Приманка для Коршунова - Екатерина Котлярова Страница 5

Дашка, конечно, красивая. Но она… она же Дашка. Она на соседнем горшке всё детство сидела. Она для меня как сестра.

А эта девчонка, эта девчонка вызывала столько чувств, что свихнуться можно. Даже её тихий голосок сводит с ума. Мурашками проходит по спине.

— Новенькая? — дебил! Последних мозгов лишился? Ничего умнее придумать не смог? Умел бы краснеть, стоял бы сейчас бардовый.

— Да, — Кукла улыбается и глаза на меня поднимает. — Как догадался? — в нереальных глазах вижу смешинки.

— Ты красивая. Очень, — слетает с языка до того, как я вообще что-то успею обдумать.

Кукла смущается. Бледные щёки за пару мгновений становятся нежно розовыми. Чёрт. Хочу поцеловать её румянец. С*ка. С*ка. Она я в красках представляю, как целовать её буду. Уже, заведомо, своей считаю. Идиот.

— Спасибо. Я… — ещё сильнее краснеет. Вижу, как тонкие пальчики, которыми она юбку платья комкает в руках, дрожат. — Я… Ты тоже, — пухлые губки тоже дрожать начинают. И мне кажется, что Кукла сейчас заплачет от смущения.

Я осторожно, боясь её напугать, прядь светлых волос за ухо ей заправляю. И всё же провожу мимолётно пальцами по красной щёчке. Крошка. Куколка. Девчонка замирает и отодвигается, что больно режет по моему самолюбию. Она вся сжимается. Голову в плечи втягивает и смотрит испуганно. Я челюсти до скрипа сжимаю и отступаю.

— Прости, — выдавливаю.

Кукла на меня глаза несчастные поднимает. Снова влажные, будто плакать собирается. С*ка. Челюсти сводит. Я разворачиваюсь и собираюсь оставить Куклу одну. Не думал, что такой страшный, чтобы от меня шугались. Но крохотная, реально крохотная в сравнении с моей, ладошка моё запястье обхватила. Ледяные пальчики сжались, вынуждая меня остановиться.

— Прости меня, пожалуйста, — в голосе Куколки звенели слёзы, — я не хотела обидеть. Просто я… я… не могу… — торопливо говорит она. — Дело не в тебе… Я…

Она такая беззащитная, что я вперёд шагаю. Руки на хрупкие плечи кладу, до локтей осторожно провожу, проверяя реакцию. Девчонка дрожит, но на лице больше нет испуга. Смотрит внимательно мне в лицо и чуть подрагивает.

— Я не обижу, Маш, — улыбаюсь мягко.

Девчонка снова краснеет и руки за спину убирает. А мне в тот же миг остро начинает не хватать её прикосновений. Хочу ещё добавить какой-то ереси, но Кукла убежала. Сбежала из актового зала, как Дашка недавно. От мыслей о Кукле отвлёкся на время, когда увидел бледную Дашку. Переживания за малую отодвинули все остальные мысли на задний план.

Только вот оставшись наедине со своими мыслями, чётко осознал, что я втюрился. Влип. Только что делать, если девчонка жмётся к этому длинному уроду? Что делать, если она от него почти не отходит? Как подобраться к ней?

Ведь я уверен, что Кукла станет моей. Я отобью её у Коршунова.

Глава 4

Даша

Сегодня мы репетировали танец во дворе школы, который будем танцевать на линейке. Татьяна Павловна руководила процессом, зорко следя за тем, чтобы никто не отлынивал. Я с нетерпением и волнением оглядывалась по сторонам. Саши ещё не было. Как и Маши.

Чёрт. Снова укол ревности. Снова хочется рыдать, как вчера ночью. Подруг у меня никогда не было. И поделиться своими душевными переживаниями мне не с кем. Я пару раз порывалась рассказать Лёве, но тут же одёргивала себя. Что друг обо мне подумает? Что я влюбилась в новенького с первого взгляда, как последняя идиотка? Или что он мне может посоветовать, если Коршунов уже занят? Отбить его? Соблазнить?

Сравнивая себя и Машу, я здраво оцениваю свои шансы. Синичкина идеальна. Просто безупречна. Красивая, как ангелок. С идеальной фигурой. И густыми светлыми волосами. Если Саша и Маша вместе перевились в другую школу, значит… это значит, что они настолько близки, что даже учиться решили в одной школе. И эта мысль приносила боль. А ещё… ещё стыдно это признать, но я надеюсь на то, что они поссорятся. Расстанутся. Что у меня будет хоть крохотный шанс завоевать его внимание. Привлечь его. Или же… или же сделать своим. Даже звучит бредово. Передёргиваю плечами. Как подло это. И низко. Желать распада чужих отношений и надеяться на собственное счастье.

Что-то незримо меняется. Просто неожиданно я чувствую, как по телу проходит крохотные разряды тока. Не те, что шибанули вчера, когда Коршунов меня касался. А иные. Незнакомые. И волнующие. На меня кто-то смотрел. Внимательно и пристально. Не понятно как, но я чувствую этот взгляд. Чувствую, как он блуждает по моему лицу. По щекам. Носу. Лбу. И от этого я начинаю нервничать. От этого в ногах появляется слабость. Да что там в ногах! Во всём теле. Будто каждая клеточка превратилась в податливый пластилин, который таял под воздействием тепла. Только я таяла под чужим взглядом. Оборачиваться даже не нужно было, чтобы узнать от чьего.

Потому что я никогда и ни на кого так остро, так болезненно не реагировала. Ничей взгляд и ничьё присутствие не отзывалось во мне такими эмоциями. Никогда в жизни. А сейчас кажется, что моя кожа стала тонкой. И её покалывало миллионами крохотных иголочек. Так волнительно. Почти болезненно.

Задержав дыхание медленно подняла голову. Уставилась в одну точку перед собой. А затем медленно скосила глаза вбок. Туда, откуда шло… необъяснимое тепло. Секунда. Две. Три. Сталкиваюсь глазами с карим взором. Чёрт. Как внимательно он смотрит. Рассматривает, но бесстрастно. Со скучающим видом. У меня от этой небрежности, от этого безразличия в носу щекотать начинает. С какого дозволения он смотрит на меня так? Какое имеет право? Я картина в музее? Вскидываю подбородок выше. И взглядом в его лицо впиваюсь. Смотрю с яростью. С показной яростью. Потому что сердце стучит в горле. Создаётся ощущение, что оно сейчас выпрыгнет. Выскочит на асфальт. Потому что этот парень невероятно красив. Невероятно. Сегодня он облачён в футболку кофейного цвета. Хоть она и свободна, она