Галина Куликова - Свидание по заданию Страница 48

– Вот тебе и поздравление с днем рождения, – обескураженно сказала Вера. – А мой благоверный тут?

– Они с Толиком в шахматы играют, – кивнула Ирина Петровна. – Кстати, зря вы детишек не привезли, было бы гораздо веселее.

– В кои-то веки хотели выпить и расслабиться, – призналась Вера.

– Ну, выпивка на столе, впрочем, как и угощение. Не думаю, что если мы все отменим и выбросим еду, которую я наготовила, пожар потушат быстрее. Главное, людей на этих складах нет, так что, думаю, можно поужинать, и это не будет выглядеть некрасиво… Марьяна, а ты что такая кислая? – перебила себя она, устроив букет с амарилисами в стоявшей на тумбочке квадратной вазе.

– Наверное, потому, что я не поухаживал, – вскинулся Полетика, рванувшись вперед. – Марьяшенька, разреши, я повешу твое пальто на вешалку.

«Марьяшенька» смерила его взглядом хулигана, смастерившего отличную рогатку.

– Поухаживай, поухаживай, – разрешила она. – Вешай свою куртку рядом. Чтобы я точно знала, где она.

– Проходите в комнату, Дима, – предложила Ирина Петровна. – Я познакомлю вас с остальными гостями. Это моя дочь Соня…

Марьяна дождалась, пока все выйдут из прихожей, и, не церемонясь, сунула руку во внутренний карман Диминой куртки. Конверты были там. Четыре штуки, все подписанные. «Марьяна», «Таня», «Наташа», «Викушонок». Викушонок сразил ее наповал.

Выбрав конверт со своим именем, Марьяна вытряхнула его содержимое на тумбочку и быстро просмотрела заметки. Все так, как говорил пацан в поезде, – день рождения, день первого свидания, как зовут маму и сестер, любимые цветы, любимые духи, любимые детские книжки, музыка… Все, что она когда-то рассказывала, чем поделилась, о чем откровенничала.

Поколебавшись, Марьяна положила конверты на место и отряхнула руки. И в комнату вошла с улыбкой.

– О, Марьяна! – радостно возвестил Толик, простодушно улыбнувшись. – Привет тебе.

В ярком свитере и галстуке с идеально завязанным узлом, аккуратно постриженный и хорошо выбритый, Толик сегодня выглядел на редкость франтовато.

– И тебе привет, – ответствовала та, оглядывая комнату.

Здесь все было подготовлено для большого праздника. Стол ломился от угощений, и пахло так вкусно, что даже у Марьяны, которая меньше всего думала о еде, заныло в желудке.

Муж Веры, Леонид, похожий на внезапно постаревшего младенца – розовый, лысый и пузатый, поздоровался, как обычно, сквозь зубы. Они с Марьяной ненавидели друг друга, хотя изо всех сил пытались это скрыть.

Оживленная сверх всякой меры Соня подошла и расцеловала сестру.

– Я рада, что ты благополучно вернулась из своей командировки. Но… Видишь, как тут у нас сегодня сложилось! Можешь оставить подарок вон там, в общей куче. Мама потом расскажет Ивану, что от кого. Или он сам успеет вернуться до тех пор, пока все не разошлись.

– Что-то душновато здесь, – сказала Марьяна, размышляя, что делать с Полетикой, который принялся виться вокруг нее, как шмель, узревший чашу цветка, густо осыпанную пыльцой.

– Да, в самом деле душновато, – подхватил ее мысль Толик, который вовсе не играл ни в какие шахматы, а стоял у окна и нервно поглядывал на улицу. – Надо сходить проветриться на лестничную площадку. Окно открывать не буду, чтобы всех вас тут не застудить.

С этими словами он пересек комнату и вышмыгнул в коридор. Холодный ветер прошел по ногам, потом дверь тихонько хлопнула.

– Давайте сядем за стол, – предложила Ирина Петровна, обращаясь в первую очередь к Вере.

Вера всегда была сторонницей порядка и отличным организатором всего, что можно было организовать. Вняв призыву родительницы, она немедленно усадила всех за стол, решительно убрав оттуда многочисленные вазы с цветами, которые уже начали осыпаться в закуски.

– Итак, – возвестил Леонид, постучав вилкой по бокалу, – предлагаю тост за именинника. За то, чтобы сегодняшние неприятности как можно меньше ему навредили. За его здоровье и процветание.

– Может быть, подождем Толика? – обиженным тоном спросила Соня.

Она сидела рядом с пустым стулом, обворожительная, в белом шерстяном платье с распущенными волосами, похожая на русалку из какого-нибудь волшебного фильма диснеевской студии. Поглядев на нее, Марьяна внезапно прониклась к сестре острой жалостью. Она, что называется, нутром чуяла, что Толик продолжает врать и что ничего хорошего Соню в ближайшее время не ждет. Почему же эта дурочка сама ничего не видит и не понимает?

Наплевав на Толика, подняли первый тост за отсутствующего именинника. Потом подняли второй тост и третий. Марьяна не пропустила ни одного. Есть ей быстро расхотелось, а вот спиртное показалось божественным бальзамом – оно подтапливало лед в сердце и вроде бы согревало душу. Если бы не Полетика, который все время лез к ней то с комплиментами, то с салатиками, которые ей следовало непременно попробовать, все было бы сносно.

Когда вернулся Толик – веселый, с ярко блестевшими глазами, – Марьяна поняла, что невероятные приключения обманщика продолжаются. Поганец наверняка бегал на лестничную площадку для того, чтобы перекинуться с Жанной парочкой эсэмэсок. Обежав глазами собравшихся, Марьяна поняла, что так никто больше не думает. Или все искусно делают вид, будто ничего не замечают. Им кажется, что они защищают бедную Соню. Но в конце концов Толик все равно разобьет Соне сердце, выпив предварительно еще пару литров ее крови.

Махнув очередную рюмочку водки и занюхав ее корочкой черного хлеба с тмином, Марьяна дала себе слово изловить Толика и доказать сестре, что все мужчины – подлецы, обманщики и негодяи. Потом вспомнила про Полетику и подумала, что начать надо бы с него. А то как-то неловко разоблачать чужого обманщика, когда рядом сидит свой собственный.

В тот момент, когда она решила, что пришла пора резать правду-матку, алкоголь шумел в ее ушах так, словно она стояла рядом с Ниагарским водопадом. Взмахнув вилкой и повернувшись лицом к Полетике, Марьяна сощурила один глаз, и в этот момент Ирина Петровна положила руку ей на плечо.

– Марьяна, помоги мне на кухне, – сказала она не допускающим возражений тоном. – Нужно кое-что унести-принести. Вставай, пойдем.

– Ладно, – ответила та и походкой туристки, впервые попавшей в качку на корабле, двинулась вслед за матерью, попутно потрепав Полетику по волосам и восхитившись при этом: – О, какие густые! Как собачья шерсть.

Как только они очутились на кухне, мать обернулась к дочери и суровым голосом спросила:

– Ну, и что ты собираешься выкинуть теперь?

– Что значит – теперь? – мгновенно нахохлилась Марьяна. – Тебя послушать, так я только и делаю, что безобразничаю на семейных сборищах.