Гнилые плоды моей любви - Аврора Добрых Страница 48

превратившись в сплошную безмятежность. Я знала, что дети в порядке — Сергей никогда не причинит им вреда и обеспечит всем необходимым. Единственное существо, за которое ныло мое сердце, была Принцесса. Она снилась мне ночами, ее образ возникал передо мной на улице в виде собак той же породы, я слышала ее тихое скуление, чувствовала ее боль и тоску. Я не могла оставить ее там, с ними.

В ближайший выходной день я решительно направилась в свой старый дом.

Возвращение

Когда я только начала проворачивать в замке ключ, из квартиры послышались голоса вперемежку с лаем.

— Папа! Это, наверное, онапришла! Пап!! — это определенно был Влас.

— Мама, мамуля, это ты? — а это Валя.

Потом по ту сторону двери началась такая вакханалия, что я уже не могла отличить человеческие голоса друг от друга и слышала только лай на их фоне. Не успела я войти внутрь, как мое тело пошатнулось от собачьего наскока. Принцесса скулила, лаяла и выла от радости, облизывая мои руки и прижимаясь к моим ногам со всей своей верной и преданной любовью. Дети стояли в прихожей. Валя с Глебом ревели, со всхлипами и заиканиями спрашивая, где я была. Старший сын Влас смотрел на меня волком, но тоже едва сдерживал слезы. Я обняла двоих младших и подошла к старшему. Он позволил себя обнять, но не распахнул объятья в ответ.

— Ты нас всех оставила, — сказал он, глотая злые слезы, — бросила и ушла не понятно куда. Ты нас предала.

— Мамочка вернулась, вернулась! — верещали его братья.

Сергея нигде не было видно.

— Она не мамочка, — процедил Влас, — она предательница. Теперь мы будем называть ее предательницей и никогда не простим.

— А кто сказал, что мне нужно прощение? — удивилась я.

Влас на секунду опешил, но тут же посуровел еще больше:

— Не будешь извиняться? Ну, тебе же хуже. Папа не пустит тебя обратно.

— Что-то не припомню, чтобы я об этом просила. — Мой голос звучал слишком холодно, учитывая, что я говорила со своим пускай уже довольно взрослым, но все же ребенком. Но мне откровенно надоело, что все с чего-то решили, что мне нужно разрешение Сергея на любое мое действие. С меня довольно. — Что за хлев вы здесь развели?

Я огляделась вокруг и поежилась от бардака, воцарившегося в квартире. Это был ужас. Кругом грязь, пятна, разводы, мусор, раскиданные вещи, а из пакетов, стоящих у зеркала, шел резкий неприятный запах. Впрочем, плохо пахло во всем помещении. Неприглядную картину дополнял робот-пылесос, который застрял между пакетами и двумя коробками от пиццы и теперь тщетно пытался выбраться.

Дети выглядели почти как беспризорники. У Вали было чумазое лицо, которое стало еще чумазей после того, как он вытер рукой у себя под носом и размазал слезы по щекам. Глеб стоял в рваных и грязных носках, а его одежда откровенно воняла. Один Влас выглядел более-менее опрятно, не считая того, что у него тоже были грязные носки.

Собака выглядела не то чтобы прямо тощей, но ее вид определенно оставлял желать лучшего: шерсть заметно потускнела, глаза стали мутные, а ребра болезненно торчали с боков.

— Вы что, не водили ее гулять? — поинтересовалась я, с ужасом разглядывая пеленки, которые валялись на полу по углам. Поначалу я приняла их за грязные скомканные тряпки. — Отвечайте мне!

Младшие дети начали наперебой что-то тараторить, но я не сводила глаз с Власа. Он был старшим и уже вполне мог позаботиться не только о себе и братьях, но и о собаке.

— Мы заказали ей пеленки, теперь она ходит на них, — ответил он. — Какая ей разница, где ссать? Это ж просто собака.

— Понятно, — сказала я. У меня не было ни малейшего желания воспитывать шестнадцатилетнего подростка. На это у него есть отец.

«Кстати, где он?» — мелькнуло в голове, но Влас сбил меня с мысли:

— Бросила своих детей и мужа, потом притащилась домой, и при этом больше всего тебя сейчас волнует какая-то псина? Хороша мамаша. Просто мать года. Вау! Знаешь, до чего ты довела папу? Он чуть с ума не сошел. Мы вызывали ему скорую!

Откуда-то издалека послышался знакомый голос:

— Тихо, Влас. Не повышай на маму голос. — Сергей вышел из спальни и вскоре показался в коридоре. — Где ты была, Нина?

Бывший муж двинулся в мою сторону, шаркая тапками по полу. Его лицо осунулось, глаза впали, он весь зарос щетиной, а его волосы были сальные и грязные. Я никогда не видела его таким.

— Вы тут хотя бы ели? — спросила я, полностью проигнорировав вопрос Сергея.

— Мы ели, мам, — сказал маленький Валя, — курьеры каждый день нам привозили еду. Было здорово! Папа заказывал пиццу, картошку с соусом, мороженое и куриные ножки!

— Ну вот и славно. Главное, чтобы вам нравилось. А Принцессу кормили?

— Ага, мы ей сначала насыпали корм в миску, а потом она сама стала есть еду прямо из мешка, — развеселился Валя. — Ела, сколько хотела. А потом ее еда закончилась, и мы стали давать ей нашу. Даже мороженое!

Сергей встал рядом с Власом. Теперь они оба сканировали меня взглядом.

— Ты что, был не в состоянии позаботиться о собаке?? — обратилась я к главе семейства. — И во что ты превратил квартиру? Тебе почти сорок!

— Заткнись! — вдруг заорал на меня Влас. Его глаза сверкали злобой. — Ты должна была убирать, готовить и ухаживать за всеми нами! Папа ничего не должен. Этотынас бросила и теперь обвиняешь во всемего??

Сергей положил руку на его плечо.

— Влас, тихо. Главное, что мама вернулась. Скоро все придет в норму, вот увидишь.

— Ты пустишь ее обратно?? Эту предательницу?

— Да! — хором закричали младшие.

Потом Валя стал дергать Сергея за руку:

— Пап, ты же пустишь маму домой? Она будет снова убирать, стирать, готовить еду, слушаться тебя. Только пусти ее.

— Видишь? Дети в стрессе, Нина. Устроив эту демонстрацию, ты в первую очередь не подумала о них. Твой побег из дома уже отпечатался в их памяти, и еще не известно, каковы будут последствия.

— Пап, да не объясняй ты ей ничего, — поморщился Влас. — Почему она до сих пор стоит в коридоре? Если мы решили, что пустим ее обратно, то она должна доказать, что пришла не зря. Пусть уберет здесь все. Хотя бы для начала. А потом посмотрим.

Я взирала на все это одновременно с ужасом и недоверием. Неужели меньше месяца назад я жила в этом аду и терпела унижения? И ради чего? Дети без меня не