Сесилия Ахерн - Люблю твои воспоминания Страница 5

— Мы с Питером подумываем начать жить вместе, — говорит она как бы между прочим.

— Ты не ответила на мой вопрос, — говорит он, не обращая внимания на ее последнюю реплику. — Неужели звук выпускаемых газов настолько забавен, чтобы заставить людей потерять интерес к какому-нибудь невероятному шедевру мирового искусства?

— Надо понимать, ты не хочешь говорить о том, что я стану жить с Питером?

— Ты еще ребенок. Помнишь свой игрушечный домик? Я его сохранил. Вот в него вы с Питером можете въехать. Я поставлю его в гостиной, будет очень мило и удобно.

— Мне восемнадцать. Я уже больше не ребенок. Я целых два года живу одна вдали от дома.

— Одна ты жила только год. Твоя мать бросила меня на второй год, чтобы приехать к тебе, если я не ошибаюсь.

— Вы с мамой познакомились, когда были в моем возрасте.

— И не дожили счастливо до глубокой старости. Перестань подражать нам и напиши свою собственную сказку.

— Я бы написала, если бы мой чрезмерно заботливый отец не пытался вмешиваться со своей собственной версией того, как должен развиваться сюжет. — Бэа вздыхает и переводит разговор на более безопасную тему. — И что это у тебя за легкомысленные студенты? — Я думала, ты занимаешься аспирантами, которые решили выбрать твой скучный предмет. Хотя зачем это кому-то нужно — выше моего понимания. Те лекции, которые ты мне читаешь о Питере, достаточно скучные, а я его люблю.

Любишь! Не обращай внимания, и она забудет, что это сказала.

— Это не было бы выше твоего понимания, если б ты побывала на моих занятиях. Я действительно веду семинары для аспирантов, но, кроме того, меня попросили в течение года читать лекции первокурсникам. Я подписал договор, о котором, возможно, буду потом жалеть, но что поделать! Что же до моей постоянной работы и более срочных дел, я планирую организовать в Национальной галерее выставку, посвященную живописи фламандских мастеров семнадцатого века. Ты должна на нее сходить.

— Нет, спасибо.

— Ну, надеюсь, что аспиранты через несколько месяцев станут больше ценить мой труд и сходят в галерею.

— Знаешь, твои первокурсники, может, и смеются над глупыми шутками, но я уверена, что не меньше четверти из них сдали кровь.

— Они сделали это только потому, что слышали, что после этого получат бесплатный батончик «Кит-Кэт», — фыркает он, копаясь в полупустом мини-баре. — Ты сердишься на меня за то, что я не сдал кровь?

— Я думаю, подвести ту женщину было с твоей стороны засранством.

— Не употребляй слово «засранство», Бэа. И вообще, кто тебе сказал, что я ее подвел?

— Дядя Эл.

— Дядя Эл — засранец. И вот еще, что, дорогая. Знаешь, что добрая доктор сказала сегодня о сдаче крови? — Джастин пытается оторвать фольгу, закрывающую верх коробки чипсов «Принглз».

— Что? — Бэа зевает.

— Что сдача крови — процесс анонимный. Понимаешь? Анонимный. Так какой же смысл спасать чью-то жизнь, если реципиент даже не будет знать, что именно ты его спас?

— Папа!

— Что? Давай же, Бэа. Соври мне и скажи, что ты бы не хотела получить букет цветов за то, что спасла чью-то жизнь.

— Бэа протестует, но он продолжает: — Или не букет цветов, а маленькую корзинку этих… как ты их называешь? Ну, этих маффинов, которые ты так любишь, с кокосом…

— С корицей! — смеется она, наконец уступая.

— Маленькая корзинка кексиков с корицей перед твоей входной дверью с записочкой внутри, на которой написано: «Спасибо, Бэа, за то, что спасла мне жизнь. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, например забрать одежду из химчистки или чтобы тебе доставляли газеты и кофе каждое утро к двери, машина с шофером для твоего личного пользования или билеты в первый ряд на оперу…» — о, этот список можно продолжать до бесконечности! — Он оставляет попытки оторвать пленку, берет штопор и старается ее проткнуть. — Это могло бы стать чем-то вроде той китайской традиции, ну, знаешь, когда тот, кому ты спас жизнь, считает себя навеки обязанным. Как мило, если на свете существует человек, который каждый день идет за тобой следом, ловит вылетающие из окон рояли, не давая им упасть тебе на голову, и все такое прочее.

Бэа спрашивает с сомнением:

— Надеюсь, ты шутишь?

— Да, конечно, шучу. — Джастин корчит рожу. — Рояль обязательно убил бы спасенного, и это было бы несправедливо.

В конце концов он открывает «Принглз» и швыряет штопор через всю комнату. Тот попадает в стекло в верхней части мини-бара, и оно разбивается.

— Что это было?

— Уборка номеров, — врет он. — Ты думаешь, я эгоист, да?

— Папа, ты полностью поменял свою жизнь, оставил отличную работу и хорошую квартиру и улетел за тысячи миль в другую страну, только чтобы быть рядом со мной. Конечно, я не считаю тебя эгоистом.

Джастин улыбается и кладет в рот несколько чипсов.

— Однако если ты не шутил насчет корзинки с маффинами, тогда ты точно эгоист. И если бы в моем колледже проходила неделя «Кровь для жизни», я бы приняла в ней участие. Но у тебя еще есть возможность наверстать упущенное.

— У меня такое ощущение, что все стремятся заставить меня сдать кровь! Я собирался завтра пойти постричься, а меня гонят к злым людям, жаждущим проколоть мне вены.

— Ну не сдавай, если не хочешь, мне все равно. Но помни, если ты сделаешь это, маленькая тоненькая иголочка не убьет тебя. Зато твоя кровь может спасти чью-нибудь жизнь. Кто знает, а вдруг потом этот человек всегда будет рядом с тобой, оставляя корзинки с маффинами у тебя под дверью и ловя рояли, чтобы они не упали тебе на голову. Ведь это было бы приятно, правда?

Глава четвертая

В передвижном пункте сдачи крови, расположившемся рядом с полем для регби Тринити-кол-леджа, Джастин старается усилием воли унять дрожь в руках, чтобы Сара не заметила, как он трусит, протягивая ей письменное согласие и анкету, озаглавленную «Здоровье и стиль жизни». В этом подробном документе, откровенно говоря, содержится гораздо больше сведений о нем, чем он сам бы рассказал на первом свидании. Сара ободряюще улыбается и описывает ему всю процедуру, как будто сдача крови — самая обыкновенная вещь на земле.

— Теперь мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы прочли, поняли и заполнили анкету?

Джастин кивает, говорить ему мешает стоящий в горле комок.

— И вся информация, которую вы там указали, правдива и соответствует действительности?

— Почему вы спрашиваете? — хрипит он. — Она вам не кажется правдивой? Если так, я могу уйти и вернуться в другое время.