Галина Шатен - Две параллельные (СИ) Страница 51

Твой отец был задира каких поискать, но мне всегда в нем нравилось, преданность, надежность, ум, такими успехами в математике ты ему обязан. Детьми, когда нам было лет по десять, мы даже клялись кровью в братстве, - профессор переводит дыхание, - а потом, когда мне стукнуло четырнадцать, объявилась моя дальная родственница из Лондона. Она не могла иметь детей, и каким - то образом вышла на меня. Какой никакой, а родственник. Я покинул Россию. В Лондоне я получил достойное образование и воспитание. Элиза, так звали моего опекуна, нажила приличное состояние, и я ни в чем не нуждался. Но вскоре моя приемная мать умерла, и больше меня ничего не держало в чужой стране.

Вернулся я сюда только, когда мне исполнилось двадцать пять, и буквально сразу встретил Лилю. 'Изумрудный' только строился, я вложил инвтистиции, ее отец руководил проектом. И моя жизнь закрутилась, уже через год родилась Рита.

Но параллельно своей жизни, я искал Аршата. Но он словно исчез. В детдоме сказали, что его усыновили, но данные не давали, не положено. Это казалось странным, так как, в этом возрасте редко кого усыновляли. Я пошел своим путем, деньги многое решают, но данные были стерты. И я продолжил жить своей жизнью.

Профессор смолк. А я пытаюсь переварить всю полученную информацию. Сказать, что я поражен, ошеломлен? Ничего не сказать. Мне и в голову не могло прийти, что мой папа мог быть знаком с Юрием. И иметь с ним хоть какую-нибудь связь. Но это не конец истории. Поэтому я молча жду.

- Но неожиданно год назад мне пришло письмо, - продолжает профессор и переводит взгляд на меня, - это было письмо от твоего отца, написанное десять лет назад. Он писал о том, что когда я уехал, его буквально через неделю усыновила семья Махедовых. Основатель братства ' Волки' Ибрагим.

- Что за хрень? - хмурюсь я, - я не знаю никакого Махедова.

- Он был убит, когда ты был совсем мал. И на его место сел его правая рука Погосян. А тогда они усыновляли много нерусских подростков. Вроде как, чтобы их поддержать, на самом деле их тренировали, кого воровать, кого торговать. Так образовывалось братства с самого начала. Ибрагим давал новые фамилии ребятам. У твоего отца стала фамилия Самсонян, поэтому я не смог его найти. Когда я его знал, он был Вартанян.

В общем, он рос в братсве. По молодости ему все нравилось. А Ибрагим его сразу запреметил, как парня с мозгами и поэтому держал всегда рядом. Он играюче вскрывал системы безопасности, поскольку математека и все с ней связанное для него было, как семечек нащелкать.

А затем он встретил твою маму. Он писал, что, когда, родился ты, он решил, что пора кончать с братством. Он заявил об этом желание Ибрагиму. Тот с легкостью отпустил твоего отца, но с условием, если он понадобиться, Аршат не откажет в помощи. Поскольку твой отец понимал, что другого выхода нет, то согласился. И вправду братство не трогало твоего отца почти семь лет . За это время Аршат стал неплохим программистом в небольшой фирме. Тогда компьютеры не были развиты, как сейчас. Но в 2002 во главе встал Погосян и обратился к нему. Они задумали большое дело. Ограбить банк, только с помощью кодовой системы. И конечно, им был нужен такой генний, как твой отец. Он не хотел ввязываться в это. Тогда они пригрозили, что навредят тебе. С тех пор братство стало набирать к себе не детдомовских ребят, а всех, тех, кто мог пострадать от их рук.

Он написал, что в тот же момент ему пришла мысль обезопасить твою жизнь, хотя бы до сознательного возраста. Он взломал код безопасности указанного банка, но перевел все деньги не на счет, который указало братство, а на твое имя, с условием, что их сможешь снять только ты и только в восемнадцать лет. Это чень большая сумма. И так ты стал, ценен для братства. Ты, но не твой отец. Он просил меня позаботиться о тебе, если его не станет к этому времени. И его не стало.

Я включил свои связи и нашел тебя, твою семью. Ты не просто мальчишка с улицы, Микаэл, ты сын моего брата, брата с которым мы вместе клялись в вечной дружбе на крови.

Он смолк. А я прибываю в шоке.

- Вы знаете, кто убил моего отца? - медленно спрашиваю я.

- Нет, но это кто-то из братства...Микаэл, это не все.

- Не все?

- Нет, когда я получил это письмо, то подключил свои связи из органов. Уже почти год мы следим за всем братством. Я должен был вывести тебя, и поэтому мои люди сделали так, что ты отключился, уловили момент, когда твой друг отошел, и увели тебя.

- Так это вы меня вырубили? - переспрашиваю я.

Я со всей дури пинаю камешек, который валяется под моими ногами. Меня всего трясет. Я не готов мириться с ситуацией. Но она есть и с этим нужно что-то делать.

- Да, мне жаль. Все должно было выглядеть естественно, чтобы никто из братства не догадался, что мы тебя изъяли из системы. Поэтому даже моя семья ничего не знает, они думают, ты участвуешь в программе, которую когда-то затевала моя жена.

- А как же ваша машина?

- Ну, за рулем был я, но ты резко вывернул мой руль и опять вырубился, а мы встретились со стеной. Так что теоретически ты все же виновен.

- Черт, подождите, - говорю я пораженно, отхожу на два шага. Мне нужен воздух, я вновь пинаю камень под ногами, и да, мне становится легче, - черт. Какого черта!

- Микаэл, есть ещё кое - что, - продолжает профессор.

- Ещё?

- Микаэл, органам нужна твоя помощь и вот что требуется от тебя. Ты должен стать свидетелем по делу.

- Вы, должно быть, спятили! - восклицаю я.

- Подожди. Дай мне договорить. У тебя есть два пути. Ты остаешься в братстве, отдаешь им деньги и продолжаешь свою веселую жизнь.

Второй вариант. Ты возвращаешь деньги государству, становишься главным свиделем по делу о наркоторговле, об оброте незаконного оружия и так далее. При этом я позабочусь о твоей безопасности. О тебе и твоей семье. И вы свободны.

- Каким образом?

- В России действует программа защиты свидетеля, но ее плохо спонсируют. Я выступлю спонсором. Вы поменяете город, фамилии, все. Это шанс на новую жизнь, Микаэл.

- Вы не шутите.

-Я не шучу. Это лишь малость, чем я могу ему помочь, - он снова смотрит на крест, - но выбирать только тебе.

- Мне нужна гарантированная безопасность мамы и Софии.

- За ними наблюдают, по одной команде их привезут. Поверь мне.

- Черт, проф, - я смотрю в серые глаза за стеклами, уже зная как поступлю. Другого выхода просто нет, его не может быть, в принципе, - конечно, чертов второй вариант.

Затем мы едим к правохранительным органам. Когда мы подъезжаем, я останавливаю профессора.

- Ещё, - говорю я.

- Я тебя слушаю, - Юрий смотрит на меня.