Натали де Рамон - Червонный король Страница 5

Но вы уж, миледи, спойте ей все-таки...

— Замечательная история. — Я улыбнулась и опять пожалела, что не купила сигарет.

Впрочем, с большим интересом я бы выслушала историю о золотой булавке для галстука.

Но я никак не могла придумать, как бы поделикатнее спросить об этом, потому что, как ни странно, испытывала все большую симпатию к Виктору Пленьи. Если бы не отцовская булавка, ситуация скорее походила бы на начало романтических отношений, вон он как смотрит на меня и забавно-почтительно называет «миледи»! Но я-то общаюсь с ним не ради его карих глаз и куртуазных россказней, а совершенно с определенной целью, к тому же у него есть

Элен, у меня — Анри; впрочем, не спрашивать же о булавке в химчистке...

— Да, — кивнул Виктор, — действительно замечательная. Это бабушкина версия истории про золотую рыбку. Знаете, когда вы сказали, что нужно извиниться перед золотой рыбкой, я сразу понял, что вы поймете... То есть что вы понимаете, что неудобно... Я хотел сказать, что я понял, что вы тоже... — Он растерянно замолчал, по-детски закусив нижнюю губу. — В общем, моя бабушка тоже считала, что мало просто отпустить рыбку, а нужно сделать ей что-то приятное.

Иначе нечестно — она вам исполняет желание, а вы навсегда остаетесь перед ней в долгу. Вы понимаете?

— Да, конечно. Я все понимаю.

Он облегченно вздохнул, хотя на самом деле я еще больше не понимала, как же мне вести себя дальше.

Тем временем приемщица доставила плащ, положила его на прилавок, раскрыла свою книгу и изрекла:

— Оплатите и распишитесь.

Он расплатился и галантно подал мне вычищенный плащ.

— Ни в коем случае, мсье! — вмешалась приемщица. Она отобрала плащ, вытащила из-под прилавка вешалку, повесила плащ на нее, расправила и протянула мне вместе с вешалкой. — Это входит в стоимость услуги. Вещь после химчистки должна подсохнуть на плечиках. Как минимум часа два...

— И что же мне делать? — невольно произнесла я.

— Приготовить кофе, миледи, пока я погуляю с Шено.

Глава 5, в которой Шено напрудил в прихожей

Шено, увидев своего временного хозяина, от избытка чувств тут же напрудил в прихожей.

Собственно говоря, это была и не прихожая, а всего лишь часть узкого длинного коридора, выкрашенного светлой краской, с множеством дверей по обеим сторонам. Я машинально подумала, что двери должны открываться внутрь, а не наружу, потому что любая из них шире коридора и, даже распахнувшись наполовину, перегородит его целиком. При виде лужи Виктор недовольно крякнул.

— Это все из-за меня, — заступилась я за щенка, — из-за меня вы опоздали его выгулять... Где у вас тряпка?

— Что вы, что вы, миледи... — засуетился он, — я сам уберу, лучше займитесь-ка кофе.

— Я бы сначала помыла руки.

Он проводил меня в ванную, дверь которой, вопреки моим ожиданиям и всякой логике, открывалась в коридор и, естественно, лишь наполовину. Я хотела сказать Виктору, что посоветовала бы ему перевесить дверь, но чуть не вскрикнула: на стеклянной полочке под зеркалом я увидела серьги! Это же наши фамильные серьги, серьги моей мамы!

В последний раз, перед тем как их украли, я видела их точно так же, на полочке в ванной, только та ванная была родительской и раза в четыре больше этой... Папина булавка для галстука, мамины серьги...

— Элен! Вот растяпа! — Виктор всплеснул руками, протискиваясь к раковине. — Я же их ей подарил, а она бросает, где попало!

— Вы бы убрали, — не узнавая своего голоса, выдавила я, — а то упадут в раковину, придется звать сантехника, он вам тут все разворотит...

Глава 6, в которой кухня напоминала чуланчик

Потом он проводил меня на кухню, которая больше напоминала вытянутый чуланчик с окошком в углу над столом и двумя дачными складными креслицами. Холодильник, мойка, плита — по одной стене, и перпендикулярно к ним — этот самый стол, а на нем — тостер и кофеварка. Стараясь не думать ни о булавке, ни о серьгах, ни даже о сигаретах и об особенностях внешности Виктора, а заставляя себя сознательно изучать спартанский кухонный интерьер, который, впрочем, активно оживляли полки с неожиданным изобилием всевозможных предметов сервировки, я сварила кофе, пока Виктор вытирал за щенком. Сам же Шено вертелся у меня под ногами, изображая охоту на сосисочную змею, расплескивал воду из своей миски, тявкал, повизгивал и одновременно с чавканьем уменьшал количество сосисок.

— Мсье Пленьи, какие можно взять чашки?! — крикнула я, поймав себя на мысли, что веду себя с ним, как с давним знакомым, что в общем-то слишком странно, учитывая все обстоятельства.

— Просто Виктор, миледи! Одну минуту, я сейчас принесу достойные моей гостьи!

Виктор явился с ярким расписным черно-цветастым подносом. На нем стояли изящные старинные серебряные вещицы: кофейник, сахарница, молочник и две крохотные чашки, которые тоже прежде принадлежали моей семье! Но в этом незаконченном так называемом «сервизе Марии-Антуанетты» их должно быть девять...

У меня перехватило дыхание. Я закашлялась и глупо спросила:

— Только две чашки?

— Нужно больше? Мы кого-то ждем?

— Нет, конечно. — Я заставила себя улыбнуться.

Булавка и серьги — пустяк по сравнению с этим сервизом. Он стоит сотни тысяч, и мой новый знакомый может запросто убить меня, если я выдам себя чем-нибудь! Нет, он совсем не похож на убийцу и грабителя. Они такими не бывают...

— Просто совсем необязательно пить из серебра, ведь у вас, — я показала на кухонные полки, — полно обычной посуды.

— Во времена рыцарей Круглого Стола это тоже было обычной посудой. — Он поставил поднос на конфорки плиты и принялся переливать кофе из кувшина кофеварки в серебряный кофейничек. — Вы так не смотрите, все чистое, Элен вчера перемыла весь сервиз и насыпала сахар в сахарницу.

— Какие еще рыцари Круглого Стола? — Я нервно рассмеялась. — Это же восемнадцатый век, позднее барокко!

— Да? Правда? Барокко?

Он уставился на сервиз, словно увидел его в первый раз в жизни. И мне тоже вдруг показалось, что я впервые вижу эти с рождения знакомые чашки, кофейник, молочник и сахарницу...

Я привыкла видеть их в чинной стеклянной горке среди другого начищенного серебра, а сейчас они по-свойски стояли на кустарном подносе, в сахарнице лежал сахар, в кофейнике дымился кофе, молочник тоже намекал, что пора бы и ему дать сливок... Пузатенькие чашки довольно и кокетливо отражали бочками нарисованные на подносе цветы, абсолютно уверенные в том, что вот-вот их наполнит самый замечательный напиток в мире. И им всем действительно было очень уютно и комфортно на этом наивном букете черно-лакового подноса...