Галина Лифшиц - Невеста трех женихов Страница 5

В общем, как бы там ни было, а через несколько дней изнемогшая от усталости, тревоги за жизнь больного и своих непонятных страхов, вызванных, скорее всего, одиночеством, Света поняла, что опасность миновала и жизнь человеческая спасена благодаря ее усилиям. Температура упала, раны перестали гноиться, больной повеселел, спал хорошо, молча.

Она поила его соками и решила, что надо сварить крепкий бульон: для подкрепления сил – он же все эти дни ничего не ел. Они почти не разговаривали, только: «Возьми градусник, прими лекарство, на, попей» и тому подобные фразы.

5. Все получится!

Она вошла с чашкой душистого бульона, и он так по-простому, по-доброму улыбнулся, что девушка со жгучим стыдом вспомнила, как прятала от него, умирающего, паспорт (вот она, сучья московская жизнь, с постоянным чувством опасности, с этим диким звериным ощущением, что на тебя охотятся).

Он ел сам, и ложку держал смешно, как маленький, не пальцами, а всем кулаком, так в фильмах про деревенскую жизнь или про беспризорников показывают. Рука из рукава торчала бледная, чуть ли не белая. Глядя, как он сосредоточенно ел, насупив брови, Светка умилялась «делу рук своих».

– Все, доел. Спасибо. – Он протянул пустую чашку, откинулся на подушку, вздохнул довольно. – Ты хорошая. Я на тебе женюсь, как дела свои налажу.

И смотрел на нее с улыбкой, даже не спрашивая, что она скажет на это. Сказал – женюсь. И точка. Назначайте день свадьбы.

– Не получится, – мотнула девушка головой. И опять удивилась самой себе: ведь вполне можно сказать, что она уже замужем, что улетает к мужу навсегда и что вряд ли они вообще когда-нибудь еще увидятся. Но что-то внутри запрещало сообщать о себе хоть какую-то мало-мальски значимую информацию. И опять это не поддавалось доводам рассудка: он же в любом случае знает ее адрес, знает (наверное) Марата, вполне может и имя выведать, и нынешнее ее «семейное положение» – она до сих пор ни из чего тайны не делала.

«Ладно, пусть выясняет, а сама я ничего не скажу», – так почему-то она решила.

– А чего не получится? Получится! – уверил ее «жених».

– Мы слишком разные, – попыталась отделаться шаблонной фразой Света.

– Да это-то я разобрался сразу. Только не это важно, на фиг ты. У тебя что, небось образование высшее?

Она кивнула.

– Так и у меня было б высшее. Моя мамка об этом знаешь как мечтала. Одна меня растила, в город поехала лимитчицей, в горячем цеху работала, все говорила: «Вот вырастешь, будет у нас квартира, в институт поступишь, станешь мне рассказывать, что профессора на лекциях объясняют». Она хотела, чтоб я врачом стал. Ты-то небось врач?

– Не угадал.

– Ладно, потом расскажешь.

– Слушай, мы же договорились: поправился – ушел.

– А так и будет, как договорились. Уйду. Надо будет уйти. Но вернусь обязательно. И насчет диплома не беспокойся: появится у меня диплом, чтобы тебе не стыдно было. Куплю. Ты только скажи, какой – инженерский или докторский? А может, дипломатический? С отличием, красный? Или обычный можно?

Светка засмеялась и, чтобы не продолжать разговор, пошла на кухню, посуду мыть.

6. Подруги

Среди всего неожиданно свалившегося на Свету ужаса и страха за жизнь совершенно чужого ей человека должен был быть какой-то просвет. Давно было договорено, что она встретится с Инкой и Аськой, чтобы составить сценарий настоящей русской свадьбы, о которой они на самом деле никакого представления сами не имели. Но все девушки были певуньи, выдумщицы, к тому же у Инки имелась прабабушка, вызвавшаяся наговорить и напеть то, что сама помнила.

Подруги должны были прилететь к Свете и участвовать во всех положенных церемониях.

Светлана гордилась своими подругами. Обе уродились такими красавицами, что все ахнут! Вместе они – сила.

Инка ей как сестра. Нет, больше, чем сестра. Они с первого класса сидели за одной партой. Не было в Инке ни девчачьей вредности, ни зависти. Наверное, так много дано ей было от рождения, что и завидовать не приходилось никогда и никому. Светка, например, не представляла себе такого мужчину, который не влюбился бы в Инку. От нее глаз отвести невозможно. Она – земная и неземная. Потому что пока не говоришь с ней, видишь земную красавицу, а как заговоришь – услышишь душу. И уже не захочешь уйти насовсем. Обязательно вернешься. Они и в институте вместе учились. Много чего у них вместе. Инка, правда, замуж вышла в двадцать лет, за свою первую любовь. Муж-музыкант разъезжал по белу свету, Инка почти всегда летала с ним. Год назад они поселились в Париже, хотя что такое для музыканта «поселились». Летают туда-сюда. Две недели на одном месте – великое чудо. Но она ухитряется прилетать в Москву при первой же возможности. Скучает. Не может долго без своих и без родного города.

Аська – подруга институтская. Познакомились на вступительных экзаменах. Дрожала красна девица, как осиновый лист на ветру, перед проверкой знаний по специальности – английским. Стоит такая: с толстенной белой косой, голубыми глазищами… «Здравствуй, русское поле! Я твой тонкий колосок». Таких всамделишных белых березок и не осталось почти. Во всяком случае, Светке повстречалась только одна, Настасья Серафимовна Ростокина. Асей придумали ее звать Света с Инной. Имя Ася очень ей подходило, приросло с первого раза.

Удивительно: все три поступили. И стали неразлучными.

Аська поначалу не во всем совпадала с подругами, это и понятно: Светка с Инкой являли собой некое единое целое, понимали друг друга без слов, умели подсказывать, не произнося ни слова, одними губами, просто как разведчики в приключенческом кино. Посмотришь и не поверишь. И еще. Если их сладкой парочке с детства преподносились дополнительные знания и создавались особые благоприятные условия для развития способностей и талантов, то Настасья плыла к своим целям против довольно бурного течения.

Отец у нее оказался полигамный, как сам не раз объяснял многочисленным дамам сердца дефективность своего поведения. Настина мать, через горькие слезы и болезненные разочарования разобравшаяся в особенностях характера некогда горячо любимого мужа, называла его Переходящее Отрядное Знамя. И правда: с рук на руки он переходил исправно, везде исправно плодясь и легко размножаясь. Настя в череде его детей была не первая и далеко не последняя. У вожделевших его женщин процесс взаимоотношений с предметом их обожания протекал по четкому шаблону: головокружительная любовь, невозможно высокие отношения, безоглядное стремление соединить судьбу с наконец-то воплотившимся в реальность мужчиной их девичьих грез.