Сара Дессен - Кто-то вроде тебя Страница 5

Дорогу к дому Скарлетт я знала так хорошо, что могла бы проделать этот путь безо всяких чувств – ни зрения, ни слуха мне бы не потребовалось. По обе стороны невысокой калитки – колючие кусты, о которых можно легко оцарапать руку или ногу. Восемнадцать шагов от ограды до крыльца (мы посчитали их, когда учились в шестом классе и были без ума от всего точного и фактического. Мы тогда много времени провели, подсчитывая расстояния и измеряя длины самых разных дорожек и проходов).

В полутьме я подошла к их крыльцу, прислушиваясь к единственному звуку – моим собственным шагам и тихому гудению кондиционера в доме подруги.

- Привет, - позвала я, и она подвинулась, освобождая для меня место. – Как ты?

Наверное, это было самой идиотской вещью, которую я могла спросить, но у меня действительно не было даже идеи о том, что сказать. Я посмотрела на Скарлетт – вот она сидит возле меня, босоногая, волосы забраны в хвостик, и плачет.

Я никогда не видела подругу такой. Из нас двоих именно Скарлетт всегда была сильнее, умнее, храбрее. Она сумела поставить на место Мисси Ласситер, самую вредную девчонку из всех маленьких монстриков на розовых велосипедах, когда та попыталась довести нас до слез. Она следила за порядком в доме и говорила маме, что делать, словно она сама была тридцатипятилетней женщиной, а ее мать – пятилетним ребенком. И Скарлетт не давала миру поглотить меня – ну, или я просто так считала.

- Скарлетт? – позвала я в темноте, и, когда она повернулась, я увидела, что ее лицо залито слезами. Целую минуту я не представляла, что могу сделать. Мне вновь вспомнилась фотография, приклеенная к ее зеркалу: она и Майкл всего лишь несколько недель назад, вода позади них такая чистая и сияющая. Я спросила себя, что делала она, когда я тысячу раз плакала, уткнувшись в ее плечо, и протянула руки, обнимая подругу. Прижав Скарлетт к себе, я очень-очень постаралась хотя бы на минуту отодвинуть все невзгоды и хотя бы немного унять ее боль.

Мы долго сидели вдвоем, я и Скарлетт, возле ее дома. Конец лета, конец многих вещей.

Я обнимала ее и чувствовала, как трясутся ее плечи под моими руками. Я понятия не имела, что сделать или что будет дальше. Все, что я знала – она нуждается во мне, и вот я здесь. И сейчас это было лучшим, что я могла сделать.

Глава 2

У Скарлетт были рыжие волосы, но не морковно-оранжевого оттенка, а темнее. Волосы подруги больше напоминали по цвету красное дерево, более темные пряди перемешивались с более светлыми, и на этом фоне ее зеленые глаза выглядели буквально люминесцентными. Ее бледная кожа была усыпана веснушками первые несколько лет, что я знала, но, когда мы обе стали старше, они исчезли, и осталась лишь небольшая горсточка возле носа, словно их смели рукой в одно место. Скарлетт была ниже меня на дюйм и три четверти (* примерно 3,5 см), но ее размер ноги был больше, а на животе у нее был шрам от аппендикса, напоминавший улыбку. Моя подруга была прекрасна во всех отношениях, о некоторых «параметрах» ее красоты мне даже и мечтать не приходилось, так что я завидовала – и, наверное, больше, чем сама себе признавалась. Для меня Скарлетт всегда была необычной, словно с другой планеты. Но она говорила, что многое была отдала за мои длинные волосы и летний загар, за мои тонкие брови и густые ресницы. И это еще не говоря о моем отце, моей дружной семье и обстановке подальше от Мэрион с ее многочисленными любовными приключениями. Так что мы со Скарлетт завидовали друг другу в чем-то, и это, пожалуй, было правильно и честно.

Нам с подругой всегда казалось, что наши жизни идеально параллельны. Мы проходили одинаковые фазы в одном и тоже время, нам нравились фильмы ужасов и сочные фрукты, мы обе знали наизусть каждое слово из любой песни со старых кассет моих родителей. Но в то же время Скарлетт была более уверенной в себе и легче заводила друзей, а я была тихой и застенчивой, и меня знали лишь как «Галлея, ту подружку Скарлетт». Впрочем, я не возражала. Без нее я бы, наверное, тусовалась на парковке с ботаниками и Ноем Ваном. Это, вероятнее всего, было предначертано мне судьбой, если бы в тот день Скарлетт не посмотрела на меня поверх своих солнцезащитных очков и не пододвинулась, освобождая мне место на ступеньках… и в своей жизни. И я была благодарна. Потому что жизнь – это ужасное, невыносимое место, если у тебя нет лучшего друга.

Когда на психологических я изображала себя в абстракции, это были яркие цветные линии, но они всегда были хаотично разбросаны. Весь стандартный набор фигур – круги, треугольники, квадраты, но все в беспорядке, словно чего-то не хватает. А Скарлетт рисовала себя как скопление красных и золотых фигур, и, думаю, окажись наши рисунки на одном листе, они бы идеально дополнили друг друга.

Большую часть старшей школы мы не были так уж хорошо знакомы с Майклом Шервудом, хоть и выросли вместе в одном районе. Летом после средней школы он уехал на каникулы в Калифорнию, а вернулся совершенно изменившимся: загорел, вырос и внезапно стал невероятно привлекательным. Майкл Шервуд превратился в парня, с которым любая девчонка захотела бы пойти на свидание.

Он встречался с Джинни Тейбор (примерно пятнадцать минут), а затем с Элизабет Гандерсон, капитаном группы поддержки (несколько месяцев). Но Майкл не стал одним из парней из хоккейной команды в этих их форменных бомберах. Он продолжал общаться со своими друзьями из Лейквью, в том числе и с лучшим другом детства Мэйконом Фокнером. Иногда мы видели их, идущих по улице посреди ночи, они курили сигареты и смеялись. Они были другими, и это буквально притягивало нас.

Майкл Шервуд вроде как не входил в круг популярных ребят, а потому был загадкой. Никто не знал, в какой вообще круг он входил, потому что он был дружелюбен абсолютно со всеми. Майкл был знаменит на всю школу своими пародиями на учителей, а еще его постоянно просили рассказывать интересные истории и даже платили по доллару за рассказ. Он вешал нам на уши невероятную лапшу, правдивую, в лучшем случае, наполовину, но все его истории были такими смешными, что вам не было бы жалко доллара, уж поверьте. Я, например, до сих пор помню тот рассказ о психованной девчонке из отряда герл-скаутов, что преследовала его. Не то что бы я прямо уж поверила в эту сказку, но, тем не менее, дала ему два доллара и пропустила обед. История того стоила.

У каждого из нас были свои воспоминания о Майкле, что-то, что он сказал или сделал. А то, чего он не делал, тоже отличало его от всех остальных. Словом, Майкл Шервуд был как будто на голову выше нас и на порядок лучше. Он выделялся, но в то же время мог быть лучшим другом для каждого.