Даниэла Стил - Драгоценности Страница 48

— Что это значит?

— Ничего хорошего, — честно признался он. — Подождем и увидим.

Они как раз закончили крышу дома, окна были готовы, полы настелены, в доме оборудовали ванную комнату, но остались мелочи, которые необходимо доделать. Тем не менее львиная доля работы была выполнена, ее дом стоял цел и невредим и защищал их от стихии и от всего мира, самое время родить ребенка. Но самому миру угрожала опасность, и не было простого пути избавиться от нее.

— Я хочу, чтобы сейчас ты забыла об этом, — убеждал ее Вильям. Он заметил, что последние два дня она беспокойно спала, и он подозревал, что она вот-вот родит. Он хотел, чтобы ничто не тревожило и не огорчало ее и чтобы она думала только о ребенке. Была вполне реальная возможность, что Гитлер не остановится на Польше. Рано или поздно Британии придется выступить, чтобы остановить его. Вильям знал это, но не стал говорить Саре.

Вечером они спокойно обедали на кухне. Как всегда, мысли Сары были заняты серьезными проблемами, но Вильям старался отвлечь ее. Он не позволил ей обсуждать новости, он хотел, чтобы она думала о чем-нибудь приятном, но это было нелегко.

— Скажи мне, что ты собираешься делать в столовой? Ты хочешь восстановить ее панели в первоначальном виде или использовать те, которые мы нашли в конюшне?

— Я не знаю. — Сара выглядела рассеянной, словно пыталась понять его вопрос. — А ты как считаешь?

— Думаю, те, что мы нашли, выглядят лучше.

— Я тоже так думаю. — Она ковыряла вилкой в тарелке, и он видел, что у нее нет аппетита. Вильям беспокоился, не заболела ли она, но ему не хотелось надоедать ей вопросами. Сара выглядела сегодня усталой и встревоженной, как и все остальные.

— А как насчет кухни? — Они расчистили всю кирпичную кладку четырехсотлетней давности, и Вильяму она нравилась. — Я оставил бы все как есть, но, может быть, тебе хотелось бы чего-нибудь более изысканного?

— Мне действительно все равно. — Вид у нее был несчастный. — Я каждый раз чувствую себя больной, когда думаю об этих бедных поляках.

— Тебе не нужно думать об этом сейчас, Сара, — нежно сказал он.

— Почему?

— Потому что это вредно для тебя и ребенка, — ответил он твердо, но она заплакала и, выйдя из-за стола, начала расхаживать по кухне. Все, казалось, огорчало ее теперь, когда она так скоро должна была родить.

— А как же женщины в Польше, которые, так же как и я, беременны? Они не могут переменить тему.

— Это ужасно, — согласился с ней Вильям, — но сейчас, сию минуту, мы ничего не можем изменить.

— Почему же? Почему? Почему этот маньяк может творить такое? — повторяла она, потом снова села, задыхаясь и явно испытывая боль.

— Сара, прекрати. Не расстраивайся. — Он заставил ее подняться наверх и настоял, чтобы она легла в постель, но, когда он тоже лег, она все еще плакала. — Ты не можешь взвалить на свои плечи все тяготы мира.

— Дело не в моих плечах и не во всем мире, а в твоем сыне. — Она улыбнулась сквозь слезы, снова подумав о том, как она любит Вильяма. Он был так добр к ней, так неутомим, он работал без устали, восстанавливая замок только потому, что он ей понравился. За это время он тоже полюбил его и понял, что ее так тронуло. — Как ты думаешь, это маленькое создание когда-нибудь появится на свет? — спросила она устало, в то время как он растирал ей спину.

Ему еще надо было спуститься вниз убрать посуду после обеда, но он не хотел оставлять ее одну, пока она не расслабится.

— Я думаю, что в конце концов появится. Что сказал лорд Олтроп? Первого сентября? Это сегодня. Но ведь ребенок может родиться и позже — не всегда же врачи точно угадывают день.

— Он такой большой. — Ее тревожило, сможет ли она родить ребенка. За последние несколько недель Сара еще поправилась и все время вспоминала предупреждение доктора.

— Он родится, когда он будет готов. — Вильям наклонился над ней и нежно поцеловал ее в губы. — Тебе надо немного отдохнуть. Я принесу тебе чашку чаю.

Но когда он вернулся с тем, что французы называют «настой мяты», она сонно отозвалась, и он не стал ее беспокоить. Так она спала рядом с ним до утра и вздрогнула, когда проснулась, почувствовав острую боль, но такие боли она чувствовала и раньше, они приходили, уходили и в конце концов утихали. Теперь боль была сильнее и продолжительнее, а ей еще предстояло закончить массу дел до рождения ребенка. Сара взялась за молоток и колотила весь день, забыв свои огорчения, она даже отказалась прийти на ленч, когда Вильям позвал ее. Вильям принес ей ленч наверх и отругал за то, что она слишком много работает, а она повернулась, посмотрев ему в лицо, и рассмеялась. Она выглядела лучше и веселее, чем в последние недели, и он улыбнулся, почувствовав облегчение.

— Ладно, по крайней мере мы знаем, что я не потеряю ребенка. — Она погладила свой огромный живот, а ребенок толкнул ее, когда Сара откусила сначала кусочек хлеба, потом яблоко и снова принялась за работу. Даже одежда ребенка и пеленки были сложены в ящики. К концу дня она сделала все, что было намечено, и комната выглядела прелестно. В комнате поставили найденные в доме старинную плетеную колыбель, красивый маленький платяной шкаф, комод, которые она сама привела в порядок. Полы детской были бледного медового цвета. Комната излучала любовь и тепло, и в ней не хватало только ребенка.

К обеду Сара спустилась вниз на кухню и положила им обоим немного паштета, холодного цыпленка и салат. Потом разогрела суп и хлеб и позвала сверху Вильяма. Она налила ему стакан вина, но сама от вина отказалась, потому что оно вызывало у нее сильную изжогу.

— Ты неплохо поработала. — Он как раз был наверху, видел результат ее трудов. Он поражался, сколько в ней было энергии. Вот уже несколько недель Сара не выглядела такой оживленной, и после обеда она предложила пойти погулять в саду.

— Тебе следует отдохнуть. — Он выглядел немного встревоженным, не переусердствовала ли она. То, что ей было двадцать три года, не имело значения, она прошла через тяжелые испытания, что всегда нелегко, и Вильям хотел, чтобы Сара отдохнула.

— Зачем? Ребенок может родиться еще только через неделю. Я чувствую себя как всегда и могла бы продолжать работать.

— Ты так и делаешь. Но может быть, ты не права? — Он пристально смотрел на нее, но она выглядела хорошо. Глаза ее сияли, щеки порозовели, и Сара подшучивала над ним и смеялась.

— Я прекрасно чувствую себя, Вильям, честное слово.

Они говорили сегодня о ее родителях и Джейн, о его матери и о доме на Лонг-Айленде. Родители проделали там большую работу, однако отец сообщил, что все будет восстановлено к следующему лету. Это был долгий срок, но шторм нанес огромные разрушения. Они все еще горевали по Чарльзу, но у них теперь был новый управляющий. Японец с женой.