Мэг Кэбот - Принцесса Миа Страница 5

Но что завтра, что бы я ни говорила, я пойду в школу.

На что я сказала только, что это ОНА так думает.

Может быть, папа разрешит мне переехать в Дженовию.

13 сентября, понедельнику 17.00, мансарда

Только что заходила Тина. Мама разрешила ей меня навестить.

Лучше бы не разрешала.

Наверное, по мне заметно, что я два дня не принимала душ, потому что, когда Тина меня увидела, то у нее глаза на лоб полезли. Однако она притворилась, что ее не шокировали мои сальные волосы и все такое. Она начала:

– Твоя мама мне сказала. Насчет Майкла. Ох, Миа, мне ужасно жаль. Но ты должна вернуться в школу. Все по тебе ужасно скучают.

– Лилли не скучает, – сказала я.

– Ну… – Тина поморщилась. – Это правда, но все равно. Не можешь же ты на всю оставшуюся жизнь закрыться в своей комнате.

– Я знаю, – сказала я. – Завтра я вернусь в школу.

Но это было полное вранье, даже произнося эту фразу, я чувствовала, как у меня потеют ладони. При одной мысли о возвращении в школу мне хотелось рвать я метать.

– Я очень рада, – сказала Тина. – Я знаю, что у вас с Майклом не сложилось, но может быть, око и к лучшему. Он же тебя намного старше, и ты еще учишься в школе, а он уже в колледже и все такое.

Мне просто не верилось. Даже Тина, моя самая преданная сторонница в том, что касается моей любви к Майклу, и та меня предает. Но я постаралась не показать, как я потрясена.

– Кроме того, – продолжала Тина, не подозревая, какую ужасную боль она мне причиняет, – теперь ты можешь полностью сосредоточиться на романе, который ты всегда хотела написать. И можешь уделять больше внимания школе, и тогда ты получишь оценки, с которыми можно поступить в хороший колледж, где ты встретишь классного парня, который поможет тебе забыть Майкла.

Ну да. Потому что именно этого я и хочу. Напрочь забыть Майкла, Единственного парня, единственного ЧЕЛОВЕКА, рядом с которым мне было совершенно спокойно.

Но вслух я этого не сказала. Я ответила:

– Знаешь, что, Тина? Ты права, встретимся завтра в школе, Я обещаю.

 И Тина ушла, вся такая довольная, думая, что она меня подбодрила.

Но я в это не верила. В то, что Тина права.

И я не собираюсь идти завтра в школу. Я сказала это только для того, чтобы Тина ушла. Потому что разговор с ней меня очень утомлял. Я хотела только одного: снова лечь и заснуть.

На самом деле именно этим я сейчас и займусь. Пока я это писала, я совсем обессилела.

У меня нет сил просто жить.

Может быть, когда я проснусь в следующий раз, действительно окажется, что все это было просто кошмарным сном.

14 сентября, вторник, 8.00, мансарда

Нет, это не оказалось дурным сном, мне не повезло. Я сразу это поняла, когда ко мне в комнату заглянул мистер Джанини с чашкой горячего шоколада и со словами:

– Миа, вставай и сияй! Смотри, что я тебе принес! Горячее какао! Со взбитыми сливками! Но ты его получишь, только если встанешь с кровати, оденешься и сядешь в лимузин, чтобы ехать в школу.

Он бы ни за что так себя не вел, если бы я не была жестоко брошена моим давним бойфрендом и не находилась в тисках отчаяния.

Бедный мистер Джанини, нужно дать ему дополнительные очки за старания. Правда.

Я сказала, что не хочу горячего какао. А потом объяснила, причем очень вежливо, что не пойду в школу. Вообще никогда.

Только что посмотрела в зеркало на свой язык. Но он не такой белый, как был вчера. Возможно, у меня все-таки нет менингита.

Но как еще объяснить тот факт, что как только я думаю о том, что в моей жизни больше нет Майкла, мое сердце начинает биться очень быстро и не успокаивается секунд шестьдесят, а то и больше?

Разве что у меня ласская лихорадка… Но я же вообще никогда не была в Западной Африке.

14 сентября, вторник, 17.0, мансарда

Сегодня после школы снова заходила Тина. На этот раз она принесла домашние задания по всем предметам, которые я пропустила.

А еще привела Бориса.

Борис был немного удивлен, когда увидел меня в моем теперешнем состоянии. Я это знаю, потому что он сказал:

– Миа, я удивляюсь, что феминистка вроде тебя так расстраивается из-за того, что ее отверг какой-то мужчина.

Потом он громко охнул, потому что Тина как следует ткнула его локтем в ребра.

Моей версии про ласскую лихорадку он не поверил.

Поэтому, хотя я и не хотела никому причинять боль – видит Бог, я сама достаточно страдаю – мне пришлось напомнить Борису, что когда его бросила некая девушка, он в тщетной попытке ее вернуть уронил себе на голову целый глобус. Я сказала, что по сравнению с этим мое нежелание вставать с кровати несколько дней, – это просто мелочь.

С чем он согласился. Хотя он все время принюхивался и говорил: «Можно открыть окно? Кажется, здесь… здесь немного жарковато».

Если от меня пахнет, то мне безразлично. Честно говоря, мне безразлично абсолютно все. Ну разве это не грустно?

Поэтому Тине было трудно вовлечь меня в пустой разговор, что она явно пыталась сделать, не иначе как по сговору с моей матерью. Для того чтобы мне захотелось вернуться в школу, Тина пыталась меня заинтересовать рассказами, что про меня спрашивали и Джей Пи, и Кенни, но особенно Джей Пи, который попросил Тину кое-что мне передать – плотно сложенную записку, к которой я не проявила ни малейшего интереса.

После этого Тина и Борис сидели у меня, как мне показалось, еще целую вечность (я знаю, это грустно, когда лучшая подруга пытается поднять мне настроение, но у нее ничегошеньки не получается), а потом, наконец, ушли. Я развернула записку, которую прислал Джей Пи. Там было много всего в духе «да ладно тебе, не может быть, чтобы все было ТАК плохо» и «почему ты не отвечаешь на мои звонки?» и «хочу пригласить тебя на «Тарзана», места в первых рядах партера!» И «ну вернись в школу, я по тебе скучаю».

Что было очень мило с его стороны.

Но когда твоя жизнь рассыпается на кусочки» куда тебе меньше всего хочется идти, так это в школу, сколько бы классных парней ни говорили, что они по тебе скучают.

15 сентября, среда, 8.00, мансарда

Утром ко мне ворвалась мама. Она так сильно сжала губы, что их почти не было видно. Она сказала, что понимает, что мне грустно. И понимает, что у меня такое чувство, как будто жить незачем, потому что бойфренд меня бросил, лучшая подруга со мной не разговаривает, и у меня нет возможности когда-нибудь выбрать себе работу. Она сказала, что понимает, что у меня все время потеют ладони, неровное сердцебиение и язык странного цвета.