Дона Воэн - Все имеет свою цену Страница 5

— Доброе утро, Сандра, — поздоровалась Гизелла. Но трехлетнего ребенка мыльные пузырьки в ванне интересовали больше, чем мать.

— Няня Притчард, — Гизелла натянуто поприветствовала ее кивком головы. — Я, кажется, говорила вам, что хочу, чтобы Сандра в будни завтракала внизу.

Няня Притчард подняла на нее глаза и ответила без тени эмоций на лице.

— Знаете ли, если мы каждый день будем откладывать завтрак ребенка в ожидании, пока уйдет г-н Вейл, это нарушит наш режим. Госпожа Мейнворинг считает, что очень важно соблюдать его.

Гизелла глубоко вздохнула. На территории детской она не была полноправной хозяйкой, и они обе это знали. Хотя счета няни оплачивал Чарльз, та в итоге подчинялась его сестре Александре Вейл-Мейнворинг, которая ее наняла.

— Но Сандра любит завтракать внизу! — Услышав свое имя, Сандра взглянула на мать, но ее внимание отвлек резиновый утенок, запищавший в руках няни Притчард. — И я хочу взять ее на прогулку вокруг лодочного бассейна. — Парк на Риверсайд был расположен ближе. Но детей с Миллионерз-Роуд водили на прогулку в центральный парк, и дочь Чарльза Вейла должна была гулять там же.

— Госпожа Вейл, — с упреком сказала няня. — Вы же знаете, что г-н Вейл предпочитает, чтобы это делала я.

Гизелла действительно знала об этом. Чарльза беспокоило, что скажут, если увидят, что его супруга гуляет с ребенком, словно наемная прислуга. Чарльз всегда заботился о том, чтобы все выглядело прилично.

— Кроме того, — продолжала няня, — недавно звонила госпожа Мейнворинг и предупредила, что она заедет за Сандрой в восемь. Именно поэтому я приказала сервировать завтрак здесь. — Няня помедлила. — Что-нибудь еще, госпожа Вейл?

Гизелла не ответила, и няня Притчард взяла купальную простыню. Сандра забавлялась в воде с резиновым утенком и даже не взглянула на мать, когда та уходила.

Гизелла вернулась в спальню, дрожащими пальцами расстегнула розовое спортивное платье.

— Будь ты проклята, Алекс! — прошептала она. — Почему бы тебе не заняться собственными детьми и не оставить мою дочь в покое? — Оба сына Александры Вейл-Мейнворинг — девяти и одиннадцати лет — находились сейчас в школе-интернате, но Гизелла прекрасно понимала, — если бы дети Алекс были дома, рядом с матерью на Пятой авеню, на ее собственной жизни это никак не отразилось бы, поскольку ни один из мальчиков не унаследовал того, что свекр Гизеллы называл «вейловской внешностью». Оба сына Алекс — флегматичные, светловолосые, с веснушками на мордашках — были похожи на своего отца, Невилла Мейнворинга, погибшего где-то во Франции в последние дни войны.

А вот Гизелле не повезло: ее дочь родилась с такими же черными волосами, черными глазами и кожей цвета слоновой кости, как у Чарльза и его старшей сестры — и как у самого Трумана Вейла. Пока Гизелла отсыпалась после восемнадцати часов родовых мучений, Чарльз окрестил новорожденную Сандрой — так он звал в детстве свою обожаемую Александру. Алекс отреагировала на это, словно имя было ярлычком на подарке.

Гизелла сбросила спортивное платье и заменила его на голубой шелковый туалет от Бергдорфа Гудмана. Платье это с декольте в виде сердечка и задрапированной сбоку юбкой было чересчур нарядным для дневного времени, но Чарльз его одобрит. Ведь он сам купил это платье.

Расположившись перед туалетным зеркалом, Гизелла вспомнила о своей последней попытке возразить мужу, предпринятой вскоре после рождения Сандры. Уже одетая для обеда у его родителей, она пропустила мимо ушей его резкое приказание пойти наверх и сменить милое серое шелковое платье на черное вечернее без бретелей, которое купил он.

Два часа спустя она появилась на обеде у Трумана Вейла в этом самом черном вечернем платье без бретелей, но со сломанными ребрами, туго стянутыми гипсовой повязкой, и с глазами, остекленевшими от обезболивающего лекарства, которым напичкал ее доктор. Гизелла провела рукой по правому боку, нащупала два небольших бугорка на месте, где срослись ребра. В тот же вечер она поняла, во что обходится любая стычка с Чарльзом. Если она ему не подчинялась, он немедленно пускал в ход кулаки.

— В следующий раз я доберусь до твоей физиономии — пообещал ей Чарльз, пока ждали прихода доктора, и Гизелла ему поверила, вспомнив искаженное дикой яростью лицо мужа, когда он зверски избивал ее.

Ее мысли переключились на предстоящий обед у Ролингсов, и она покраснела второй раз за сегодняшнее утро. В отличие от Чарльза, его лучший друг Брайан Ролингс был самым добрым и самым вежливым человеком из всех ее знакомых. Хотелось бы знать, понимает ли Флоренс, как ей повезло, что она вышла замуж за такого человека, как Брайан. И как Гизелла ей завидует.

Если бы она не боялась кулаков Чарльза и свойственных ему вспышек неистовой ярости! Гизелла попросила бы у него развода. Но она чувствовала, что он не отпустит ее, не изуродовав. Не превратилась ли она из-за этого в трусиху?

Этот вопрос беспокоил ее, и она наклонилась к зеркалу, чтобы разглядеть выражение своих глаз. Гизелла вспомнила, как мать не раз говорила ей: красота женщины — это ее единственное оружие. Если бы Чарльз лишил ее красоты, у нее не осталось бы ничего.

Гизелла сняла с туалетного столика баночку с самодельным кремом для лица. Она открыла крышку, и нежный запах роз вызвал воспоминание о том, как она наблюдала за матерью, колдовавшей над лосьонами и кремами, которые сама для себя готовила. Что чувствовала мать в последние мгновения своей жизни? — размышляла Гизелла. Какие безумные мысли проносились в голове Лилиан Дюран Хаузер, когда она стояла на коленях на сыром земляном полу подвала, сжимая руку мужа? Во что оставалось ей верить, когда она наконец поняла, что одной ее красоты было недостаточно для спасения?

Но у матери по крайней мере была любовь ее мужа. А как она могла принять за любовь желание Чарльза обладать еще одной красивой вещью?

Ничто не доставляло Флоренс Ролингс большего удовольствия, чем раскопать какой-нибудь секрет жизни другой женщины, а кое-что в поведении Гизеллы Вейл подсказывало Флоренс, что у нее такой секрет имеется.

— Выпьешь еще бренди? — спросила она свою гостью, когда их мужья вышли после обеда на террасу. Она надеялась, что Гизелла чуть-чуть опьянеет, прежде чем мужчины выкурят по сигарете.

Наполнив стакан гостьи, Флоренс взглянула на нее и обнаружила, что Гизелла все еще задумчиво смотрит в сторону мужчин. Она чуть не расхохоталась. Когда Брайан Ролингс возвратился в Штаты, очень многие друзья предупреждали ее, что нужно быть очень уверенной в себе женщиной, чтобы общаться с лучшим другом Брайана, потому что у Чарльза потрясающе красивая жена.