Памела Робертс - Дороже всех сокровищ Страница 5

— Мой отец был дипломатом, — ответила Молли. — Мы много ездили. Ребенку ведь совсем просто учиться. Слова не запоминаются, а буквально залипают в память. Ну и вообще… очевидно, у меня есть определенная склонность…

Кроме того, мне это просто интересно.

— Извините, Молли, вы сказали, что ваш отец был дипломатом. А чем он сейчас занимается? — Рэнди хотелось узнать о ней как можно больше всего.

Она вздохнула, покрутила кофейную чашку, взяла пирожное, поднесла ко рту и опустила, так и не откусив. Снова вздохнула.

— Он умер. Шесть лет назад.

— О… простите, ради бога. Не хотел причинить вам боль.

— Ничего, Рэнди. — Молли легко коснулась пальцами его руки. — Вы же не знали. И потом… мне надо иногда говорить о нем. Молчание не помогает. Боль, естественно, постепенно отступает, но на смену приходит забвение… А мне кажется, нет, вернее, не кажется… я глубоко уверена, что забвение хуже всего. Как странно, Рэнди, — вдруг перебила она саму себя, — мне почему-то очень легко разговаривать с вами. Вы внимательный слушатель. Хочется поведать вам все, что давно наболело…

Рэнди грустно усмехнулся. Он бредил этой женщиной целую неделю, мечтал встретиться с ней, готов был пойти на любые жертвы, но ни на одно мгновение не думал оказаться в роли исповедника… Однако ей, несомненно, надо выговориться, излить то, что накопилось в душе.

И дело было не только в давно умершем отце…

Что ж, коль скоро судьба уготовила ему это испытание, нужно выдержать его с честью и попытаться помочь Молли преодолеть то тяжелое и неприятное, что терзает ее.

— А ваша мама? — спросил он, подталкивая ее к продолжению рассказа. — С ней вы не разговариваете об отце?

Молли помрачнела еще больше.

— Она… — Замолчала, потом с трудом заставила себя продолжать:

— Она ушла от нас, когда мне было пятнадцать… с другим мужчиной… испортила отцу карьеру…

— О, Молли… — Рэнди накрыл ее руку своей, сочувственно сжал тонкие длинные пальцы. — Простите меня ради всего святого. Я такой неловкий. Все время задаю вопросы невпопад.

— Нет. Хорошо, что вы спросили. Мне надо кому-то сказать это. Не могу больше кричать об этом в пустой комнате, изливать душу бездушным стенам. Я… я ненавижу ее! Ненавижу за то, что она сделала с отцом! И полностью виню ее в его смерти. Он любил всю жизнь только одну женщину — ее. Благоговел перед ней… А она… И с его лучшим другом… Отец превратился в посмешище для всего дипкорпуса. Нам пришлось вернуться в Штаты.

И он вынужден был терпеть эту пытку, пока я не встала на ноги… — Одинокая слеза повисла на кончике длинной ресницы, потом сорвалась и покатилась вниз по нежной коже щеки.

Рэндалл осторожно стер пальцем теплую каплю и тихо спросил:

— Он… покончил с собой?

— О, нет-нет-нет, что вы! Папа никогда бы так не поступил со мной. Он был слишком внимательным и ответственным человеком. И никогда сознательно не причинил бы мне горя.

Просто сердце не выдержало. Я была тогда на последнем курсе. Наверное, он наконец-то убедился, что я уже в состоянии сама о себе позаботиться… и позволил себе расслабиться. — Еще одна слеза скатилась вниз и остановилась в уголке рта. — Мы жили тогда в Филадельфии. Отец преподавал в университете. В том самом, где я училась. И однажды я вернулась домой после занятий, а он… он уже остывал… — Молли закрыла лицо руками и надолго замолчала.

А молодой человек придвинулся вплотную к ней и бережно обнял за хрупкие плечи.

— Ну-ну, Молли, не надо… — успокаивающе забормотал он. — Ну-ну…

Прошло несколько минут.

Наконец она опустила руки и посмотрела на Рэндалла глазами, до краев наполненными болью.

— Она приехала на похороны. Представляешь? Она… — Молли задохнулась, но заставила себя продолжать:

— И вместе со своим новым мужем… Этим самым так называемым папиным «лучшим другом». Как только люди могут быть настолько бесчувственными? Не понимаю! И никогда не пойму! У меня все внутри перевернулось, когда я их увидела… Как они посмели?

Это… это было надругательством над всем, чем я дорожила. Я так и сказала им. А они, оказывается, полагали, что я перееду и буду жить с ними. С виновниками его смерти! Какая… наглость!

— Но, может быть, она раскаялась в том, что ушла от твоего отца? Что испортила ему карьеру? Поэтому и приехала? — тихо предположил Рэндалл. — Она не могла не тосковать по тебе. Она ведь мать…

— Она мне не мать! — выкрикнула Молли. — Она предательница, жалкая и гнусная предательница!

— Молли, Молли, — зашептал он, — не надо так говорить. Пройдет время, и ты, может быть, сама поймешь, что люди не всегда властны в своих поступках, тем более в чувствах.

Она раздраженно стряхнула его руку с плеча и уже хотела сказать что-то резкое, как вдруг опомнилась и поняла, где и с кем находится.

Выражение ее лица смягчилось.

— Извини, Рэнди. Не понимаю, что на меня нашло. Мы с тобой едва знакомы, а я вывалила на тебя все свои старые обиды и горести. — Молли тяжело вздохнула. — Черт знает, что такое со мной творится… — еле слышно закончила она и отвернулась к стене.

Рэнди понимал, что надо бы оставить ее в покое, дать возможность прийти в себя, но окружающие уже поглядывали в их сторону с нескрываемым любопытством. Молли потом будет неприятно ловить на себе их взгляды. Он решительно встал, прошел к кассе и оплатил счет. Вернулся к столику, тронул ее за локоть и негромко произнес:

— Идем, Молли.

Она поднялась и, стараясь не поворачиваться к залу лицом, по которому снова струились слезы, покорно последовала за ним. Рэнди вывел ее на улицу и подвел к своей машине. Открыл дверцу, включил кондиционер и только после того, как в раскаленном салоне стало прохладнее, усадил Молли.

Прошло несколько минут, и промежутки между всхлипами стали длиннее. Наконец она успокоилась, порылась в сумочке, нашла платок и, насколько это было возможно, попыталась привести себя в порядок. Потом повернулась к своему терпеливому спутнику.

— Мне так стыдно…

— Прекрати. Не болтай ерунды, — немного грубовато от неловкости тут же отозвался Рэнди. У меня есть предложение. Только не отвечай сразу, а подумай, ладно? Давай поедем ко мне домой, посидим и поговорим. Выпьем немного, если захочется. — И добавил, сразу заметив ее порыв отказаться:

— Я не обижу и уж тем более не оскорблю тебя, не волнуйся… Просто сам знаю, что бывают в жизни моменты, когда необходимо выплеснуть все, что накопилось внутри.

Она помолчала. С одной стороны, его предложение показалось ей странным и довольно опасным, но, с другой… Рэнди никак не производил впечатления злодея, только и ждущего случая зарезать или изнасиловать кого-то. Так почему бы и нет? С кем ей поделиться своей болью, своими обидами? С подругами? Так у нее нет подруг, одни только приятельницы, к тому же Морин уехала в отпуск. А Полин… Полин — болтушка, с ней нельзя говорить ни о чем сокровенном… Зато Рэнди совершенно посторонний ей человек. Они встретились случайно и скорее всего никогда больше не увидятся.