Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2 Страница 5

— Ладно, Себастьян, — с подозрением говорит Вики, — разумеется, очень мило с твоей стороны, что ты хочешь пригласить меня в театр, но…

Тут открывается дверь. Входит Корнелиус. Мне следовало бы догадаться, что он каждый вечер навещает ее, свою Электру.

Древние греки разбирались в семейной жизни. Я восхищаюсь греками. Очень жаль, что их цивилизация, достигнув своего расцвета, стала распадаться, но такова судьба человека независимо от того, принадлежит ли он к классической цивилизации или к современной массовой культуре: упорно работать, богатеть, купаться в роскоши, затем распадаться. Корнелиус, этот яркий представитель нашего материалистического века, явно находился в самом начале своего распада, несмотря на ходившую по Уиллоу-стрит легенду о том, что его не берет даже алмазный резец. И если даже ему самому удастся избежать полного декаданса, то его внуки — сыновья Вики, когда вырастут, станут последователями Джека Керуака, так теперь называют в журнале «Тайм» поколение битников конца шестидесятых. Меняется имя, но не сценарий: уйма наркотиков, всеобщая инертность и смертельная скука.

— Привет, — говорит мне Корнелиус, после слюнявых поцелуев с Викой.

— Привет.

Он ждет, чтобы я ушел. Я остаюсь. Нам всем невольно приходит на ум глупый случай, происшедший много лет тому назад в Бар-Харборе. Я сидел на солнце у бассейна и читал книгу — это был «Пустырь» Элиота — и любовался видом, когда Вики вышла из дома, чтобы поплавать. К тому времени я уже больше не плавал в дневное время, потому что ненавидел, когда люди отмечали, насколько я волосат. Меня не волнует, что я волосат, но я ненавижу, когда люди пялят на меня глаза. Одна из самых приятных черт Эльзы — это то, что ей нравится моя волосатость! Она говорит, что это сексуально. Никто никогда мне раньше этого не говорил и не вел себя так, будто это действительно так.

На Вики был темно-синий цельный купальник, который был ей уже мал. Я увидел прекрасную четырнадцатилетнюю девушку, похожую на Джульетту, и тогда же понял, что должен чувствовать бедный ублюдок Ромео.

Она села спиной ко мне, будто меня и не существовало, свесила ноги в воду и стала пристально смотреть в сторону моря. У меня началась эрекция, и это доставило мне ужасное неудобство, я расстегнул брюки и начал ерзать, пытаясь устроиться поудобнее на плетеном кресле, кресло заскрипело, и Вики обернулась на звук.

Скандал! Слезы и сцены. Мама смотрела на меня так, будто мужские половые органы — самая отвратительная вещь, которую когда-либо изобретали, но она все же пыталась защитить меня. Корнелиус был в истерике, он обращался со мной, как с насильником, и меня заставили все лето провести с моими кузенами Фоксуорсами, которых я ненавидел. В конце концов Корнелиус успокоился, поняв, что он вел себя в точности так, как описывается в истории болезни у врача-психоаналитика, и заставил всех нас поклясться, что мы забудем об этом случае. Но, конечно, ни один из нас не забыл об этом.

Вики, без сомнения, очень волновали вопросы секса, но я здесь ни при чем. Любая нормальная девушка, наткнувшись на своего сводного брата, который бегает в лихорадочном замешательстве с расстегнутой ширинкой, раздраженно сказала бы: «Что, черт возьми, ты делаешь?» Или, если бы она была застенчивой, то отвела глаза и притворилась, что ничего не заметила. Но впадать в истерику и, рыдая, бежать к папе — неестественно. И сейчас, когда я опять оглядываюсь назад, вспоминая этот случай, то снова поражаюсь, как она ладила с Сэмом Келлером. Хотя вокруг все еще говорят о том, какой у них был фантастический брак и в какой семейной идиллии они жили, но меня это удивляет, очень удивляет.

— Ну, спасибо тебе, Себастьян, за то, что ты заглянул, — говорит Вики, выпроваживая меня, но не потому, что она хочет избавиться от меня, а из-за того, что этого хочет ее папа, а Вики всегда старается делать то, что хочет папа. — И спасибо за книгу. Очень мило с твоей стороны.

У меня соблазн поцеловать ее, просто для того, чтобы напугать Корнелиуса, но я этого не делаю. Я касаюсь ее левой руки, лежащей на простыне и говорю: «До свидания!»

Я не утруждаю себя выяснением того, что она собирается делать, когда выпишется из больницы. Я знаю, что произойдет. Корнелиус собирается продать дом Келлеров в Вестчестере, перевезти всех четырех ребят и нянь на Пятую авеню и вернуть Вики обратно в состав семьи. Корнелиус, как обычно, собирается одержать победу и продолжать портить жизнь своей дочери.

Но я люблю Вики и собираюсь спасти ее. Корнелиус думает, что проблема улажена, так как я благополучно женат, но он ошибается. Корнелиус — умный парень, но когда дело касается Вики, то в его голове гудит греческая драма, так что он не в состоянии ясно мыслить.

Но я мыслю ясно. Ты живешь в раю для дураков, Корнелиус. Тебе предстоит спуститься на землю.

Корнелиус говорит: «Скотт сегодня завтракает с Джейком, чтобы уладить эту неразбериху с «Панпацифик Харвестер».

Что-то произошло между Джейком и Корнелиусом, но никто не знает, что именно. Из-за разных прагматических финансовых причин Рейшман и Ван Зейл по-прежнему вместе занимаются бизнесом, но всем видно, что их старая дружба дала трещину из-за недостатка сентиментальной привязанности. Джейк и Корнелиус больше не будут лично вести дела друг с другом, и всякий раз, когда они, к несчастью, случайно встречаются на каком-нибудь общественном мероприятии, они изысканно вежливы и непроницаемы, как два китайских мандарина. Ходят разные слухи о причине их размолвки, но пока еще никто не нашел более правдоподобного объяснения, чем мою теорию о том, что неприятности начались после моей помолвки с Эльзой.

— Джейк завтракает со Скоттом? — с удивлением спрашиваю я Корнелиуса.

У Джейка репутация человека, с которым трудно иметь дело. А после перемен в его отношениях с Корнелиусом ему тем более трудно найти общий язык с любым из помощников Корнелиуса. Однажды он уже отказался иметь дело со Скоттом (который после смерти Сэма был назначен на должность человека, ведущего дела с банком Рейшмана) на том основании, что Скотт слишком молод. Можно подумать, что Скотт — глупый подросток, но Скотту уже почти тридцать девять лет, и он очень, очень опытен.

— Я думал, что Джейк назначил Фила, чтобы вести дело со Скоттом, — удивленно говорю я.

— Джейк уволил Фила.

— Круто! — лаконично говорю я, представляя себе голову, которая катится в корзину. — Что он натворил?

Корнелиус пожимает плечами. Чистки не интересуют его, если только он сам не подписывает смертный приговор.

Но они с Джейком — вымирающее поколение. Крупные частные инвестиционные банки постепенно уходят в прошлое, потому что в наши дни из-за налогов фирмам выгоднее объединяться, несмотря на то что новый президент будет стараться быть таким же диктатором, каким он был, занимая должность старшего партнера, — его все же будет сдерживать совет директоров. Отношение людей тоже изменилось: война и рост безработицы заставляют человека дважды подумать, прежде чем он вручит свою карьеру в руки единоличного начальника, в то время как совет директоров корпорации предлагает послевоенному банкиру не только большую степень защищенности, но и большой кусок пирога.