Обещания, которые мы собирались сдержать - Моника Мерфи Страница 5

Я медленно раздвигаю ноги, когда он подходит, позволяя ему сделать шаг между ними. Он кладет руки на внутреннюю сторону моих бедер, слегка поглаживая их, и от его прикосновения на моей коже загораются маленькие искорки. — Молодая, девственная девушка, — пробормотал он, его глубокий голос заставил мурашки подняться по коже. — В тебе нет ничего девственного, Сильви.

— Кроме моей неповрежденной девственной плевы. — Я не могу сосредоточиться, когда он прикасается ко мне вот так, бегая пальцами взад — вперед, все ближе и ближе к моей киске, только для того, чтобы отскочить. Он знает, где я хочу его, и не дает мне этого. — Мой врач только что доказал моей матери, что я девственна во всех отношениях.

Он поднимает веки, его темно — карие глаза смотрят в мои. — У тебя самый хреновый врач и самая хреновая мать на планете.

Боже, правда причиняет боль.

— Это не его вина. Он делает только то, что просит моя мать, — тихо говорю я, впиваясь зубами в нижнюю губу, когда его пальцы слегка касаются моей влажной кожи. Проверяет меня. Дразнит меня. — Она продает меня тому, кто больше заплатит.

Его пальцы делают паузу в своих исследованиях. — Что ты имеешь в виду?

Я тянусь к передней части его рубашки и медленно начинаю расстегивать пуговицы, удерживая взгляд на задаче, а не глядя ему в глаза, когда говорю: — Я должна быть помолвлена, Спенсер. Я уверена, что скоро будет сделано объявление.

— С кем?

— Ты его не знаешь. Он инвестиционный банкир. Намного, намного старше, и такой мирской. Он научит меня многому, я уверена. Мама продала меня ему, так что я больше не ее проблема, раз уж убить меня ложными болезнями не получилось. — Слова льются из меня одно за другим, как будто я их не контролирую.

Усмешка покидает его, и он возобновляет свои поиски, его большой палец прижимается к моему клитору, заставляя меня шипеть. — Ты забавная, Сил.

Я не ожидала, что он мне поверит. Я и раньше говорила подобное, но это никогда не сбывалось. Я не умерла. Меня не отправили в Австралию, не поместили в психиатрическую лечебницу, я не превратилась в лесбиянку, не поступила в Гарвард.

Все то, в чем я клялась Спенсеру, но этого не произошло.

Я непревзойденная лгунья. Эксцентричная богатая девушка, которая делает то, что хочет. Говорит то, что хочет. Покупает все, что пожелает.

Так это выглядит для внешнего мира, но здесь, прямо сейчас? С этим мальчиком, который уже стал мужчиной?

Я настолько реальна, насколько это возможно. И все равно он мне не верит. Я бы хотела, чтобы он мог видеть сквозь мой фасад. Чаще всего он может, но в последнее время я уже не уверена, какая я на самом деле.

Отбросив меланхолию, я сосредоточилась на происходящем. Как он прикасается ко мне. Мне нужно преследовать то чувство, которое я испытываю только со Спенсером. Это моя цель сегодня вечером.

Единственная цель.

Откинувшись назад, я упираюсь руками в стойку, все мое тело дрожит, когда он проводит пальцами по моей чувствительной коже. — Я серьезно, Спенс. Следующая глава моей жизни начинается со слов: — Однажды на свадьбе… — Разве это не романтично?

Он игнорирует мои слова, его взгляд сосредоточен на том, как он гладит меня. — Ты говорила мне, что никогда не выйдешь замуж.

— Похоже, я солгала. Ты действительно так удивлен? — Когда его взгляд встречается с моим, я поднимаю брови. — Я так и думала.

— Ты что — нибудь принимала перед тем, как прийти сюда? — Его пальцы делают паузу в своих исследованиях, и из глубины моего горла раздается разочарованное хныканье.

— Конечно, нет, — лгу я, раздвигая ноги шире. Так широко, как только могу. — Заставь меня кончить, Спенсер. Мне это нужно.

Я начинаю двигаться вместе с его поглаживающими пальцами, двигая бедрами. Прикусываю нижнюю губу, когда эти уверенные пальцы проникают в меня. Он медленно вводит их, изгибая пальцы и нащупывая ту таинственную точку, которая заставляет меня видеть звезды.

— Посмотри на себя, — пробормотал он, не отрывая взгляда от своей руки, которой он гладит меня. — Мокрая и обнаженная на моем кухонном столе. Ты как сбывшаяся мечта.

Мечта, которая не продлится долго, — вот что я хочу сказать, но не делаю этого.

Вместо этого я выдыхаю, выгибаю бедра вверх.

Он не отпускает. Нет, он делает только хуже, когда наклоняется надо мной, его язык проводит по одному твердому соску, затем по другому, оставляя их влажными и ноющими. Я не могу отвести взгляд, мои губы раздвинуты, когда он трахает меня пальцами и засасывает мои соски. Мой обычно застегнутый на все пуговицы Спенс греховно сексуален, когда его рубашка частично расстегнута, демонстрируя рельефный пресс, который он всегда скрывает.

Разве это плохо, что я ищу его только тогда, когда мне страшно? Когда я знаю, что все вот — вот рухнет? Привычки так трудно сломать, и с тех пор, как я ушла из школы Ланкастер, мы каждый раз играли именно так. Выводим друг друга из себя. Говорим глупости, которые перерастают в яростный спор, в результате которого я выбегаю, захлопывая за собой дверь. Клянусь никогда больше его не видеть.

Это всегда ложь.

Проблема в том, что в последнее время мое глупое дерьмо стало реальностью.

А он думает, что это все еще игра.

Вот что происходит, когда ты молод и богат, и кажется, что тебе нет дела до всего на свете. Ты притворяешься, что жизнь — это одна огромная игра, и ты участвуешь в ней, чтобы выиграть.

Спенс даже не понимает, что я уже проиграла. Я беру последнюю вещь только для себя, прежде чем мне придется довольствоваться утешительным призом.

— У тебя когда — нибудь появлялась на пороге девушка, на которой было только пальто и больше ничего? — Я опираюсь на локти, благодарная за длинные, широкие прилавки на его кухне, и задыхаюсь, когда он пригибается и прижимается ко мне.

Я закрываю глаза от стона и тянусь к его голове, погружая пальцы в его густые, мягкие волосы и прижимая его к себе, пока он вылизывает каждый дюйм моей киски. Он дразнит мою дырочку своим языком. Ласкает мой клитор, кружит вокруг него, ласкает.

Это сводит меня с ума.

Его руки ложатся