Хелен Филдинг - Оливия Джоулз, или Пылкое воображение Страница 50

– Но во всем мире нет лучшего места для дайвинга! Там такие скалы, такие отвесные кручи, уходящие вниз на семьсот метров, коралловые остроконечные рифы, похожие на старинные башни, вздымающиеся прямо со дна океана, такие пещеры и подводные туннели. Это невозможно передать! Девственные места! Нетронутые! За все время ты не встретишь ни одного дайвера.

Кажется, последняя бутылка вина превратила Феррамо в заправского очеркиста.

– Остроконечные рифы поднимаются из морских глубин, привлекая несметное количество морских обитателей, в том числе и крупных. Только представь, какое это поразительное зрелище – акулы, скаты, барракуды, серебристый горбыль, собакозубый тунец...

– А, так там много рыбы! – воскликнула Оливия.

– И завтра мы с тобой устроим дайвинг a deux.[38]

«С похмелья? Ну уж нет».

– А там есть где остановиться?

– Вообще-то большинство дайверов живут прямо на борту. У меня там есть несколько лодок, оборудованных для жилья. Но ты, конечно, если захочешь, сможешь жить как настоящий бедуин.

– Звучит заманчиво. Но я ведь должна писать только о том, что читатели могут испытать сами.

– Давай лучше я расскажу тебе о Суакине, – сказал Пьер. – Суакин – это Венеция Красного моря. Полуразрушенный коралловый город, в шестнадцатом столетии считавшийся крупнейшим портом на Красном море...

Прослушав двадцатиминутную хвалебную оду, произнесенную на одном дыхании, она начала подозревать, что роль Феррамо в «Аль-Каиде» сводится к тому, чтобы забалтывать слушателей до смерти нудными речами. Похоже, у него слипались глаза – Оливия выжидала, когда он окончательно сомкнет ресницы, – так мать следит за своим малышом, дожидаясь, когда можно будет взять его на ручки и отнести в кроватку.

– Давай вернемся в комнату, – шепнула она, помогая ему дойти до низкой кушетки. Он тяжело плюхнулся на нее и уронил голову на грудь.

Затаив дыхание и до конца не веря, что осмелится это сделать, девушка скинула туфли и на цыпочках подошла к компьютеру. Открыла его и нажала на клавишу – может, он тоже просто дремал, как и его хозяин? Черт. Он был выключен. Если включить, какой будет звук: аккорд или, не дай Бог, он квакнет?

Феррамо шумно и тяжко вздохнул и чуть повернулся, провел языком по губам, как ящерица. Оливия подождала, когда его дыхание опять станет ровным, и только тогда решилась. Нажала на кнопку пуска, подумав: если что – кашляну. В компьютере что-то зажужжало, и, прежде чем она сообразила, что пора кашлянуть, компьютер произнес женским голосом: «А-га».

Феррамо открыл глаза и сел прямо. Оливия быстро схватила бутылку с водой.

– А-га, – сказала она, – ага, тебе грозит тяжкое похмелье, если ты не выпьешь воды.

И поднесла бутылку к его губам. Он покачал головой и жестом отстранил бутылку.

– Ну, тогда прошу меня не винить, если с утра у тебя будет трещать голова, – продолжала Оливия, подбираясь к компьютеру. – Тебе следовало бы выпить не меньше литра воды и принять таблетку аспирина. – Продолжая щебетать в том же духе, потихоньку уселась за компьютер и, стараясь сохранять спокойствие, оглядела рабочий стол. Ничего особенного – обычные картинки да ярлычки. Она глянула через плечо. Феррамо крепко спал. Она подключилась к Интернету, потом сразу же перешла к «Избранному».

Первые две странички были такие:

«Гидросварка: все для сварки под водой».

«По низкой цене – машинка для удаления волос в носу».

– Оливия! – (Она так и подпрыгнула на стуле.) – Что ты там делаешь?

«Спокойно, без паники. Помни, он выпил добрых четыре бутылки вина».

– Пытаюсь проверить свою электронную почту, – сказала она, не глядя на него и по-прежнему тыча пальцем в компьютер. – У тебя беспроводная связь или по модему?

– Отойди оттуда.

– А зачем? Ты же все равно сейчас заснешь, – сказала она, якобы надувшись.

– Оливия! – произнес он грозно.

– Ладно, ладно, я сейчас. Только выключу, – быстро проговорила она, отключилась от сети и услышала, как он встал с кушетки. Сделав невинное лицо, она обернулась к нему, но он уже направлялся в ванную. Она метнулась на другой конец комнаты, открыла шкаф и увидела кучу видеофильмов, некоторые были надписаны от руки: «Лоуренс Аравийский», «Призы Киноакадемии 2003», «Академия страсти мисс Уотсон», «Изумительные пейзажи островов Ислас-де-ла-Б'аия».

– Что ты там роешься?

– Ищу мини-бар.

– Здесь нет мини-бара. Это не гостиница.

– А я думала, гостиница.

– Мне кажется, тебе пора возвращаться в свой номер, – Похоже, он только начал осознавать, что сильно пьян. Одежда его помялась, глаза покраснели.

– Ты прав, я очень устала, – произнесла Оливия с улыбкой. – Спасибо за прекрасный ужин.

Но он уже метался по комнате, опрокидывая вещи, – видно, искал что-то, и лишь махнул ей рукой на прощанье.

Да, это было жалкое подобие того сильного, уверенного в себе мужчины, на которого нельзя было не обратить внимание и который так поразил ее в том отеле в Майами. «Спиртное – моча Сатаны, – подумала она, возвращаясь в свою комнату. – Интересно, скоро ли в «Аль Каиде» откроют отделение «Анонимных алкоголиков»?»

37

Спала Оливия плохо. У нее не было во рту ни крошки с тех самых пор, как она отведала бананового пирога мисс Рути, но это было двенадцать часов назад, а номер ее, хоть и роскошный, оказался без минибара – ни «Тоблерона», ни банки с кешью, ни упаковки с «M&M's». Она так и эдак крутила головой, укладываясь поудобнее на наволочке, которая показалась сделанной из тончайшего египетского полотна в три тысячи нитей, но ничего не помогало.

В пять утра она села на постели и стукнула себя по лбу. Пещеры! «Аль-Каида» обитает в пещерах Тора-Бора! А Феррамо, вероятно, прячет Усаму бен Ладена, а заодно и Саддама Хусейна в пещере под Суакином. Вот она, вожделенная мечта Дональда Рамсфелда: оружие массового уничтожения, спрятанное в пещере, прямо под ней, и сверху надпись: «СОБСТВЕННОСТЬ С. ХУСЕЙНА. ВЗОРВЕТСЯ ЧЕРЕЗ 45 МИН.».

Но в конце концов, когда рассветное солнышко, вставая из-за моря, начало разгонять лучами ночную тьму, Оливия заснула, и виделись ей странные сны: обезглавленные тела в костюмах для подводного плавания, голова Усамы бен Ладена в тюрбане, которая проваливается в океанскую бездну, а сама при этом все говорит и говорит о каких-то пятнадцатилитровых цистернах, о достоинствах неопреновых сухих гидрокостюмов, датских жилетов для дайвинга и австралийских обрывов.

Когда она проснулась, ярко светило солнце, щебетали тропические птички, и в животе у нее урчало от голода. Казалось, сам воздух, напоенный влажными ароматами, напоминал о том, что сегодня – выходной. Надев хлопчатобумажный халат и тапочки, Оливия вышла на балкон. Было прекрасное, почти безоблачное воскресное утро. Она учуяла запах еды – завтрак!