Ульяна Соболева - Черные Вороны. Лабиринт Страница 5

– Домой?

– Конечно, домой, Леша. Куда еще может ехать хорошая послушная девочка после окончания уроков… — я отвернулась к окну, дав понять, что разговор на этом окончен. Набрала номер Дарины. Как хорошо, что в этом пустом мертвом особняке, который мне еще пару лет придется считать своим домом, есть она. Родной человек на всем свете. Наверное, нам нужно кого-то любить, чтобы чувствовать, что внутри осталось что-то живое. А Дарина — простая, открытая, искренняя… я тянулась к ней и она понимала меня с полуслова, она и была той, которая помогала мне держаться.

– Даринка, привет… Как ты?

– Привет, Карин… Я в универе еще… Все в порядке?

– Да, ты когда будешь? Я сейчас домой еду. Хочу вечером к Таньке смотаться… — услышала, как на том конце провода воцарилось молчание.

– Карина, отец вот-вот приедет. Зачем ты усложняешь? Я же знаю, куда ты собралась…

– Дашкаааа, он даже если и приедет, все равно меня не заметит. А вообще у него самолет только завтра в 8 утра прилетит — я узнала все. Ну пожалуйста, ты же знаешь, как мне сложно высидеть в этом могильнике….

– Хорошо, только я потом тебя заберу. И ты должна отзваниваться каждый час. Обещай…

– Обещаю…. Спасибо, я тебя обожаю….

Андрей

Мы ехали уже около часа, и возникало ощущение, что именно так выглядит ад, вернее его преддверие. Жара, настолько сильная, что казалось, машина вот-вот начнет плавиться, и если прикоснуться рукой к металлу — он останется на пальцах, въедаясь в кожу и оставляя на ней глубокие раны и ожоги. Горячий воздух вперемешку с пылью проникал в ноздри и горло, иссушая их изнутри и заставляя судорожно сглатывать остатки слюны, ощущая, как немеет язык. Даже кондиционер, который работал на полную мощность, не давал желаемой прохлады. В который раз оглянулся, осмотрев пейзаж сквозь тонированные стекла бронированного автомобиля — вокруг один песок, океан из песка, которому не видно ни конца, ни края. Но если стихия воды пугает нас своей мощью и необузданной силой, то здесь жутко становилось от мертвой тишины, от этого безмолвного покоя. Потому что здесь тебя никто не найдет. Никогда.

Услышал, как завибрировал сотовый и, рассмотрев на дисплее имя звонящего, ответил:

— У меня мало времени, говори быстрее!

— Граф, тут такое дело…в общем, я не уверен, но….

— Послушай, Серега, не тяни кота за… — чертыхнулся, едва сдерживаясь от словесного потока откровений, насколько сообразительны отдельные личности, — случилось что?

— Мы нашли наркоту у нескольких наших пацанов…

— Ты какого хрена звонишь мне, если есть конкретные инструкции?

— А если их подставили?

— Меня это не интересует. Попались — заплатят… Убрать, всех до одного!

Подобные решения принимались теперь легко, без сомнений, не моргнув глазом. Наказывать нужно не за последствия, а за намерения. Ведь в первом случае казнь будет лишь расплатой, а во втором — предупреждением. Пусть другие боятся и знают, что ждет каждого, кто посмеет нарушить правила. Чертова гуманность — всего лишь миф. Дай людям волю — и они вылезут тебе на голову, а хорошее отношение примут за слабость. Язык силы и жестких решений куда эффективнее. Несколько лет назад я попытался бы разобраться в ситуации, тогда человеческая жизнь представляла для меня хоть какую-то ценность. Сейчас же эта валюта резко девальвировала…

Нажав на кнопку отбоя, сразу же набрал Макса. Мы, хоть и виделись крайне редко, но были в курсе всех дел. Семейный бизнес, мать его так. Да и объединило нас то, что в считанные секунды делает людей близкими — это горе и общая месть.

— Макс, я на месте уже. Как у тебя там?

— Здорова, Граф. Да вот, подъезжаю к обители зла и порока…

— А что, ты еще и в других местах бываешь?

— Не завидуй так громко, братец. В следующий раз вместе поедем. Сам-то как?

— По идее, на подъезде уже, если не подохну среди этого песка. Завтра вернусь…

- Вот и обмоем это дело, сто лет не виделись. Глядишь, и скучать скоро начну.

— Обмоем, конечно. Есть повод. До связи, Макс…

Прошло три года, но мы ни разу не вспоминали тот день. Говорили о делах, мелочах, отце — о чем и о ком угодно, но только не о Лене. Ни слова, ни намека. Словно построили стену, которая разделила жизнь на до и после. И оба тщательно следили за тем, чтобы она не дала ни одной трещины. Слишком больно. И будет так же. И через год, и через десять. Есть боль, которая походит на неизлечимую болезнь — с ней уживаешься, сосуществуешь, и со временем она становится твоей частью. Ты привыкаешь к ней и знаешь, что ваш союз, словно скрепленный данной самому себе клятвой, продлится до самой смерти.

Большой роскошный особняк появился настолько неожиданно, что казался каким-то нереальным посреди этой пустыни, которая не давала шанса ничему живому. Как оазис. Только и это было иллюзией. Потому что дом стоял здесь для того, чтобы сеять смерть — именно там я должен заключить сделку на счет регулярных поставок оружия. Люди будут убивать, они будут стрелять друг другу в затылки и спины, пока будут существовать, и на этом всегда кто-то будет зарабатывать. Я давно избавился от иллюзий, выбросив их остатки в выгребную яму — ту самую, где гниет наша вера во что-то хорошее. Источая зловонный запах, отказываясь умирать, время от времени поднимая голову, но яма настолько глубокая, что тот, кто наверху, никогда этого не увидит. Потому что не хочет, отказывается, отворачивается, выстраивая вокруг себя стены из равнодушия и жестокости.

Я знал, что законы общества не меняются — оставалось лишь урвать от них то, на что хватит сил. Главное — делать это с умом и самым выгодным расчетом. Черный рынок оружия мы отбросили сразу — слишком большие риски, слишком сомнительный контингент и слишком много грязи. Да и уровень нас интересовал абсолютно другой. Двинуть стволы и прочий арсенал дальше, по завышенным ценам — не наша забота. Мы разработали схему, мы через свои каналы организовали полулегальные перевозки — и теперь оставалось собрать сливки и получить свою долю от навара.

Я понимал, с кем буду иметь дело. Анзур — подлая и хитрая тварь, но он мог обеспечить нам постоянный стабильный поток, и он был платежеспособен. Мы, в свою очередь, нужны ему, потому что его интересовали большие объемы, которые можно было бы переправлять через границу. И пока это взаимная необходимость друг в друге существовала — ни одному из нас не было выгодно ее прерывать.

Нас встретили его прихвостни и пригласили войти в дом. Мощный поток разгоряченного воздуха поднял столп пыли и пришлось зажмуриться, чтобы защитить глаза от песка, который все равно пробирался сквозь ресницы и оседал скрипучим осадком на зубах.