Василий Карасев - Сова и жаворонок. Любовно-фантастическая повесть Страница 5

Все же Лида еще сомневалась:

– А авторы?!

«А нам все равно!

А нам все равно!

Хоть боимся мы волка и сову!»

Пару заснувших зайцев пришлось расталкивать их товарищам, а руководитеь даже задумалась: не сделать ли это элементом танца, но затем наступила на выплюнутую кем-то жвачку, и все мысли о творчестве вылетели у нее из головы. Лида и Булкин еще немного поспорили. Затем девушка снова поджала губы, взяла у Булкина какое-то удостоверение, погрозила ему на всякий случай пальцем и, развернувшись, торопливо ушла. Булкин небрежно вырвал из журнала нужную страницу, аккуратно сложил и сунул в нагрудный карман. Затем некоторое время понаблюдал за зайцами, взглянул на часы и тоже двинулся к выходу. А музыка за его спиной тут же смолкла, даря утреннему парку несколько минут тишины. Баночка из-под пива, аккуратно поставленная Лидой на тротуар, оказалась на пути Булкина, и тот от избытка чувств радостно послал ее пинком… прямо в лоб нищему. Нищий ойкнул, удивленно посмотрел на Булкина и, морщась от боли, стал осторожно ощупывать ушибленное место. Булкин коротко хохотнул, затем состроил сочувственную физиономию и, подойдя, бросил в кепку несколько монет:

– Извини, браток! Это тебе на удачу! Раз я сказал, тебе обязательно сегодня повезет!

Повернулся и, сделав с десяток шагов, уже на самом выходе из парка, криво усмехнулся:

– Неприятности я приношу… Чушь!

Исчез, словно растаял, в воротах парка и уже не увидел, как рекламный щит «Живите вечно. Мы строим на века» неожиданно накренился. Деревянные костыли, на которых он стоял, треснули, и щит шумно рухнул, придавив своей тяжестью нищего. Кепка подпрыгнула, из нее вылетела одна из монет, поданных Булкиным, нелепо подпрыгнула в воздухе и покатилась ….

Утренний горячий кофе

…по барной стойке. Лениво повиляла, теряя скорость и, наконец, остановилась, ловко прихлопнутая рукою бармена. Варвара даже слегка смутилась: она вовсе не хотела изображать из себя матроса в портовом кабаке – монета выскочила из рук случайно. Но бармен и бровью не повел. Хотя вроде не портовый кабак – обычная городская кофейня. Несколько столиков, стоящих почти вплотную друг к другу и центральная улица города за окном. Хорошо, что утро: посетителей почти нет и любимый угловой столик свободен. Как забавно играет солнечный зайчик на высокой стеклянной сахарнице…

…М—да… Как, однако, изменились времена! Нет, времена-то ладно, но что сделало время с кофейнями! Не—е—ет, это не мой любимый Лондон, где в кофейне можно было неторопливо выпить чашечку ароматного кофе….господи! да они его здесь на машинах готовят!… выкурить длинную глиняную трубку, почитать бюллетень с новостями дня, посудачить о прибытии и отплытии торговых судов. В кофейню даже посылали курьеров сообщить о важнейших событиях дня. Эх, где ты 17 век, улочка Сент—Майклз Элл, что к югу от улицы Корнхил и благословенное заведение Пасхалия Роуза….

Варвара – сестра Алены – была старше ее на три с половиной года, работала в рекламной компании, обожала ездить на курорты и страстно мечтала выдать Алену замуж. Ну действительно непорядок: барышне уже… впрочем, неважно сколько… а она до сих пор еще «не вписана в социум». Занимается черт знает чем – фотограф без работы, какие-то случайные заказы. Предлагала же ей работу в своей компании – нет, не желает. Я свободный художник! Ффе… свобода это штука такая, что…

– Сестренка! – Варвара помахала рукой вбежавшей в кофейню Алене.

– Варька, у тебя стрижка новая? – спросила та, стремительно приземляясь на свободный стул. И вот так всегда: ни здрасьте, ни до свидания!

– Мне тоже самое! – это уже бармену, выглянувшему из-за стойки.

– И как прическа? Идет? – Варвара слегка повернула голову, чтобы сестра ее лучше разглядела

– Очень! Просто здорово! Новый парикмахер?

– Да нет… тот же самый. – Варвара помешала ложечкой в чашечке остывшего кофе. – Ты представляешь, а мой Колька ничего не заметил! Я ему, конечно, высказала по этому поводу, а этот подлец только смеется! Вот, говорит, если бы ты в радикально зеленый цвет перекрасилась или налысо побрилась, тогда бы я заметил!

– Подлец! Как есть подлец! – Алена весело рассмеялась, глядя на сестру, хотела что-то добавить, но внезапно ее прервал громкий вой сирены с улицы. Женщины повернулись к окну, проводили взглядом машину скорой помощи и вернулись к разговору.

