Энн Мэйджер - Я тебя прощаю Страница 5

Но почему это удивляло Лукаса? Его личная жизнь превратилась в хаос с тех пор, как Джоан привезла сыновей. Для начала им, должно быть, понадобилось звонить по каждому номеру Америки, начинающемуся с девятисот, поскольку счета за телефон Лукаса возросли до нескольких тысяч долларов в первый же месяц пребывания мальчиков в доме.

Завидев синюю неоновую вывеску городской больницы Сан-Антонио, Лукас включил правый поворотный сигнал и свернул на крытую стоянку перед пунктом «Скорой помощи». С визгом шин и тормозов Лукас остановил большую машину слишком неожиданно, и Пи изумленно замолчала. Ее мокрые голубые глаза затуманились от слепящего света «мигалок» трех машин «неотложной помощи» и дежурной полицейской машины.

Сохраняя на лице мрачное выражение, Лукас опустил стекла в окнах автомобиля, заглушил двигатель и осторожно взял малышку Пи на руки, отпустив Пита к пациентке.

Выбираясь из «линкольна» с извивающейся девчушкой на руках, Лукас бросил холодный как сталь взгляд на Пеппина и Монтегю.

— Ведите себя как следует, ясно?

— Само собой. — Пеппин с готовностью сверкнул усмешкой. Его озорные глаза прятались за огромными зеркальными стеклами очков.

Монтегю, который ненавидел приказы, как всегда, сделал вид, что ничего не слышит, уткнувшись носом в книгу, озаглавленную «Энергетические вампиры».

В пункте «Скорой помощи» оказался настоящий сумасшедший дом, и Лукас моментально забыл про сыновей. Очевидно, в местной тюрьме разразилась драка. Трое заключенных лежали на носилках. У двери приемной мужчина с волосатыми подмышками и выпуклым животом, в одних только серых трусах, заплетающимся языком бубнил, что врачи берут слишком много денег и что он обратится к своему адвокату, если им немедленно не займутся. В соседней комнате дородная особа тыкала себе в правый бок, заявляя, что ей больно, что она потратила целое состояние на обследование, что у нее кошмарная аллергия на какие-то розовые таблетки и что если кто-нибудь хочет посмотреть ее карточку, то она хранится на микропленке в Тайлере. Шесть телефонов трезвонили непрерывно. Врачи отдавали распоряжения изнемогающим от усталости сестрам.

В этой суматохе Лукасу понадобилось немало усилий, чтобы разыскать Гаса. Тем временем малышка Пи, завороженная видом полуголого пьянчуги и тучной леди, забыла про слезы. Восседая, как на троне, на стойке у поста медсестры, девчушка развлекалась вовсю. Пухлая рыжеволосая медсестра угощала ее пиццей, конфетами и лимонадом, которые Пи с аппетитом поглощала, пока Гас рылся в коробке с инструментами, разыскивая нужные кусачки.

— А теперь сиди тихо, принцесса, — предупредил Гас.

Внезапно из смотровой вырвался дикий вопль Пита:

— Она исчезла!

Оставив Пи на попечение Гаса, Лукас бросился в смотровую, где капельница болталась над пустой кушеткой с запачканными кровью простынями. Кровавые отпечатки босых ступней неровно пересекали белые плитки пола.

— У нее маленькая нога, — машинально отметил Лукас, отступая, так как оказалось, что он стоит прямо на отпечатке.

— Сестра! — взревел Пит.

Полная сестра в синем операционном костюме с пластиковой карточкой на груди вбежала в смотровую.

— О Господи!

Пит лихорадочно листал карту пропавшей пациентки, читая вслух:

— Имя неизвестно. Личность не установлена. Доставлена водителем грузовика, перед которым она выскочила на шоссе. Положительный анализ на множество законных и незаконных наркотиков. Травма головы. Шов, наложенный специалистом по пластической хирургии. Закрытые травмы запястий и щиколоток. Беспокойна. Воинственна. Наблюдается спутанность сознания. Амнезия. Возможна субдуральная гематома. От компьютерной аксиальной томографии пришлось отказаться — она обезумела, когда мы пытались поместить ее лицом в томограф. Клаустрофобия.

— Ну, и что все это значит? — поинтересовался Лукас.

— Ничего хорошего. Она далеко отсюда. Спутанность сознания…

— Доктор… — послышался тревожный шепот сестры. — Недавно о ней спрашивали. Этот человек сказал, что он ее родственник. Судя по голосу, он был очень обеспокоен. Описание совпадало с внешностью этой девушки. Сэмми у нас новенькая, и, боюсь, она сообщила неизвестному, что мы приняли девушку, похожую на описанную им. Незнакомец сказал, что приедет за ней немедленно. А когда Сэмми сообщила пациентке, что за ней приедет кто-то из родных, пациентка пришла в волнение.

— Немедленно поставьте в известность охрану, — приказал Пит. — В таком состоянии этой женщине нельзя вставать. Проверьте все выходы и стоянки. Она не могла уйти далеко.

Пламя и лед…

Продрогшая до костей и в то же время словно сгорающая в огне, босая девушка конвульсивно дрожала, спрятавшись на стоянке. Мысли скользили, теряя направление, точно парусное судно в бурном море.

Она не знала, кто она такая.

Не знала, где находится.

И кто хочет ее убить.

Когда веснушчатая сестра спросила ее имя, вихрь ужасных образов пронесся в ее утомленном мозгу.

Имя? Что точнее определит человека?

— О Господи… — только и сумела прошептать она.

Она помнила, как опрокинулся объятый пламенем фургон. Видела серое лицо и огромные безучастные глаза, уставившиеся на нее сквозь пластик.

Боль и ужас раздирали ее душу.

Они знали, кто она такая, и преследовали ее.

Голова у нее раскалывалась. Она попыталась идти, но казалось, земля уходит из-под ног и вот-вот она упадет навзничь.

Пробираясь, низко пригнувшись, по бетонным ступенькам крыльца, девушка оставила на них следы крови — в ее пятки врезались осколки стекла. Разодранные, покрытые коркой запекшейся крови джинсы и больничная рубашка липли к потному телу. Пряди золотистых волос облепили череп. Под голубыми глазами залегли густые тени. Глотая, она ощущала сухой металлический привкус во рту. Она попыталась сдернуть ослабевшую повязку, которая скрывала ряд стежков, желтых от антисептика. По руке текла кровь.

Она должна выбраться отсюда.

Но как, когда повсюду больничные машины и полицейские?

Когда двое любопытных мальчишек в черном «линкольне» прыгают на сиденье и беспокойно выглядывают из машины?

Вконец растерявшись, она закрыла глаза. Вся ее жизнь — это полдюжины туманных и бессвязных воспоминаний, не имеющих смысла. Казалось, она снова стала ребенком и в темноте ее подстерегают чудовища.

Только эти чудовища и были реальны.

Она помнила огромные фары, ослепившие ее, когда она бросилась наперерез. Помнила, как перепуганный водитель поднял ее с земли и заорал: «Ты что, рехнулась?» Очнулась она в больнице.