Наталья Батракова - Волшебный свет любви Страница 50

Хозяйка сделала паузу и тяжело вздохнула.

– А через полгода умер папа. С тех пор все и понеслось. Власть поменялась. Знаю, чувствую, что у него кто-то есть, но помалкиваю.

– То есть, вот так, с твоего молчаливого согласия, он развлекается, а ты терпишь?

– А что мне остается делать? – нервно отреагировала Валентина. – Хорошо тебе рассуждать, когда детей нет. А мне куда с ними?

– Послушай, так ведь тебе есть куда! У тебя квартира осталась на Партизанском! – подсказала Катя.

– И что дальше? Я с детьми буду ютиться в двух комнатах, а он здесь развлекаться? Дудки!.. Да и не отдаст он мне детей… Заикнулась как-то, так сказал: собирай вещи и вали, дети останутся здесь. Или должна принять все, как есть, или выметаться. Теперь уже он не оставил мне выбора.

– И как ты с ним живешь? – впечатлившись услышанным, посочувствовала Катя.

– Так и живу. Даже ты, видишь, ничего не знала и ни о чем не догадывалась.

– Не догадывалась. Честно говоря, рассказал бы кто другой – не поверила. Да и сейчас не до конца верю… Если бы не… – начала она фразу, но тут же осеклась.

А ведь едва не проговорилась, что видела вчера Анатолия в клубе с какой-то девицей.

– Если бы не что? – подозрительно посмотрела хозяйка.

– Да так, ничего, – Катя опустила глаза. – И долго ты так жить собираешься? Валь, ты же себя губишь! Ведь это же пытка! Каждодневная изуверская пытка!

– Пытка, – согласилась Валентина. – Но здесь не тебе меня судить. Каждому свое. Пусть дети подрастут, там видно будет.

– Я бы так не смогла.

– А я смогла. И ты знаешь, когда ни о чем плохом не думаю, мне даже нравится так жить: заниматься домом, детьми. Ко всему можно приспособиться. Потому и хотела у тебя спросить: а не поспешила ли? Твой Виталик совсем не похож на Толю: и мягче, и терпеливее. Ему ведь тоже рядом с известной журналисткой непросто. Ну собрала вещи, ну ушла, ну проучила. Может, и хватит, пора вернуться? Развестись в твоем положении – оно, конечно, проще всего. Вот только где в наше время другого такого мужика найдешь?

– А зачем его искать? Такого… – перебила Катя. – Чтобы как ты жить?

– Лучше подумай о том, что на свою журналистскую зарплату ты ни квартиры нормальной не купишь, ни машины. Ни шубы новой. Вот скажи, где твоя шуба? Зима за окном, а ты все в курточке бегаешь. Что у тебя останется после развода?

– Уважение к себе, – после долгой паузы ответила Катя. – И для меня это гораздо важнее, чем машина, квартира, шуба. И мужчина найдется, если судьба. Не такой, как был, а настоящий. Извини, Валя, не хочется мне сегодня чаю, – отодвинула она чашку. – Пойду, за мной уже приехали, – покинула она кухню и стала быстро собираться. – С детьми прощаться не буду, поцелуешь их за меня.

– Да подожди ты, глупая! – подхватилась хозяйка. – Пойми ты: я за тебя переживаю! Ну куда ты такая? Ну кому ты нужна? К тому же бездетная!.. Ой, извини, извини меня, дуру, – тут же прикрыла она рот ладошкой.

– А за что извинять? – обмотав шарф вокруг шеи, Катя набросила куртку. – Детей мне на самом деле Бог не дал. Но, может, оно и к лучшему… Зато у Виталика будут дети, пусть от другой женщины.

– Да что ты такое говоришь? Они с Толиком уже все варианты перебрали, как тебя вернуть. Даже твоего отца решили поднапрячь! Ты что, собственному отцу зла желаешь?

– Валя, о каком зле ты говоришь? – пристально посмотрела ей в глаза Катя. – А ну-ка рассказывай, что они придумали!

– Да ничего такого… – опустила глаза Валентина. – Слышала, что говорили об автомойке. Мол, деньги в нее Виталик вкладывал. Помогал тестю, как близкому родственнику. А если перестанут быть родственниками – то и отношения другие. Сейчас ее можно выгодно продать, в хорошем месте стоит.

– Неужели Проскурин так низко пал? Ведь он знает, что значит для отца автомойка! Он ее своими руками отстраивал, кирпичик к кирпичику, все согласования, все проверки… Нет, не может быть… – растерянно принялась она теребить шарф.

Самому Виталику такое в голову не пришло бы. Вот оно, влияние Толика. Не зря о Замятине говорят, что он родную мать ради выгоды продаст.

– Ты только меня не выдавай насчет отца, – испугалась Валентина. – Они и не догадываются, что я их разговор подслушала. Толик, если узнает, точно из дому выгонит! Не выдавай меня, Катя, – и она так умоляюще посмотрела ей в глаза, что сердце зашлось от жалости.

«Боже мой! – поразилась Катя. – Во что же мужчина может превратить женщину! Растоптать, унизить…»

– Не бойся, не выдам… Толик знал, что я сегодня приеду?

– Знал… Просил поговорить. Но я и сама давно хотела с тобой встретиться, – в который раз за вечер опустила глаза Валентина. – Переживаю за тебя. Ну как ты одна будешь?

– Как-нибудь. Ладно, спасибо за заботу. С наступающим! – махнула рукой Катя и исчезла за дверью.

Вадим быстрым шагом дошел до незапертой калитки (ай да молодца – как предусмотрительно оставил путь к отступлению!), сел в машину и рванул прочь из Марьяливо.

«Видно, кто-то есть на небесах, если я не купил здесь участок! – думал он, сворачивая на Боровляны. – Вот тебе и подарочек к Новому году!»

Остановившись в каком-то перелеске у поселка, он погасил фары, опустил стекло и закурил. Надо было немного поостыть, привести в порядок мысли. Время позволяло: Катя предупредила, что задержится еще на полчаса. В самый раз, надо сказать, позвонила.

«Неприятно, но зато не осталось никаких вопросов, – пытался он себя успокоить, не в силах отделаться от мыслей об интригах Балай. – Надо как-то заставить себя об этом не думать. Лучше потом, после Нового года, на свежую голову…»

Как ни странно, из всего сказанного Балай его больно зацепила фраза, что он не способен любить. Ошиблись вы, Людмила Степановна: он всегда был и остается романтиком, который хочет, способен любить и, кажется, любит. Потому, не задумываясь, и назвал Катю «дорогая». Пусть слышат! Есть еще много приятных, нежных слов, которые ему нравятся, которые он научится произносить. Например, милая…

Вадим улыбнулся, загасил сигарету, включил фары, поднял стекло и выехал на асфальтированную дорогу.

Катя уже ждала его на перекрестке.

– Полчаса еще не прошло. Почему не позвонила? – упрекнул ее Вадим. – Замерзла? – заботливо нажал он тумблер подогрева сидений.

– Немножко, – благодарно улыбнулась она. – Я раньше ушла.

– А что так?

– Да разговор у нас с Валентиной к концу не заладился, – вздохнула Катя.

– Еще тепла добавить? – продолжал он о ней беспокоиться. – Ветер ледяной. Кстати, все хотел спросить: ты почему до сих пор в куртке ходишь?