Пегги Морленд - Человек — одинокая звезда Страница 5

Взгляды их наконец встретились; сначала выражение его лица не изменилось, затем медленно, очень медленно он начал вспоминать. Глаза, поза — все свидетельствовало, что он поражен. Беззвучно, одними губами Харли произнес ее имя. Подавив слезы, она сделала в его сторону первый шаг, еще один, еще, страстно желая, чтобы он принял и простил ее. Подошла, остановилась, осмелилась встать на цыпочки и поцеловать его в щеку.

— Пожалуйста, Харли, не сердись! — шепнула она ему на ухо. — Я вернулась.

Харли больно сжал ее локти, словно стальными тисками вонзаясь в ее нежную плоть. Сначала она подумала — он хочет оттолкнуть ее, отшвырнуть, как она десять лет назад оттолкнула свою семью. Но потом его хватка ослабла. Рэгги почувствовала, как дрожат его пальцы, когда он отпустил ее, подняла к нему лицо и, увидев, что в его глазах блестят слезы, чуть не разрыдалась. Он поднял руку, нежно погладил ее по щеке, словно желая убедиться, что перед ним стоит не призрак, и хриплым шепотом пробормотал:

— Рэгги!

— Потом, — тихо пообещала она. — Позже поговорим.

Он улыбнулся, и она повернулась, чтобы занять свое место напротив священника. Заиграла музыка, и Рэгги увидела Мэри Клэр. Переполненная эмоциями, наблюдала она, как ее подруга, а в скором времени и свояченица начала медленным шагом двигаться к импровизированному алтарю. Она в неведении, какая здесь только что разыгралась немая драма… Мэри Клэр берет Харли под руку, а вот и Лиана — следует за ней, не отрывая, глаз от человека, стоящего по правую руку от Харли.

С Хэнком Брэденом Рэгги, лично незнакома, но, как всем, кто когда-либо жил в Темптэйшне, ей известна его репутация. «Лучше будь с ней поласковее!» — безмолвно предупредила она его, когда Лиана заняла свое место рядом с женихом.

Арфистка провела пальцами по струнам… но вот священник открыл Библию, и арфа умолкла.

— Дорогие мои, — начал он, — мы собрались здесь…

И только теперь Рэгги нашла в себе мужество взглянуть дальше, на того, кто стоял справа от Харли и Хэнка. Коуди!.. При виде его сердце ее остановилось — и тут же забилось с бешеной скоростью. Как и оба его друга, он был умопомрачительно красив в своем темном, ковбойского покроя костюме и крахмальной белой рубашке, безукоризненно выбритый, с безупречной стрижкой. Она уже и забыла, как ему к лицу костюм, — в ее воспоминаниях он остался в джинсах, сапогах и меняющейся каждый сезон ковбойской шляпе; и еще осталась в ее памяти теплая улыбка, которая всегда и возбуждала, и утешала ее.

В ее невинном семнадцатилетии он казался ей взрослым, зрелым — настоящим мужчиной. Глядя на него, она поняла, каким детским, наивным было тогда ее восприятие: вот сейчас перед ней действительно стоял мужчина. Плечи у него за эти годы стали шире, грудь — мощнее, а сильные, мускулистые руки и ноги явственно угадывались под элегантным костюмом. Да, он очень изменился, но неизъяснимо тот же, так же влечет ее. Нестерпимо хочется приникнуть к его сильному телу, ощутить, как эти добрые руки обнимают ее, давая ей утешение и защиту от превратностей жизни.

Но Коуди, кажется, не замечает ее — внимание его приковано к священнику: как внимательно слушает он клятвы, которыми обмениваются новобрачные. А в сердце Рэгги одно желание — чтобы он не отрывал от нее глаз, чтобы эти сосредоточенно сжатые губы раскрылись в приветливой улыбке, предназначенной ей одной… Но он так и не взглянул на нее.

— Поцелуйте ваших невест, — наконец произнес священник.

Харли и Хэнк последовали этому спокойному призыву так горячо, что гости невольно заулыбались, зашевелились. Обе пары взялись за руки и начали торжественное шествие по алому ковру.

Рэгги наизусть знала, что будет дальше: ей довелось быть подружкой невесты не на одной и не на двух свадьбах, — сценарий всегда один. Она перевела взгляд на Коуди: о Боже, он смотрит на нее! Глаза ее встретились с его — родными, серыми… у нее перехватило дыхание. Сама не зная, чего именно, она бессознательно чего-то ждала от него: приветствия, знака сожаления по тому, что могло бы быть? Но только не этого холодного равнодушия…

Он предложил ей руку — что ж, ведь он шафер, это входит в его церемониальные обязанности. Она подняла голову — ни за что нельзя давать волю рвущимся наружу слезам и легко, спокойно взяла его под руку. Они шли рядом по ковру, и ее бросило в жар от ощущения его близости; их бедра соприкоснулись, еще раз… Сердце чуть не выпрыгнуло у Рэгги из груди. «Только не расхлюпаться! — велела она себе. — Этого мне сейчас не хватало! Еще успею…»

Коуди оглядел кухню: гости уже разошлись. Томми и Дженни уехали к матери в Сан-Антонио; Стеффи и Джимми увлечены видеоигрой в недавно отремонтированной спальне Джимми. От всего праздничного собрания остались только новобрачные, он, Коуди, и еще Рэгги. Хоть локти себе кусай, но, когда обсуждались планы свадьбы, он не уделил этому должного внимания. И только услышав веселое щебетание женщин о том о сем, он понял: поздно уже готовиться к встрече с Рэгги, она здесь, и, готов он или нет, ему придется иметь дело и с ней, и со своими воспоминаниями о ней.

Сложив руки на груди и прислонившись к недавно облицованной кафелем кухонной стойке, Коуди чувствовал себя оторванным от членов этой компании, что столпились вокруг стола и так оживленно говорят между собой. Как всегда, он чужой.

Он вырос вместе с Харли и Рэгги. Его семья, если можно было ее назвать семьей, жила меньше чем в миле от ранчо Кэрров. Не имея никого, кроме отца-алкоголика, Коуди проводил большую часть времени с Кэррами.

Они всегда приветливо его встречали, и Коуди был бесконечно им благодарен, но никогда не позволял себе забывать, что он не член семьи, а совсем посторонний человек и пускают его в дом исключительно из жалости.

Но все равно он принимал близко к сердцу все события в этой семье: горевал, когда умерла мать Харли; радовался, когда отец его привел в дом новую жену и приемную дочь. Вместе с Харли заботился о Рэгги и делал все возможное, чтобы относиться к ним со всем уважением, даже когда его чувства к Рэгги перестали быть чисто братскими. Печальным событием стала для него и смерть матери Рэгги. А когда отец Харли погиб при несчастном случае на ферме менее чем через год после смерти своей второй жены, Коуди нес гроб с его телом.

Но боль этих потерь бледнела по сравнению с той болью, что он испытывал сейчас и что еще предстояла ему. Рэгги снова дома… надолго ли? Он не член семьи и не чувствует себя вправе находиться на этом семейном празднике. Но он и не в силах заставить себя уйти, особенно сейчас, когда будут ясны ответы на многие вопросы — те самые, задать которые ему не хватало ни духу, ни права. И вот он стоит в стороне и невольно наблюдает за тем, что здесь происходит.