Анита Брукнер - Отель «У озера» Страница 5

В тихом вестибюле ярко светили лампы, слышалось бормотание из гостиной, где был включен телевизор, пахло мясом. Она пошла к себе переодеться.

За конторкой мсье Юбер-старший, удалившийся от дел, но отнюдь не на покой, благодушный и в меру любопытствующий, наслаждался своим любимым ежедневным занятием: открыл регистрационную книгу, чтобы узнать, кто уехал, а кто, напротив, прибыл. В эту пору года дела, понятно, шли не блестяще: откуда быть постояльцам, когда через месяц отель закроется на зиму? Он знал, что немецкое семейство уехало — шум и гам их отбытия проникли даже в его гостиную на пятом этаже. Чудная пожилая пара с Нормандских островов покинула отель после чая. От научной конференции в Женеве можно было ожидать одного-двух гостей — кто-то мог надумать провести здесь конец недели и пуститься в обратный путь в понедельник. Но оставались постоянные клиенты: графиня де Боннёй, мадам Пьюси с дочерью, дама с собачкой — ее имя (дамы, не собачки) он отказывался произносить, хотя ее муж фигурировал в английском выпуске Готского альманаха5. По поводу этой дамы зять получил соответствующие инструкции. Вновь прибывшая: Хоуп Эдит Джоанна. Для английской леди необычное имя6. Впрочем, возможно, не чисто английских кровей. Возможно, и не чистая леди. Рекомендации, разумеется, безупречные. Но и рекомендации иной раз обманывают.

2

Одетая к ужину — шелковая блуза от «Либертиз»7, узкие худые ступни втиснуты в простые детские «лодочки», — Эдит искала предлоги, чтобы оттянуть минуту, когда придется сойти в столовую и впервые отужинать на людях. Она даже вспомнила о романе «Под гостящей луной» — написала с полторы страницы, однако, перечитав, сообразила, что уже использовала этот сюжетный ход в «Звезде и камне», и зачеркнула написанное. А зачеркнув, поняла совершенно ясно, как ей дальше строить интригу. Вернув себе таким образом некоторую уверенность и прикинув, с чего начинать завтрашний задел, она закрыла папку, взяла ключ и сумочку и решительным шагом вышла из номера.

За той же самой дверью дальше по коридору все так же играло радио и вдобавок с шумом лилась в ванну вода. Не успела она дойти до лестницы, как в воздухе вдруг повеяло ароматом розы — какая-то женщина должным образом готовила себя к вечернему выходу. Дама с собачкой, подумала Эдит. Появится позже всех в каком-нибудь немыслимом наряде, надменная, хрупкая, с собачонкой под мышкой. Попытаюсь ее разговорить. После ужина, вымученно подумала она, больше нечем будет заняться.

Внизу не было ни души, она поняла, что спустилась слишком рано. Только в баре вполголоса беседовали мужчины, воздерживаясь от смеха и веселых возгласов. Она бы не отказалась выпить джина с тоником, но не хватало смелости пройти в бар. Она присела за столик в гостиной и взяла оставленный кем-то помятый экземпляр «Gazette de Lausanne»8. Странно, что газету не убрали, отметила она: за порядком тут следят в оба. В дверях возникла бульдоголицая дама — не забыть бы к ней обращаться по всей форме, если вообще когда-нибудь выпадет обратиться. Дама, облаченная в черное платье на любой случай и сменившая синюю вуаль с бантиками на черную с кое-как приклеенными блестками, воздела трость и произнесла «А!». Эдит с вопросительной улыбкой предъявила газету. Мадам де Боннёй кивнула и двинулась вперевалку сквозь чащу свободных стульев и столиков. Эдит пошла ей навстречу, но мадам де Боннёй продвигалась на удивление быстро, и Эдит успела миновать всего два столика.

— Merci9, — сказала мадам де Боннёй, снова воздев палку.

— Je vous en pris10, — ответила Эдит и вернулась к своему столику. То были первые слова, что она произнесла после прибытия.

Откинувшись на спинку кресла и закрыв на секунду глаза, она дала волю ужасу перед неизбежным вечером. Она вообще не любила есть на людях, даже когда была не одна. С легкой дрожью она вспомнила последнюю такую трапезу перед вылетом из Англии. Ее литературный агент, Гарольд Уэбб, пригласил ее на ленч. Он хотел подбодрить ее, что было очевидно, заверял, что полностью на нее полагается, и даже сообщил о своем намерении выбить под ее следующую книгу аванс покрупней.

— А эта история развеется как дым, — сказал он, в первый раз зажигая на ее глазах сигару.

Мягкий человек ученого склада, он не любил встреч и переговоров, которыми был вынужден заниматься по долгу службы, и тем не менее заказал для них столик в ресторане, который выглядел как настоящий собор и где завсегдатаи священнодействовали, склоняясь над поданным им чудом природы, и отважно набрасывались на прихотливо закрученное рыбное филе, каковое, похоже, было в меню самым простым блюдом. Эдит жалела, что принесли «Перье» — от этой минеральной воды ее неизменно пучило, — и мрачно уставилась в никуда. Разговор не клеился.

— Мне нравится сюжет новой книги, — сказал Гарольд после затянувшегося молчания. — Хотя, должен признать, на рынке романтической беллетристики наблюдаются изменения. Теперь молодым администраторшам, которые читают «Космополитен» и носят «дипломаты», подавай секс.

Не получив ответа, он погонял вилкой по тарелке с гарниром вырезанный в виде ракушки кусочек моркови и, покончив с этим, вернулся к своей теме:

— Что она берет с собой, когда едет по делу в Брюссель?

— В Глазго, — поправила Эдит.

— Что? А, ну конечно. Но она в любом случае хочет убедиться, что свободная женщина ведет интересную жизнь. Ей нужно, чтобы ее женскому тщеславию льстили, когда она лежит одна в своем гостиничном номере. Ей подавай чтение, которое бы отражало ее жизненный стиль.

— Гарольд, — сказала Эдит, — я просто не знаю никого, кто бы имел жизненный стиль. Что это значит? А то, что все ваши вещи куплены в одно и то же время и в лучшем случае лет пять тому назад. И вообще, раз уж она такая свободная, почему бы ей не спуститься в бар и кого-нибудь там поклеить? Уверена, такое вполне возможно. Просто большинство женщин этого не делают. А почему? — спросила она с внезапно вернувшейся к ней самоуверенностью. — Потому что, когда доходит до дела, они предпочитают старую сказку. Каждой из них хочется верить, что ее в наилучшем виде, за замкнутыми дверями и как раз тогда, когда она совсем потеряла надежду, отыщет мужчина, который исколесил континенты и махнул рукой на самые соблазнительные перспективы, лишь бы ее получить. Ах! Если б все это было правдой, — сказала она, тяжело вздохнув и насадив на вилку ломтик киви, который так и остался торчать на зубьях, пока она думала, опустив голову.

А в ней и вправду много чисто блумсберианского11, решил Гарольд, глядя на ее впалые щеки и поджатые губы.