Ребекка Пейсли - Полночь и магнолии Страница 5

Потрясенный тем, что его назвали «парень», Сенека взглянул на коллекцию оружия, висевшую на обитой атласом стене. Его коллекция холодного оружия была известна всей Европе, но, конечно, он никогда не пользовался этим старинным оружием. Он был отличным фехтовальщиком.

— Как-то, — продолжала Пичи, не дав ему времени ответить, — я заинтересовалась как много лет мне придется провести в чистилище за грехи. Я — грешница, как и мы все, даже ты. Но если ты согрешишь, есть надежда оставить свои грехи в огне чистилища. Раньше я не так часто думала о чистилище, а сейчас — все время.

Она спустила свою белку на пол.

— Конечно, у меня часто в жизни случались ошибки, — призналась она застенчиво. — Спасая свою жизнь, я вбежала в эту комнату и увидела тебя раздетым! Мы никогда не поженимся, поэтому я сильно согрешила, рассматривая тебя! В чистилище этот грех придется отмаливать семь тысяч лет! Но я помолюсь завтра и еще успею помолиться и сегодня чтобы смыть часть греха, за то, что я в одной комнате с раздетым чужим мужчиной…

Сенека совсем смешался. Эта девушка употребляла в речи какие-то странные слова и выражения.

— Мистер, ну и занятное у вас выражение лица! Как у собаки, готовой укусить! — Она вышла из тени двери (сумка у нее висела на плече, а руки были скрещены на груди), но сохранила хорошую дистанцию с этим человеком, который стал еще более сердитым, чем прежде.

— Я, наверное, не в твоем вкусе. Ты уже укладывался спать, когда я ввалилась сюда. А может ты поджидал девушку, с которой хотел обниматься до утра? — Тут уже она посмотрела на него сердито, но быстро закончила:

— Я клянусь, что уйду отсюда, но можно мне остаться до тех пор, пока стража не успокоится. Я видела у них собаку, да еще тот железный человек развалился и наделал много шума. Поэтому, могу ли я здесь остаться с вами на некоторое время?

Сенека тяжело вздохнул. С ним никогда не говорили на таком языке.

— Нет, нельзя, — ответил Сенека.

— Это оникс у вас на руке? — спросила Пичи, уставившись на темный камень в тяжелой золотой оправе. — Разве вам никто не говорил, что оникс означает внутренние тревоги и глубокое разочарование? У тебя есть трудные проблемы?

Его охватило неподдельное удивление: «Боже, как смогла эта странная девушка увидеть тяжесть на его душе?»

— Вам лучше носить изумруды, мистер. Они означают счастье, понимание и любовь. Сапфиры тоже хороши. Они умиротворяют душу. Худшие из камней — рубины. Они символизируют злобу, бессердечие, все виды плохих чувств.

И тут Сенека вспомнил кольцо своего отца: огромный кроваво-красный рубин, закрывающий половину руки. «Действительно, злость и раздражительность, бессердечие и все виды плохих чувств», — пронеслось у него в голове.

Пичи продолжала:

— Конечно, я в своей жизни никогда не носила драгоценных камней, но все, что они значат, я знаю. И все, что я о них сказала — правда. Правда, которую вряд ли тебе расскажет кто-то другой.

Эта девушка была самым разговорчивым человеком из тех, с кем Сенека когда-либо встречался. Привыкший к немногословию, он трудно воспринимал такого человека, как она, человека, который болтает без умолку, не переводя дыхания.

Но тем не менее, он был заинтригован. Конечно, ее дикий характер шокировал его, но и притягивал тоже. Эта двойственность чувств была тоже необычна. Он все еще не мог хорошо рассмотреть ее лицо, но наряд был уже виден.

На ярко-рыжих локонах расположилась потертая шляпка из меха, в кокором с трудом можно было узнать енота. Под пальто из потертой оленьей кожи на ней была надета юбка в многочисленных заплатах. Похоже, юбка была из домотканой материи. Старые, поношенные ботинки выглядывали из-под юбки, а на поясе блестел большой кинжал.

— У тебя пять секунд времени, чтобы объяснить свое присутствие здесь. Пошла вторая секунда… и… — сказал принц.

— Я знаю, что ты прикажешь бросить меня в темницу.

Она улыбнулась, снова отметив про себя отсутствие у этого человека красной мантии и украшеннрр драгоценностями короны. Мужчина был явно не королевской крови, хотя и вел себя самоуверенно и имел гордую осанку.

Она постаралась подольше оттянуть время.

— Пять секунд? Ха! Да этого не хватит, чтобы вам все рассказать!

— А ты мне еще что-то хочешь рассказать?!

— Да, пожалуй.

Пичи показалось, что у него глаза на лоб полезли от ее наглости, но она храбро продолжала.

— О, все хорошо. Я расскажу вам. Сдается мне, что если я этого не сделаю, то ты совсем взбесишься! Принц Сенека — вот из-за кого я здесь.

— Почему? — Теперь любопытство принца стало настолько сильным, что он не прерывал ее.

— А потому, что только он должен осуществить мои земные мечты, прежде, чем я умру. Я хотела пожить жизнью тех, кто носит корону. А кто может устроить это для меня, как не принц? Конечно, у меня еще нет смертельных симптомов, и, может быть, я еще немного протяну, — на одном дыхании выпалила она.

— Каких симптомов? — спросил Сенека.

— Типинозиса. Эта болезнь убила моего отца и меня ждет тоже.

— Ти-пинозис, — повторил Сенека, задумавшись. Нет, он никогда о такой болезни не слышал. Девушка же на самом деле совсем не выглядела больной, скорее была сгустком энергии.

— Ты говоришь, что смертельно больна, — начал он говорить, пристально рассматривая ее, — но ты не выглядишь истощенной, а тем более, умирающей.

— Да-а, видел бы ты меня, когда я впервые узнала обо всем. Я прорыдала весь день и всю ночь. Даже, когда я узнала о принце Сенеке, я совсем еще была разбитой. А зачем мне было покидать родные горы? Возможно, ты и не поверишь, но ко мне в дом залетела красная птичка колибри!

Тут у Сенеки появилась мысль подыграть ей, и он притворился, что ее сообщение произвело на него глубокое впечатление.

— Колибри, — продолжил он, — я вижу…

— Каждый знает, что это одна из самых верных примет. Она значит, что тебя ждет настоящее большое счастье! И когда мне стало совсем плохо, я вспомнила про маленькую красную птичку. Эта примета никогда не подводит! И я твердо знаю, что прежде чем я умру, я все равно буду счастливой…

— Боже, — подумал Сенека, — ну и воображение у этой девушки, с таким он еще не сталкивался.

— Что? — хотел он спросить, но его прервал сильный стук в дверь.

— О, Господи, я знаю, — зашептала истерично Пичи. — Они ищут меня! — Она уже знала, что никого не убила, но факт оставался фактом: она проникла во дворец и разбила статую железного солдата. Ужасаясь, что будет схвачена раньше, чем отыщет Сенеку, она бросилась в спальню. Сенека поспешил за нею. На какое-то мгновение он упустил ее из виду, но потом услышал ее дыхание позади себя.