Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко Страница 5

Тот, кто послал этих орлов за Вероникой, не экономил на исполнителях. Это были не зеленые юнцы и не тупые любители качалок. В каждом ударе чувствовалось мастерство и приличный боевой опыт.

Впору было просить у мужиков номерки, чтобы при случае повторить. Но, конечно же, ничего просить он не стал. Одного под истошный женский визг отправил в нокаут. Второго связал ремнем от брюк, сунул в рот его же шапку и затолкал в багажник своего джипа.

Поместись туда и первый, катались бы они дуэтом. Но, как назло, вместо любимого Рэндж Ровера Бадоев сорвался на дело в мажорном Лексусе своего зама, а вместительность багажника у того была как у женской сумочки.

К счастью, его главную цель никуда таскать или запихивать не пришлось. Другая дамочка после такого нападения, скорее всего, валялась бы уже в глубоком обмороке или орала до лопнувших перепонок. Но Вероника Георгиевна, мать её, Пожарская оказалась другой породы.

Повизжав немного во время драки, в основном когда на ее белое пальтишко падала кровь, она поправила на носу гигантские черные очки и сама устроилась на пассажирское сиденье джипа.

Даже «Будьте так любезны» или «Извольте присесть» тянуть из себя не пришлось. Красивая, несмотря на странную вихляющую походку. И непредсказуемая, как пуля со смещенным центром тяжести.

При мысли о «тяжести» Бадоеву тут же вспомнилась их последняя встреча. Не к месту было. Не ко времени. Груз, пока не испортился, следовало отвезти в гараж к специально обученным людям. Но Руслан ничего не мог поделать с памятью.

Днем ранее.

Никогда в жизни Бадоеву не приходилось жаловаться на свою эрекцию. Младший становился по стойке «смирно» в считаные секунды и не сваливался на боковую, пока не была закончена работа.

В здоровом теле, так сказать, здоровая потенция.

Но после того, как одна симпатичная попка отполировала его стол, стало настолько хреново, что хоть ищи доктора или обкладывайся льдом.

Даже в молодости Руслана так не клинило. Минут пятнадцать он не мог высунуться из собственного кабинета, потому что ширинка на этой каланче банально не застегивалась.

С горя думал вызвать в кабинет кого-нибудь из своих бывших или текущих. Но, стоило подумать о Дашеньке или Валечке, тут же вспоминались другие губы, другие округлости, другой взгляд, и его собственный младший жестоко мстил.

От боли, казалось, внутренности скручивало. Примерно те же ощущения Руслан испытал лет пятнадцать назад, когда в военном госпитале у него чуть ли не наживую вырезали аппендицит.

До хрена лет прошло, а не забывалось. И вот теперь в копилку адских воспоминаний добавился еще и стояк на собственную секретаршу.

Мозги удалось включить только тогда, когда прошел отек. Аккуратно, чтобы не затереть отпечатки, он собрал все принесенные Вероникой бумаги. Сложил в первую попавшуюся под руки папочку. И лишь потом вызвал своего зама.

Через пару минут жизнь в отделе безопасности забурлила. Что такое «утечка информации», каждый понимал без дополнительного объяснения. Последствия тоже были ясны. Потому, чтобы выяснить, как обычная секретарша смогла добыть тщательно охраняемые файлы и узнать свой оперативный псевдоним, работники принялись наводить тотальный шмон.

Ни одной проверке и не снилась подобная дотошность. Без перерывов на обед и покурить расследование шло днем. В таком же бодром темпе оно продолжилось вечером, а облажавшийся информационный отдел остался работать и в ночную смену.

От сигаретного дыма в воздухе можно было вешать топор. Из грязных стаканчиков от кофе – сложить погребальную пирамиду. А красноглазых айтишников – без грима сдавать в массовку фильма ужасов.

Бадоев продержался до двух ночи, а потом еще трижды звонил из дома и вставлял лентяям мотивирующие пистоны.

К утру отдел охраны напоминал Хиросиму после атомной бомбы. Выживших можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но в кабинете начальника СБ, привязанный скотчем к стулу, храпел главный подозреваемый – системный администратор Володя.

Допрос этого идиота доставил Бадоеву еще меньше удовольствия, чем спарринг с замом. Володя не отнекивался, не пытался спихнуть вину на кого-то из подчиненных.

Стоило Руслан окропить эту спящую красавицу холодной водицей, как он с ходу принялся каяться и заверять, что не понял, как все произошло и что им руководило.

«Нет, пароли она не спрашивала!» – выпучив глаза, оправдывал он Веронику.

«Ни на какой листик не записывала! Я ей тоже нигде ничего не писал! Все по памяти», – говорил он какие-то глупости.

«Да, дважды просила замолчать, но я не мог...»

До вчерашнего дня в странное «я не мог» Бадоев не поверил бы. Как можно говорить, когда тебя просят молчать? Тем более когда дело касается секретной информации! Но собственный свеженький конфуз на столе объяснял многое.

– Ладно, живи.

Он даже пальцем не тронул несчастного сисадмина. Вместо того чтобы провести профилактическую беседу с выбиванием зубов или вывесить страдальца за ногу из окна, Руслан взял из бара бутылку успокоительного и как презент выдал побелевшему Володьке.

Антилопа гну нагнула их всех, не доставая «стратегическую ценность» из декольте. Впору было создавать закрытый клуб жертв и плакаться друг другу на тяжелую долю.

Руслан, может быть, и создал бы. Бутылка водки на столе так и располагала к задушевной беседе. Но только он достал из сейфа рюмки, от одного из информаторов пришло оповещение о странной активности под домом Вероники.

Так, не разбирая дороги и джипов, он и сорвался с места.

Трезвый как стеклышко. Злой, как разбуженный среди зимы медведь. И четко понимающий, что фиг он объяснит этой дуре, зачем приперся.

Расследование по ее дружку все еще было засекречено генеральным, а кроме того, что он «вуайерист», «извращенец» и «маньяк», других объяснений не имелось.

Глава 4. Секретарша маньяка

То ли просекко у Ленки было поддельным, то ли шоколадка оказалась несвежей, но голова у Вероники не просто болела – она раскалывалась. Гада в багажнике, который громко мычал и бился чем-то о перегородку,