– Знаешь, у меня такое желание вчера было сильное – действительно пойти и перекраситься в ядовито—зеленый цвет! А потом посмотреть: заметит или нет.

– Варька, ты меня за этим в такую рань разбудила? Поплакаться в жилетку, что твою новую стрижку никто не замечает?

Варвара хитро посмотрела на сестру:

– Конечно! Кому же мне еще жаловаться, как не родной сестре?! И не называй меня Варькой, ты же знаешь, я этого имени терпеть не могу!

– Хорошее имя. Куда лучше, чем Бар—ба—ра! Ну да ладно, поплакалась и что? Будем обвинительный приговор Кольке сочинять?

Лицо Варвары приняло нарочито серьезное выражение:

– Обязательно! Пожизненное домашнее заключение и два часа сериала в день в обязательном порядке.

– И никакого футбола в течении месяца!… – в тон ей проговорила Алена. – Ну все—таки, зачем?

Вой сирены, смолкший было где-то в районе парка, снова ударил по перепонкам. Догоняя его, мимо окон снова пронеслась «Скорая помощь» и тут же взвизгнула тормозами на перекрестке. Задние дверцы машины открылись, а плохо закрепленная тележка с лежащим на ней мужчиной выскочила на улицу. Но не перевернулась, а с каким-то даже изяществом приземлилась на колесики и залихватски покатилась в обратную сторону. Нищий из парка – а это был он, судорожно вцепился руками в края своего самодвижущегося ложа и неожиданно тонким фальцетом заорал:

– А—а—а—а—а! Спа—си—те—е—е—е—е!

За тележкой уже неслись низенький полноватый доктор в белом халате, нелепо размахивающий руками и пожилая медсестра с выражением сильного испуга на лице. Резиновый шнурок стетоскопа больно бил доктора по бокам, но он не замечал этого, он был похож на странного средневекового алхимика, из лаборатории которого сбежал только что созданный гомункул.

– А—а—а—а—а! Спа—си—те—е—е—е—е! – в последний раз прозвучало откуда-то из-за поворота и тут же стихло. А мимо окон, осторожно пятясь задним ходом медленно проползла машина скорой помощи…

– Ужас какой! – вздохнула Алена. – Надеюсь с ним все в порядке?!

Варвара отнеслась к происшествию более спокойно. Приняла у подошедшего бармена чашечку кофе для Алены и пирожное для себя, откусила кусочек и пробормотала с набитым ртом:

– Сейчас догонят! Так вот, слушай. Мужика я тебе нашла!

Теперь происшествие за окном перестало интересовать и Алену. Она в упор посмотрела на сестру:

– Что? Всё, Варррь—ка! – намеренно растягивая нелюбимое сестрой имя заявила Алена. – Я даже разговаривать не буду! Поднимаюсь и ухожу. Разбудить в семь утра ради мужика!

– Да ладно тебе, – хихикнула Варрррь—ка, – я тебе его для работы нашла.

– Это как?

– Ему требуется хороший фотограф. Для фоторепортажа… Ага, вот и он! – и Варвара приветливо помахала рукой вошедшему Булкину.

Неожиданный посетитель

Дел в субботу в офисе было немного – часа работы за глаза хватит. Встреч – Анатолий посмотрел в ежедневник – никаких, посетителей тоже. Впрочем, если уж висит табличка «Прием по личным вопросам каждую субботу с 7 до 10», значит, будь добр, находись на месте. Именно из-за этой таблички, выполненной в строгом соответствии с чиновничьими канонами, в кабинет Анатолия частенько заглядывали странные личности, страждующие справедливости. Проблема была в том, что хозяин кабинета никакого отношения к чиновникам и прочим ответственным государственным служащим не имел. Он всего лишь занимался изданием крохотной газеты бесплатных объявлений. Несмотря на склонность к строгому порядку, Анатолий был личностью творческой. И сам заводить глупейший порядок приема посетителей редактором бесплатной газеты совершенно не собирался. На это электронная почта есть, если что… Табличка досталась Анатолию в наследство от предыдущего хозяина кабинета, переехавшего в новое роскошное здание поближе к мэрии. И он решил, что это Знак. Или карма. Странный временами был человек, этот Анатолий. С тех пор, каждую субботу с семи до десяти утра он проводил в своем кабинете, ожидая посетителей… Собственно, посетителей-то и не было. Зато было три великолепных часа, когда можно заниматься творчеством, а не газетной рутиной

[Из записной книжки Анатолия]

Иногда, когда ветер дует с севера и солнце зябко ежится в моем зрачке, я задаю себе вопрос: в чем разница между красивостью и красотой? В это мгновение я чувствую ее… Но каждый раз совершаю одну и ту же ошибку, пытаясь уцепиться в явившееся мне откровение и больше не отпускать его. Увы… Как можно удержать ветер? Он холодит мне пальцы своим зимним дыханием и, просочившись сквозь них, вырывается на свободу.