Sir (ЛП) - Уолкер Н. Р. Страница 49

Левин положил руку Хантеру на грудь, прямо на сердце.

— Ты не запутался. Тебе просто нужно немного терпения и, возможно, двое мужчин, чтобы показать.

— Хантер, — пробормотал я, проводя рукой по его волосам, удерживая его лицо. — Ты не запутался и не сломлен. Я влюбился в тебя, потому что ты все, что нам нужно. Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили. Я вижу, кто ты и через что тебе пришлось пройти, и это позволяет нам понять, как правильно любить тебя. — Правда заключалась в том, что этому мальчику нужно было научиться любить самого себя, прежде чем он сможет полюбить кого-то еще. — Наберись терпения и позволь нам показать, как сильно тебя любят, прежде чем ты начнешь беспокоиться о своих чувствах. Никакого давления, просто наслаждайся этим.

Хантер кивнул со слезами на глазах.

— Когда я с вами, у меня появляются сумасшедшие бабочки в животе, что своего рода безумие, — прошептал он.

Левин прижался лбом к голове Хантера.

— А твое сердце не замирает?

Глаза Хантера встретились с моими, и он кивнул.

— Замирает.

Левин притянул его к себе для поцелуя.

— Мы покажем тебе, что такое любовь. Каждый день.

Я сжал Левина и чмокнул Хантера в губы.

— Мы научим.

Хантер кивнул.

— Мне бы очень хотелось. Это такое... благословение, что я оказался здесь. Никогда не думал, насколько хорошей может быть жизнь.

Левин крепко прижал его к нам, и я глубоко вздохнул.

— Я люблю вас обоих, — снова прошептал я. Странно произносить это вслух, но так невероятно правильно.

— Пока мы все открыты и честны, — сказал Хантер, его губы опустились вниз. — Разве любовь что-нибудь меняет? Я имею в виду, просто чтобы мне было ясно и понятно, вы ведь оба все еще собираетесь трахнуть меня, верно?

Левин расхохотался, но посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Абсолютно верно. Эти ошейники, — ответил я, натягивая уплотнительные кольца на их шеях, — все еще означают, что вы принадлежите мне. Вы будете служить мне, и я дам вам все, чего вы заслуживаете и желаете. Просто знайте, теперь, когда я говорю, что буду почитать вас своим умом, сердцем и душой, это от всего сердца.

Левин счастливо вздохнул и прижался ко мне, а Хантер драматично вздохнул.

— Ох, ну слава богу.

Я рассмеялся и снова притянул его в наши объятия. Я любил эту его сторону, ту истинную сторону, которую только сейчас Хантер, начал фрагментами нам показывать, почувствовав себя в безопасности.

— И не думай, что я забыл о твоей вопиющей демонстрации члена перед Магистром Колтоном.

Хантер засмеялся, а Левин улыбнулся мне в шею.

Я прошептал на ухо Левину, достаточно громко, чтобы Хантер тоже услышал.

— Как насчет того, чтобы отвести этого негодника наверх и погрузить в него член? Не снимай упряжь. Хочу посмотреть, как ты впервые кончишь в его задницу.

Левин застонал и посмотрел на меня потемневшим взглядом.

— Я люблю вас, Мастер, — прошептал он. Затем, держа Хантера за упряжь, повел его наверх. Хантер дерзко улыбнулся мне, когда они уходили.

Я улыбался им вслед, такой счастливый и довольный. Такой влюбленный. Я стоял там с глупой улыбкой, чувствуя головокружение и оживление, целых десять секунд, прежде чем очнулся. Я посмеялся над собой, а потом поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Эпилог

5 лет спустя

— Ты готов? — спросил Ефрем.

Я стоял рядом с ним перед нашими самыми близкими друзьями в саду Дома Спасения. На мне был смокинг, сшитый на заказ, и я старался не поддаваться эмоциям, но нервничал все равно.

— Готов.

— Хорошо, — ответил Ефрем, — потому что они идут сюда.

Казалось, что мои мальчики не могут выглядеть прекраснее, чем обнаженные, связанные и подвешенные… но видеть их в костюмах — совсем другой уровень красоты.

На Левине был серый костюм-тройка, белая рубашка и серебристый галстук. Темные волосы коротко подстрижены и безупречно уложены. Он выглядел ослепительно и дорого по всем пунктам.

Хантер был одет в темно-синий костюм и белую рубашку без галстука, потому что на нем не было жилета под пиджаком, как у Левина. Хантер надел свою любимую упряжь, что заставило меня улыбнуться. Все еще дерзкий мальчишка. Теперь его волосы стали немного длиннее, уложенные в какую-то сложную прическу, которую он усовершенствовал много лет назад.

Мне нравилось, что они выделялись как личности. Левин закончил учебу и теперь был официальным членом юридической команды Санктуса. Хантер много работал над чтением и письмом, и получил квалификацию парикмахера, работая с Таней почти каждый день и наслаждаясь каждой минутой. Мои сабмиссивы преуспевали.

Их улыбки засияли еще ярче, пока они шли ко мне.

Парни встали по обе стороны от меня, и мы втроем посмотрели на Ефрема. За последние пять лет в Санктусе многое изменилось. Магистр Колтон был серьезен, когда сказал, что изменит правила к лучшему. Поэтому Левин, Хантер и я собирались сделать нашу церемонию законной.

Ефрем должен был провести церемонию. Он получил квалификацию священнослужителя несколько лет назад. Я сказал, что если не смогу сделать его своим шафером — Левин, Хантер и я решили, что мы трое — это все, кто нам нужен, — то Ефрем, черт возьми, мог поженить нас. Только мы собирались подписать не свидетельство о браке. А договор, составленный Левиным, чтобы связать нас троих вместе. Не «законный брак», учитывая, что нас трое, а юридически обязательный договор, предоставлявший нам законные права в целом. Левин проработал все детали, но церемония принятия обязательств являлась для меня свадьбой. В моих глазах и в моем сердце Левин и Хантер были бы моими мужьями.

Дело в том, что для саб и Домов ошейники и церемония с ошейниками всегда значили больше, чем свадебный контракт. Но, как сказал мне Ефрем пять лет назад, и я не мог выбросить это из головы, церемония с ошейниками не имела никакого веса в судебных инстанциях. А я хотел быть связан с этими двумя мальчиками всеми возможными способами.

Когда я впервые заикнулся, они ничего не поняли. Я сказал им, что это обеспечит дополнительный уровень безопасности, и дело было не в том, что я не доверял Санктусу. Я знал, Санктус не попытается разлучить нас. Только Левин и Хантер, возможно, жаждали другого уровня постоянства, но нет, они доверяли мне, зная, что я их никогда не оставлю. И я понял: гарантии безопасности необходимы мне. Я нуждался в этом сильнее. Как только я объяснил им, что ни одно кольцо на моем пальце никогда не заменит ошейников на их шеях, они всецело согласились.

Теперь же мы стояли здесь, готовые сделать все официально.

— Мы собрались здесь сегодня, — начал Ефрем, — чтобы засвидетельствовать законное соединение трех мужчин. Уже связанные друг с другом в соответствии с законом Санктуса, они теперь будут связаны законом страны, в которой мы живем. То, что соединено вместе сердцем и душой, пусть никто, даже адвокат, не разлучит.

Хантер и Левин сжали мои руки, а Ефрем еще что-то говорил, но я потерялся в парнях: их руки в моих, плечи касались моих, мои ошейники под их рубашками. Больше ничего не существовало, кроме моих мальчиков.

— Брак не обязательно должен быть обычным, — продолжал Ефрем. — Он должен быть адаптирован к потребностям тех, кто состоит в этом браке.

— Я полностью за традиционность, — сказал Хантер с лукавой улыбкой в глазах. — На мне что-то синее* и что-то позаимствованное*. И под этим костюмом, у меня надет пояс с подвязками, прикрепленный к моим шелковым чулкам, и подвязка, так что если вы хотите поторопиться...

*Английская традиция — на невесте в день свадьбы должно быть что-то синее — символ преданности и верности и что-то позаимствованное, символизирующее крепкую дружбу и теплые отношения (Прим. пер.)

Все засмеялись, и Хантер наклонился ко мне, самодовольно улыбаясь. За последние несколько лет он действительно стал самим собой. С помощью терапии и надлежащего влияния подчинения и доминирования, он стал так далек от сломленного мальчика, который был передан мне. Хантер был забавным, кокетливым и открытым, в большинстве своем ненасытным. Я сомневался, что это пройдет. Более того, надеялся, что он никогда не изменится.