Алина Кускова - Путевка в семейное гетто Страница 49

– Хочешь, – сказала Туся, переживая за Алису, – мы с Аней проберемся в его гараж? У нее большой опыт работы с отверткой.

– И тогда она останется у него ночевать, – произнесла, раздумывая, Алиса. – Не нужно, девочки. Есть другой, более интересный выход из создавшегося положения. Устроим пикник в честь праздника! – она призадумалась. – Так, какой же нам день отпраздновать?

– День взятия Бастилии! – предложила Туся.

– Он весной празднуется. Может, просто отметим хороший день, – высказалась Аня, – а то снова придется врать.

– Действительно, – согласилась с ней Алиса. – Сегодня устроим праздник в честь просто хорошего дня. Организуем мальчиков, – она указала на особняк, – они помогут с консервами и музыкой.

– Я приготовлю плов, – предложила Аня, которой после ухода Одинцова было все равно, что праздновать. Ей бы спокойнее было оказаться на похоронах, а еще лучше на похоронах собственной совести, не дававшей покоя. Но не поддержать подругу, на глазах у которой уводили ее парня, она не могла.

– Отлично, – все больше воодушевлялась Алиса, – устроим завтрак на траве! Или обед, но лучше все сделать поскорее. Туся, беги к студентам, а я займусь самым ответственным делом – подберу для нас всех приличную одежду. Заметьте, рискую своим гардеробом. Мы должны будем выглядеть как гетеры! При полном параде! Больше музыки, шума – и, клянусь вам, они не усидят в своей скорлупе! Позовем и Одинцова – пока он дожидается милиции, ни на какую работу не поедет. А наши правоохранительные органы спешат только при ловле блох, а не преступников. Девочки, сегодня или никогда! Мы должны жить с таким девизом, а не существовать в полусонном состоянии. – Алиса кинулась к себе в комнату и раскрыла шкаф. – Мужчин нужно брать голыми руками, ногами и другими выпирающими частями тела. Все лишнее – долой!

Через пару часов веселая компания расположилась в беседке. Есть на траве народ категорически воспротивился. К тому же на ярко светившее солнце изредка набегали многообещающие тучи, грозившие разразиться пусть теплым и летним, но все-таки дождем. Шереметьев принес из дома не просто магнитофон – весь музыкальный центр, и теперь вся Копейка слушала исполнителей современного рока. Их быстро по требованиям девушек сменила попса, но это нисколько не уменьшило громкость звука. Алиса решила во что бы то ни стало не дать влюбленным голубкам тихо ворковать в своем гнезде. Они, по ее расчетам, должны были подпрыгивать на постели от раскатов музыки. Если, конечно, находились именно там. Алисе хотелось, чтобы Багров с Катериной увлеченно занимались разгадыванием кроссвордов, но верить в подобное было просто глупо. Она и не верила. Алиса расхаживала в прозрачной воздушной тунике, под которой на роскошное тело был надет откровенный купальник, и дразнила своим видом бедного Ромку Шереметьева. Тот не сводил с нее восторженных глаз и тихо репетировал слова любви, которые он обязательно скажет, если подвернется такая возможность. В отличие от Алисы, Шереметьев радовался тому, что на этот раз Багров сидит дома. Чем там занимался его соперник, Ромке было все равно, главное, чтобы тот не высовывал своего любопытного носа на улицу и не смущал покой красавицы.

Венька с Тусей ни о чем не думали и наслаждались своим обществом. Супружеское гетто их не пугало. Да и брак им виделся веселой путевкой в счастливую совместную жизнь лет эдак на пятьдесят. Им было интересно друг с другом. Такие разные, на первый взгляд, они, как выяснилось, имели много общего и удачно дополняли друг друга своими достоинствами. Туся смирилась с тем, что Говоров обычный студент, она даже была этому рада, – что бы произошло, если бы настоящий миллионер выяснил, что ее отец не король самоцветов, а простой слесарь в автомастерской?! Пусть даже и «мастер золотые руки», к которому стремятся все состоятельные горожане. Говорову было все равно, кем работает Туськин родитель, он собирался жить с ней совершенно самостоятельно и не хотел от кого-то зависеть. План требовал небольших корректировок на ближайший год, пока Венька оканчивал институт, но был одобрен Тусей после многочисленных прений. А пока довольный Венька кормил благородную собаку Глашку, которая перед этим облизала его с головы до ног, и радовался жизни.

Аня кашеварила на кухне – оставалось совсем немного времени до полной готовности риса. Плов пах необыкновенно вкусно, и девушка с сожалением отметила, что хорошо готовит только тогда, когда у нее плохое настроение. Отчего оно было таким, она знала точно. Одинцов мог бы придумать что-нибудь оригинальное, чем прийти извиняться с двумя билетами на концерт, которые достались не ей, а подруге. Но что можно ожидать от человека, все время проводящего в офисе среди подобных Марине дам неопределенного возраста? До Ани он даже не знал, как приятно пробежать босиком по влажной траве! Или просто пройти по знакомым улицам и послушать музыку города! Аня прислушалась к мелодиям, доносившимся со двора. Нет, не о такой музыке она думает, не о таком мужчине она должна страдать. То, что она страдает, Аня осознавала очень хорошо. Ее ничего не радовало – ни предстоящее веселье, ни то, что до конца заключения на этой дурацкой даче осталось дочитать одну-единственную главу. Там все завершится хорошо, в жизнеутверждающих романах иного конца она читать не хочет. Пусть ее судьба не такая благополучная, как у ее героини, но она не будет сетовать на свою жизнь. Сейчас она доварит плов, подаст его друзьям и пойдет дочитывать книгу. Аня опустила ложку в казан и достала ее с дымящейся горкой плова.

– Вкусно? – поинтересовался Одинцов за ее спиной. Девушка чуть не подавилась. – Извини, что беспокою снова, – Дмитрий прошел, встал рядом с ней и нежно поглядел на ее раскрасневшееся лицо. – У меня есть еще два билета. На сегодняшний концерт Сердючки. Места не в первом ряду, но все будет отлично видно. Я заеду вечером за тобой. Ты согласна?

– На автомобиле? – как последняя идиотка поинтересовалась Аня.

– Да. – Одинцов удивился вопросу. – Сейчас милиция осмотрит его как улику, к вечеру мне поменяют колеса, и мы сможем поехать на концерт. Два билета, места хорошие.

Одинцов заговорил медленно, наклоняясь к Ане, у которой подкосились ноги. Сейчас он ее поцелует! И это после того, как он провел ночь с неизвестной девицей, требовавшей скинуть с нее всю одежду. Кто-то невидимый дернул Аню за ниточку, и она выпалила:

– Это я проколола колеса твоего автомобиля! – После этого признания ей стало так легко и спокойно, что она была готова тут же протянуть руки для наручников и отправиться «мотать срок».

– Ты?! – воскликнул Одинцов, отступив на шаг. – Неправда!