Ширли Конран - Месть Мими Квин Страница 51

Не веря своим глазам, она читала эксклюзивное интервью Мими. Оно занимало почти половину страницы. Там были и описания убогих углов, которые им приходилось снимать; третьеразрядные туры и дешевые места в поездах; минимальные вокальные данные Бетси. Мими не забыла и о том, как Бетси спускалась по лестнице с книгой на голове, и о том, как она наизусть учила книгу пэров… Статья кончалась многообещающим заявлением: «Читайте продолжение в следующем номере».

Звон разбитого стекла и удушливый запах «Шанель № 5» заставил Черного Джека выбежать из гардеробной. Он торопливо подошел к жене. Бетси сидела в кровати, зажав руками уши и закрыв глаза, и рыдала.

Черный Джек прижал ее голову к седеющим волосам на своей груди жестом защитника, так что ей пришлось выбирать – плакать или дышать.

– Что, черт побери, происходит? – требовательно спросил он.

Бетси вытерла слезы ярости.

– Эта ужасная Мими! Она дала совершенно оскорбительное интервью обо мне… Я уверена, что с ней говорила Рита Роджерс, хотя интервью и не подписано.

– Я могу купить газету и уволить эту суку, – предложил Черный Джек.

Бетси снова всхлипнула:

– Спасибо, дорогой. Я знала, что могу на тебя положиться. Я понимаю, что ты сочтешь меня глупой… Но я клянусь: если Мими все еще в городе, я найду наемного убийцу. Сейчас меня больше пугает то, что я могу сделать с ней, чем то, что она еще может сделать мне. Черный Джек мрачно посоветовал жене:

– Эта Мими Фэйн настоящая змея. А как надо поступить со змеей? Ей надо отрубить голову!

На следующее же утро после приема у Бетси в городе не утихали разговоры. Аккуратно выедая ложечкой грейпфрут за завтраком, многие с наслаждением смаковали сочные подробности жизни «Золотоискательницы» Бетси О'Брайен, как будто других таких же в Голливуде не было. Обсуждали и то, как жестоко она поступила со своей бывшей подругой, испортив ее прощальный вечер. Руки торопливо тянулись к телефонам, весь Голливуд смеялся. Вы только представьте! Она годами спускалась по лестнице с книгой на голове! Стоит ли теперь удивляться, что эта заносчивая сука носит свою чертову тиару с таким высокомерием.

С этого дня война между Бетси и Мими стала достоянием публики.

Воскресенье, 14 августа 1927 года.

Лондон

Поезд из Саутгемптона прибыл на вокзал Ватерлоо.

Мими медленно шла по платформе.

Тоби рванулся вперед и крепко обнял тоненькую фигурку в темно-синем шелковом дорожном костюме. В доме на Фицрой-сквер было странно тихо и пусто без рыжеволосой Мими, громко распевавшей старые песни из репертуара мюзик-холлов.

– Ты помнешь мне костюм, – выговорила ему Мими, но на самом деле она была очень рада видеть Тоби и наконец оказаться дома.

По дороге домой Тоби рассказал Мими о том, что, по его мнению, ей следовало знать, и показал вырезки из газет. Британская пресса охотно подхватила новость о вражде между Фэйнами и О'Брайенами. Пестрели заголовки: «Схватка знаменитых актрис в Голливуде», «Мими провалилась», «Маленькая, очень маленькая вечеринка Мими», «Битва ведьм».

Мими расплакалась.

– Видишь, я же и пострадала, – заметила она позже. Ей было неловко. – Месть – это то блюдо, которое лучше всего есть остывшим.

– Месть – это отравленное блюдо, которое лучше совсем не есть.

Мими спрятала лицо на груди у Тоби и прошептала:

– Я чувствовала себя такой униженной, когда никто не пришел!

Тоби всегда сочувствовал Мими, но на этот раз счел свои долгом заметить, даже рискуя получить удар в челюсть:

– Вероятно, она чувствовала себя не лучше, когда ты не дала ей возможности подписать контракт с Зигфельдом.

Мими тут же вскипела:

– Я бы с удовольствием убила эту корову!

– Мими, перестань.

Тоби вынул из кармана еще одну газетную вырезку и протянул ее жене. Она вслух прочла слова дочери недавно убитого ирландского министра юстиции:

– «Единственный способ справиться с обидой – это забыть о ней. Только тогда вы освободитесь от убийственной ненависти».

И Тоби сказал:

– Вот об этом я и говорил тебе все эти годы, Мими. Забудь об этом.

Мими подняла на него покрасневшие глаза:

– Легче сказать, чем сделать.

Вечер был теплый. Макс и Физз заехали на Фицрой-сквер. Все вышли с напитками в маленький садик позади дома. