Александр Трапезников - Подари мне жизнь Страница 49

Но что она хотела сказать — ни Ольга, ни Наталья Викторовна уже не услышали. Фотомодель начисто отключилась.

В комнате Джойстика нескончаемо мерцали мониторы, жужжал вентилятор, не спасая от густого сигаретного дыма. На полу валялись пустые банки из-под пива, обрывки бумаг. Квартира у него всегда напоминала помойку, хотя это и не умаляло достоинств хозяина. Сам Джойстик сидел сейчас за компьютером, а рядом стоял Костя и диктовал:

«Мы рады вам сообщить, что виза наконец получена и мы готовы выехать в Израиль…»

— Постой, — замер над клавиатурой Джойстик. — Как получена? Когда? Почему я ничего не знаю?

— Потому что тебе не положено по статусу. Нет, ни хрена мы, конечно, не получили, — отозвался Костя, прикуривая новую сигарету. — Получишь у них, жди, как же! Я думаю, что все лучшие советские бюрократы переселились в Израильское посольство. Им не понравился наш скоротечный брак. А также то, что ребенку требуется операция. Кто-то стукнул. Достать бы этого гада! Давай шлепай дальше, не отвлекайся. Я такой умопомрачительный текст сварганил — комар носа не подточит.

Костя не обратил внимания на то, что Джойстик как-то переменился в лице, сник. Пальцы его застыли над клавиатурой.

— Пиши. «Однако мы узнали, что документы о нашем статусе, дающем бесплатную медицинскую страховку, выдают не в посольстве, а только в аэропорту по прибытии в Израиль. В связи с этим у меня возникает к вам вопрос. Моя жена на восьмом месяце беременности. Врачи сообщили нам, что сам авиаперелет может спровоцировать роды…»

— Ты что, чартерным рейсом полетишь, что ли? — вновь оторвался от компьютера Джойстик. — Самолет зафрахтуешь?

— Угоню, если потребуется, — решительно ответил Костя и взял новую банку пива. — Дальше: «…Если жена начнет рожать в самолете или в аэропорту прибытия, мы окажемся в ситуации, когда надо сразу же готовиться к операции по пересадке костного мозга от новорожденного, но в это время, оформленных документов у нас на ту минуту еще не будет, и мы ничем не сможем доказать наш статус. Денег на операцию у нас тоже нет. Я мог бы остаться в аэропорту в качестве заложника…»

— Залога, — поправил Джойстик.

— Залога, — повторил Костя. — «Для оформления документов, а жену отправить к вам в клинику, и приехать к вам чуть позже с уже оформленными документами. Напишите, примете ли вы ее на этом условии?»

— Лихо закрутил, — похвалил Джойстик.

— «Мне также не ясно, — продолжал диктовать Костя, — как именно моя жена будет доставлена от самолета в клинику, ибо ей может потребоваться специальный медтранспорт, который мне организовать заблаговременно из России чрезвычайно трудно. Заранее благодарю. Жду ответа». Это все, точка.

Джойстик вновь замер над клавиатурой, словно оцепенев.

— Ну все, отправляй по адресу в медицинский центр, — поторопил его Константин. — Чего на экран уставился?

Джойстик закрыл приложение, в котором они работали, а на мониторе появился «рабочий стол» с изображением Ольги. И опять они надолго замолчали.

— Не могу больше, — произнес вдруг Джойстик.

— Не можешь? Иди в клозет, — обозлился почему-то Костя. — И убери это фото. Нечего мою жену рассматривать по ночам.

— Я… я… должен тебе сказать. Признаться.

— Что ты ее любишь? Это ты мне уже говорил.

— Нет, не то. Ведь это я сообщил в посольство, что вашему ребенку требуется операция по пересадке костного мозга.

Джойстик выпалил эту фразу одним духом. Но на Костю не взглянул, сидел, не шелохнувшись, будто ожидая удара.

— Ты? — удивился тот. — Но зачем?

— Ну… сдуру. Спьяна. Сгоряча. Я думал, что они там поймут и войдут в ваше положение.

— Врешь! — резко сказал Костя. — Ты просто хотел насолить мне. Отомстить. А ударил не по мне, а по… Ольге. И нашему сыну.

— И это тоже, — тихо признался Джойстик. — Думал, что так вы скорее разведетесь. Но я был действительно вне себя от помешательства. Ты же знаешь, как я ее люблю. Я не подумал о вас. Помрачение нашло. Прости, если можешь. Или ударь.

Джойстик вытянулся в струнку перед Костей и закрыл глаза.

— Ну, бей, — потребовал он. — Прямо в челюсть. Мне все равно завтра к стоматологу идти, коронки делать.

— А вот не буду! — отозвался Константин. И вдруг засмеялся. — Ну что мне тебя бить, осла этакого? Ты же от этого Ольгу любить не перестанешь?

— Нет, — сознался Джойстик.

