Эллина Наумова - Игра в игру Страница 5

Он рыдал ночами, вспоминая ее. Дал клятву матери не приставать и терпел. Вернее, боялся отказа. Если бы ее «нет» излечило его от муки, он превратился бы в маньяка, бегал бы за ней повсюду, только бы слышать это слово. Он даже для сексуальной разрядки выбирал подружек, которые не были в него влюблены. И тени чувства не должно было витать над парной обнаженкой. В койку он отправлялся с девочками, мягко говоря, своеобразными. Одна, узнав о том, что он актер, с придыханием спросила об очень известном коллеге. «Ну да, час назад столкнулись в Останкино», – честно ляпнул Игнат. «Возьми меня, возьми!» – завопила она и повисла у него на шее. Он не отказался. И еще долго у него возникала эрекция, стоило представить, что она вытворяла бы на своем кумире.

– Игна-а-ат, – звала Елена, – Игна-а-ат.

Он встрепенулся.

– И часто ты впадаешь в прострацию после бифштекса?

– Убей меня, сделай милость, – хрипло и устало попросил он. Но тут же испугался, что она сейчас уйдет, и вскочил: – Я в норме, веди хоть в пекло.

– Ну, в бар с танцполом так в бар, – улыбнувшись, согласилась Елена.

* * *

Они мотались по городу уже часа два. Заходили в помещения, где играла музыка и развлекались люди. Елена обводила присутствующих равнодушным взглядом и говорила: «Здесь никого подходящего нет». Несколько раз Игнат умолял ее позволить ему выпить или хоть попрыгать в толпе, но она не разрешала.

Актер впервые ощутил свою любовь как груз, взваленный на плечи и надавивший до робкого еще желания сбросить его. Но не при таком же скоплении народа. Люди представлялись ему свидетелями. Почему-то хотелось темноты, одиночества и тишины, как нервнобольному или преступнику. Он испугался, но не себя, а за себя. Такая отстраненность предшествует трансу. И вдруг Елена, будто почувствовав его состояние, резко остановилась. Они забрели в небольшое кафе, где скудное освещение возмещало отсутствие музыки.

– Устал? – ласково спросила неутомимая вожатая. – Ничего, умные мужчины свою единственную годами ищут. Мы же с тобой за несколько часов справились. Получай свою избранницу. Вон девочка стоит у стенки в черном платье с жемчугами на шее. Поверь, она та, которая тебе нужна. Жизненно необходима. Очнись, Игнат.

Измотанный парень взглянул и обиделся. Не учись он с красавицами, его еще могли бы привлечь большие серые глаза девушки. Но остальное! Пока они с Еленой шлялись, он заметил девиц пять, которые ему по-настоящему понравились. Эта же могла быть только местью оскорбленной его просьбой женщины. Странно, что в ее лице все было очень правильным – лоб, нос, губы. Впечатление портил овал лица. Тем, что не был овалом. Острый подбородок, широкие скулы. Только пышные рыжеватые волосы и длинные стройные ноги примиряли Игната с неожиданным выбором Елены. Да и то такого добра он насмотрелся на съемочных площадках и кастингах.

Сыграть радость или облегчение у него не получилось. Внимательно вглядевшись в его кислую физиономию, Елена напомнила:

– Обещал жениться на любой.

– За что ты меня так? – вырвалось у Игната. – Намекаешь на то, что я обратился к любимой женщине с неприличной просьбой? Так от отчаяния же! Я думал, ты найдешь девчонку, похожую на тебя.

– А она очень похожа. Откуда тебе знать, какой я была в ее возрасте?

Сопротивление мальчика почему-то не вызывало у Елены раздражения. Но в голосе уже позванивал начальственный металл.

– Знаешь, родственная душа, если ты хочешь доказательств моей любви к тебе, я пойду знакомиться.

– Я хочу тебе счастья, – мягко сказала Елена.

Она потрясающе легко меняла тон. И выражение лица. Мимика была не просто живой, но какой-то бешеной. При этом не создавалось впечатления, будто женщина гримасничает. Нет, речь и сиюминутная маска гармонировали. Поэтому, когда «редакторское» лицо сменилось нежным, явно означавшим: «Мы не сможем быть вместе, я не из тех, кого тянет на мальчишек, но все сделаю для твоего блага», Игнат решился.

– Ты меня поддержишь, родственная душа?

– В качестве кого? – влепила душа в его упрямый лоб.

– А вдруг она замужем? – В голосе Игната заплескалась последняя надежда.

– Нет. Хороша бы я была, направив тебя после стольких поисков к замужней даме.

Игнат посмотрел на Елену с обожанием и подумал: «Точно, ведьма». И, будто подтверждая его мысль, она твердо произнесла:

– У вас все сложится. Она – твоя судьба. Благословляю.

Он развернулся и поплелся к девушке, которая и не подозревала о разыгравшихся из-за нее страстях. Чем ближе подходил, тем сильнее удивлялся: оказалось, вблизи замечаешь только глаза, нос и рот. А с этим у незнакомки проблем не было. Игнат оглянулся. Елена исчезла.

Зато девушка смотрела на него с любопытством серыми глазищами. Настроение у парня было отвратительное, но данное Елене обещание надо было выполнять. И он сказал только:

– Привет, я Игнат Смирнов. Артист. В обычном смысле слова. Двадцать два года. Холост. Давай познакомимся.

– Маша Шелковникова, девятнадцать лет, учусь в Медицинской академии.

«С ума сойти, и матери родственная душа угодила, та бредила медичкой в доме», – уныло вспомнил Игнат. И продолжил беседу:

– Ты здесь с кем?

– С подругами, – ответила Маша. – Они отлучились носы попудрить.

«Это конец, – подумал Игнат. – Родственная душа действительно не промахивается. А подружки, судя по тому, сколько мы препирались, пудрят носы коксом. Они плохие, эта хорошая. Как назло. Может, у нее друг есть? Чужой мужик – мой последний шанс».

– Маша, ты позволишь проводить тебя домой?

– Позволю, Игнат.

– То есть ты свободна? – настаивал несчастный парень.

– Свободна.

«Теперь расслабься и получай удовольствие», – посоветовал он себе. Но последовать совету не смог. До ее дома они почти не разговаривали. Следующее свидание Игнат назначал Маше таким голосом, что любая менее доверчивая сочла бы его приговором. Но Маша легко сказала: «С удовольствием». «Извращенка», – решил Игнат. Он заблуждался. О стеснительных молодых людях Маша знала лишь по рассказам мамы, которая признавалась, что ей самой с таковыми встречаться не приходилось. Поэтому и приняла его напряженность за это самое. Договорились увидеться через три дня.

Глава 2

Мои мама и отчим благодаря должностям могли доставать билеты на поезда и торты к праздникам «во времена всеобщего дефицита». И все друзья без конца обращались ко мне с просьбами о содействии. Надо признать, содействовали им крайне редко. Никогда в жизни я так не унижалась, моля о помощи другим людям. И ненавидела родителей. Да, тогда у меня были друзья. Толпа друзей. Я дарила все, что им нравилось, даже если это нравилось мне самой. И только тортами и билетами обеспечить не могла. А потом они перестали быть дефицитом, друзья быстро обзавелись всем своим и исчезли. А я очень хотела, чтобы со мной дружили просто так. Я верила, что они просто так.