Отем Грей - Сияние Страница 5

Приподнявшись на локтях, Люк слегка покачивается, и, моргая, смотрит на нее влюбленным взглядом, который я подмечал несколько раз с тех пор, как познакомил его с моей женой.

Отобрав все необходимое, она аккуратно раскладывает все на полотенце и начинает промывать порезы. Спустя десять минут она заканчивает и убирает все обратно в аптечку.

Одной рукой я выхватываю у нее аптечку, когда она проходит мимо меня.

— Сядь, — я киваю подбородком на диван и быстро направляюсь к ванной. Спустя несколько секунд я возвращаюсь и опускаюсь на корточки перед Люком. Убедившись, что он в сознании и откликается, я забрасываю его руку себе на плечо и поднимаю его с пола.

— Черт подери. Ты что, сделан из камня? — бормочу я себе под нос. Он бормочет что-то в ответ, пока я веду его к ванной. — Помочь тебе принять душ? — спрашиваю я, помогая ему присесть на край ванной.

Он одаривает меня полным отвращения взглядом и проводит рукой по лицу. Люк открывает рот, собираясь что-то сказать, но, видимо, передумывает и закрывает его.

— Спасибо, братишка, — благодарит меня он и начинает стягивать рубашку; поначалу его движения очень неуверенные.

Я наблюдаю за ним, изучая его внешность. Короткие пряди черных волос всклокочены и торчат в разные стороны, словно стремятся сбежать с его головы. Под обычно живыми карими глазами залегли темные круги. Выглядит он паршиво.

— Что в тебя вселилось? Не похоже на тебя приходить домой пьяным настолько, что ты не в состоянии подняться в гостевую спальню.

Он снова садится на край ванной, опускает голову на руки и смотрит на меня своими покрасневшими глазами.

— Она. Дьяволица.

Я вопросительно выгибаю бровь.

— В человечьем обличье. К чертям это все. В следующий раз я предпочту машины, — бормочет он сам себе.

— Кто такая эта «она»? Твоя подружка Шарлотта?

Он вскидывает голову и морщится, но каким-то образом ему удается сердито посмотреть на меня, несмотря на боль, которую, уверен, он сейчас испытывает.

— Она не была моей подружкой. И нет. Это не Шарлотта.

Я ухмыляюсь.

— Все так плохо?

— Сотри эту улыбочку со своей рожи, Солнышко, — встав, сердито цедит он сквозь зубы. — Дерьмо! — яростно матерится он, чуть не плача. — Я умираю, Ремингтон, а я еще даже не написал завещание. Просто передай маме и Доминику, что я люблю их.

Я закатываю глаза.

— Прекрати вести себя как ребенок. Когда кушал, надо было помнить, что еда чужая, а живот свой, — я подхожу к шкафу над раковиной и возвращаюсь с двумя таблетками обезболивающего и стаканом воды.

Как только передаю ему таблетки, он забрасывает их в рот и запивает большими глотками воды. Опустив стакан, он делает долгий глубокий вдох.

— Я встретил ее два дня назад на вечеринке. Мы понравились друг другу. Ночь прошла шикарно, пока она все не испортила, — говорит он и хмуро смотрит в стакан.

— Что? Она не позволила Люку Оливеру Всемогущему трахнуть ее?

Он улыбается.

— О, позволила. Кто может сопротивляться всему этому? — свободной рукой он указывает на свое тело.

Самоуверенный ублюдок.

— Тогда почему ты так расстроился?

Это стирает ухмылку с его лица. Он запускает пальцы себе в волосы и зажмуривается, словно одно только воспоминание о том, что произошло, причиняет ему физическую боль.

— Она ушла, — с горечью отвечает он. — Она проснулась и ушла.

— Боже, Люк. Она ушла. И? Ты поэтому напился? Как тебе вообще удалось добраться домой в середине ночи?

— Такси, — сухо поясняет он. — Дело не только в том, что она ушла. Дело в том, что она ушла, оставив меня, распятого на кровати — мои руки и ноги были привязаны к кровати моими собственными наручниками и веревками, — он вздрагивает и сосредотачивает свой взгляд на мне. — Она сказала, что у нее были мужики и получше. Она убила меня наповал, брат.

Мои губы вздрагивают — улыбка так и просится наружу.

— Расскажи.

— Ни одна женщина в жизни не реагировала на меня так, как она. Она сказала, что у нее были мужики лучше, чем я. Господи Иисусе, я имею в виду, как можно уничтожить мужественность с помощью одних только слов. Черт ее подери.

Упс. Это жестоко. Зная Люка, сказать гадости о его мужественности, все равно, что стереть в порошок список его личных законов, которые не следует нарушать.

И тут до меня доходит.

— Она тебе понравилась.

— Еще чего. Она просто киска на одну ночь. Даже не собираюсь больше думать о ней. Слишком много проблем и головной боли из-за ничего.

Я улыбаюсь.

— Женщины, конечно, могут доставлять проблемы, но оно того стоит, когда находишь ту самую.

Он потирает лицо ладонями и качает головой.

— Ты так говоришь только потому, что тебе повезло и на твоем пути появилась Селена.

— Конечно, мне повезло. Если ты хочешь того же, хочешь такую же женщину, как она, тебе придется пойти и найти ее. Найди ее и держи. Никогда не отпускай.

Люк снова качает головой.

— Слишком много беспокойств. Лучше буду возиться с машинами.

Несколько секунд я смотрю на него, а затем качаю головой.

— Как хочешь, — я разворачиваюсь и иду к двери, но останавливаюсь и оглядываюсь на него через плечо. — Но есть одно «но», Люк. Ты все еще прокручиваешь в голове момент, когда коснулся моей женщины? Сотри его из своей памяти.

Я закрываю за собой дверь, оставив его принимать душ, и присоединяюсь к своей семье в гостиной.

Глава 3

Люк

В ту секунду, когда дверь закрывается, я с трудом выдыхаю. Я умираю. Или это, или моя голова взорвется в любую секунду.

Черт.

Не помню, чтобы когда-нибудь раньше так напивался. Я даже не могу вспомнить, как попал в дом. И все из-за женщины. Адаму следовало прислушаться к Богу в Эдеме. Женщины — это проблемы. Целая куча проблем.

Раздевшись, я осторожно захожу в душевую кабину, расположенную рядом с ванной, и закрываю глаза, позволяя струям воды успокаивать меня и одновременно пытаясь избавиться от образов рыжеволосой ведьмы с ее талантливым ротиком. Мой член оживает при воспоминании об этих губах, ласкающих его так, что я кончил два раза подряд.

Говорю же, ведьма. Ни одной женщине еще ни разу не удавалось довести меня до оргазма дважды за десять минут, просто лаская губами.

Двадцать минут спустя одетый в джинсы и рубашку, я выхожу в гостиную, чувствуя себя настолько человеком, насколько может чувствовать себя тот, кто целую ночь поглощал алкоголь в неограниченных количествах. Должно быть, Ремингтон вытащил мои вещи из шкафа, где я храню сменный запас чистой одежды на те случаи, когда приезжаю в гости, и принес мне, пока я принимал душ.