— А другом мне все равно останешься, — подытожил Костя. — Так что расслабься и доставай пиво. Запустим наше письмо еще в несколько медицинских центров. Авось проскочим!

— Я… я все для вас сделаю! — обрадовался прощенный Джойстик.

И им обоим вдруг показалось, что Ольга на экране монитора чуть улыбнулась.

В больницу к Антошке, где его с нетерпением ожидала Ольга, Константин примчался с хорошей новостью: в одном из турагентств ему гарантированно обещали «сделать» визу в Израиль. Правда, для этого пришлось дополнительно раскошелиться на двести баксов, но все равно он был на седьмом небе от радости. Хотя в агентстве могли и надуть, но Костя об этом старался не думать. Наконец-то у него хоть что-то стало получаться! Он даже чуточку гордился собой, ловя свое отражение в витринах магазинов, мимо которых пробегал.

Ольга ждала его не в палате, а в больничном коридоре. Потому что палата была вновь забита народом: детьми и взрослыми. Оттуда неслись веселые крики и повизгивания. Там опять давали представление полюбившиеся больным малышам и медперсоналу клоуны — Мыльный Пузырь и Длинная Макаронина.

— Валера и Мила теперь сюда чуть ли не каждый день приходят, — сказала Ольга. — Как только появляется свободное время — тут как тут, словно волшебники. И ты знаешь, мне кажется, что дети от этого даже стали поправляться.

— Очень хорошо, — потер руками Костя. — А нам нужно немедленно сфотографировать Антона на визу. Бери его прямо сейчас под мышку и летим к фотографу.

— Дай ему хоть досмотреть представление!

— Некогда, я уже договорился с одним дядечкой. Это суперпрофессионал. Он даже родился с «кодаком» и в ковбойских сапогах. Тем более пока все врачи здесь заняты клоунами. Не успеют спохватиться — а мы уже и вернемся.

— Ну… попробую его вытащить, — сказала Ольга. — Правда, сильно сомневаюсь, что он оторвется от этого цирка.

Однако сама судьба пошла им навстречу. Антон вдруг выскользнул из палаты, поманив мать пальчиком.

— Скорее, скорее иди сюда! — крикнул он. — Там та-а-а-кое показывают! Привет, Костя!

— Здравствуй, здравствуй, — ответил тот и сгреб его в охапку.

— А хочешь, прямо сейчас поедем фотографироваться?

— А как это? — тотчас же заинтересовался малыш.

— Тебя что — ни разу не снимали на пленку?

— Он еще маленький был, не помнит, — ответила за Антошку мама.

— Вот-те раз! — возмутился Костя. — Ты знаешь, как это здорово? В сто раз лучше, чем смотреть на клоунов. И гораздо вкуснее шоколада.

— Правда? — не поверил мальчик, раскрыв еще шире свои глазенки.

— Я когда-нибудь вру? — обиделся Костя. — Помчались!

Он закутал Антошку в свой плащ, подхватил на руки и побежал к выходу.

— Погоди ты! — крикнула совсем растерянно Ольга. — Его же как-то одеть, нарядить нужно? Не в пижамке же фотографировать?

— Там полно всякого барахла и костюмов! — отозвался Костя. — Что-нибудь выберем!

…Через пятнадцать минут такси остановилось возле уже хорошо знакомой железной двери в стене. В фотостудии Михаил критически осмотрел малыша и улыбнулся.

— Фотогеничен, — выразил он свое мнение. — Будем лепить из него фактуру. Готовьте мальчика к съемкам.

— А во что одеть? — озабоченно спросила Ольга.

— В костюм маленького Людовика XIV, — ответил фотограф и показал ей на шкафы, в которых висела самая разнообразная одежда всех времен и народов.

— Слушай, Миха, — встрял Константин. — Нам ведь совсем простой снимок нужен. Главное, чтобы он не выглядел больным, а очень даже радостным и здоровым.

— Отойди, — сурово отодвинул его в сторону фотограф. — Дилетантам тут не место. У меня глаз наметанный, я в твоем малыше сразу будущую модель вижу. Мы его пощелкаем, а потом я еще эти снимки в журналы предложу. Поверь, такую рекламу ему сделаем — супер!

— Но… — начал было Костя.

— И не мешайся мне тут под ногами! — закричал на него фотограф, проверяя осветительные приборы. — Сядь где-нибудь и заглохни.

Пришлось Константину сдаться. Он отодвинул свой стул к стене, в тень, и стал следить за магическими приготовлениями к чудодейственным съемкам. Главное, что все это нравилось Антошке. Особенно всевозможные декорации, ведь различные манекены, обряженные в костюмы рыцарей или пилигримов, монахов или инопланетян, расставленные в картонных интерьерах, казались ему настоящими или, по крайней мере, на время уснувшими, замороженными. Он стал бегать среди них, прятаться от матери. Ловили его уже все втроем: Ольга, Костя и фотограф. Потом еле усадили в кресло, напоминающее трон. Михаил напялил на него золотистую корону…