Сломанные крылья (СИ) - Безрукова Марина Страница 5

Лана растерялась. Так неожиданно было предложение Нины Васильевны. Она смотрела на нее в замешательстве. Наконец, промямлила:

— Мне неудобно вас нагружать… Мы сами как-нибудь…

— Вот еще! Мне не сложно, иду-то всё равно мимо, да в садик, в группу. Не придумывай, завтра в семь сорок пять зайду.

— Спасибо, — Лана искренне улыбнулась. — Только можно тогда я небольшую сумму буду вам платить… совсем немного хотя бы…Пожалуйста, не отказывайтесь! Не могу же я просто так это всё…

Нина Васильевна возмущенно замахала руками:

— Больше придумать нечего?! Не возьму! Все, пошла я, завтра утром приду, как раз к завтраку с Катюней и поспеем.

Нина Васильевна ушла. А Лана в недоумении смотрела вслед. Надо же, как жизнь складывается. Она всегда жила с мыслью, что никому чужие проблемы не нужны, что никто никогда не предложит ей помощь. К тому же, мама воспитала так, что просить о чем-то — стыдно. Нужно только самой преодолевать все трудности. Конечно, эта убежденность не раз приносила в жизни пользу. Но сегодня Лана поняла, что помощь может появиться вот так, откуда и не ждешь.

Они вышли с Катюшкой на улицу. Дорожки были почищены, а вокруг высились огромные пушистые сугробы. Золотистое, как пряник солнце сияло на голубом небе. Деревья на бульваре серебрились сахарной ватой. Высокие, стройные и невыразимо красивые.

Катюшка с визгом нырнула в сугроб и провалилась почти по пояс.

— Мама, давай снеговика слепим!

— Не получится, Катюш, снег слишком мягкий…

— Тогда я сделаю снежного ангела!

Она легла на снег и стала водить руками как крыльями, оставляя на полотне фигурку, напоминающую ангела. Лана улыбалась, покачивая коляску. Кажется, дочка отошла после вчерашнего шока, и теперь радуется снегу, зиме, снегирям, красневшим на ветках рябины. Лане тоже стало легче на душе. Что-то оттаяло внутри. Катя продолжала прыгать по сугробам, зарываясь в них, как тетерев. В кармане завибрировал телефон. Лана взглянула на экран, городской номер. Странно. Решила ответить.

— Лана, что случилось? Ты вчера звонила…Я не мог ответить, ну понимаешь…Я сейчас с работы тебе звоню. С работы по будням я могу тебе звонить всегда, а вот по вечерам…там такая история…

Сергей еще продолжал говорить, когда Лана нажала отбой. Муж немедленно перезвонил. А потом снова и снова. Лана отключила звук и убрала телефон обратно в карман куртки. Она обернулась на звонкий смех дочери, посмотрела на заснеженный парк, веселую собаченцию, что выбежала из соседнего подъезда, на спящего сына, которого едва можно было найти в глубине коляски. И, наверное, впервые за последние три недели на душе стало чуть спокойнее, и комок боли стал чуть меньше. Лана была этому очень рада.

***

Так и потекли день за днем. Каждое утро за Катей заходила Нина Васильевна — это стало уже ритуалом. Лане нужно было лишь успеть разбудить дочь, проследить, чтобы умылась, оделась и за руку с Ниной Васильевной отправилась в садик. Потом она снова ложилась в кровать, подвигала к себе Кирюшку, давала ему грудь, и они оба засыпали. Просыпалась совершенно голодная, но зато отдохнувшая. Если и случались бессонные ночи, давались они в разы легче, потому что уже не было хронической усталости. Жизнь приобрела устойчивый ритм, одно и то же, по сути, каждый день. Но эта предсказуемость Лану, наоборот, очень радовала и успокаивала. Да и детям полезно. Детям нужны стабильность и режим.

Морозы продолжались, снег и не думал таять, а значит практически ежедневно светило солнце. Лана на солнышке оживала. Когда-то она выбирала эту квартиру, первое их с мужем жилье, и сразу же отметила, что окна выходят на южную сторону, а значит такой редкий северный гость, как солнце, всё же будет бывать в их тридцатиметровых хоромах.

