазов на кушаке валиде, отразился в сиянии камней в ее ушах, заблистал в драгоценных застежках корсажа. На пальце госпожи зеленым кошачьим глазом сверкнул изумруд Нурбанэ.

— А как другое дело? — осмелилась задать вопрос Эсперанца.

Облаченная в бархат фигура слегка шевельнулась и снова застыла в неподвижности.

— Разумеется, его обнаружили, о чем ты, как я уверена, уже осведомлена. Брел вдоль внутренней стены, окружающей наши сады.

— Невозможно! — Кира султанши от удивления всплеснула руками. — Ведь он был почти мертв, когда мы нашли его накануне.

— Так уж? — И снова тень тихой улыбки в мелодичном голосе. — Если ты так думаешь, значит, ты не знаешь Хассан-агу, как его знаю я. Маленький Соловей, может, и не мужчина, но имеет силу десятерых из них.

— Но как он мог выйти оттуда? Он же был в спальне, которая находится буквально здесь, прямо под нашими ногами. Оттуда нет иного выхода, кроме как через вашу комнату.