Проснувшись, Лана шла на кухню, наливала себе чашку горячего чая с молоком и с наслаждением делала первый глоток. Кирюшка висел на груди перманентно, а потому часто хотелось пить. Чай с молоком она любила с детства. На некоторое время, когда сын только появился на свет, ей пришлось отказать от своего любимого напитка. Педиатр настаивала, что у ребенка колики именно из-за молока. Но со временем Лана убедилась, что колик становится меньше и меньше, малыш растет. И горячий чай с молоком и ломтиком сыра вернулся. Она с удовольствием варила себе овсяную кашу крупного помола, чтобы на тарелке оказалась горка дымящейся крупы, а в центр кидала кусочек сливочного масла. Оно разливалось веселой желтой лужицей. Добавляла немного кураги и уплетала за обе щеки. На следующий раз каша была пшенная с замороженной тыквой. Иногда гречневая.

Кирюшка не доставлял теперь особых хлопот. Всю ночь сопел рядом с мамой, получал в круглосуточный доступ ее грудь, да и смесь, которой Лана докармливала малыша, делала свое дело. Он хорошо набирал вес и крепко спал, что дома, что на улице. После мучений с дочкой, для Ланы это было настоящее чудо! У нее появилось время спокойно приготовить еду, поиграть с сыном, они много разговаривали, он внимательно вглядывался в лицо матери. А она каждый день смеялась, потому что невозможно было смотреть на этого трогательного, как из рекламы малыша и не умиляться.

Шли на пользу ежедневные прогулки. Очищалась и отдыхала голова, настроение становилось лучше, и Лана нарезала круг за кругом по бульвару. Иногда заходила и в близлежащий парк. Пригород, который Лана в свое время выбрала для того, чтобы купить квартиру, оказался лучшим местом. Зелень, парки и красивые дворцы-музеи лишь усиливали это впечатление.

Тем вечером Лана забрала Катюшку из сада с прогулки. Еще на площадке, где бегали все дети из группы, Лана не увидела в гуще событий дочку. Катюшка была всегда очень активной и находилась в центре внимания. А тут она даже не сразу нашла ее глазами. Катюша сидела тихо, в одиночестве, в беседке, в играх не участвовала и казалась со стороны застывшей большой куклой.

— Привет, Катюш! Ты чего такая грустная? Что-то случилось?

Лана тревожно заглядывала в лицо дочери.

— Мне холодно, пойдем скорее домой, — тихо сказала Катя.

«Заболела!» — молнией пронеслось в мозгу. Катюшка до рождения братика не болела практически совсем. Изредка, раз в год, да и то быстро поправлялась. В садик она ходила постоянно, в отличие от некоторых детей, которые выходили на день-два и потом опять заболевали на две недели. Лана всегда радовалась иммунитету дочки. До трех лет, пока дочка не пошла в сад, болезней не было и вовсе. Хотя бы банального насморка. Лана даже не думала, что грудной ребенок может болеть. А значит, и как его лечить не представляет.

Они быстро дошли до дома, и Лана принялась за весь комплекс привычных мер, чтобы остановить болезнь еще на подступах. Всё оказалось бесполезным.

На этот раз Катя заболела тяжело. Обычно у дочки поднималась очень высокая температура, выше тридцати девяти. Поначалу Лана пугалась, но потом убедилась, что температура держится три дня, потом падает и дочка становится практически здоровой. Не было затяжных насморков и кашля, только высокая температура. В этот раз в комплект вошло всё. Катя горела, сильно кашляла, нос был забит так, что не помогали никакие средства. Педиатр прописала стандартное лечение и попросила как-то изолировать малыша. В однокомнатной квартире? Оставалось только надеяться на чудо.

Глава 5

Но чуда не произошло. Сначала у малыша засопел носик и появился насморк, а потом появилась и невысокая температура. Врач, вызванный снова, особых рекомендаций не дал: промывать аккуратно нос и держать ребенка в приподнятом положении, чтобы не начался отит. Вот собственно и всё.

К счастью, насморк не перерос во что-то серьезнее, и Лана даже немножко расслабилась. Да и Катюшке постепенно становилось лучше. Лана придержала ее дома подольше, но как только она вышла в садик, снова заболела. Все точно так же, только насморк совсем стал ужасным, даже ЛОР разводила руками, ссылаясь на аденоиды. Только поправилась — и опять. Воспитатели недоуменно переглядывались: никогда девочка так не болела.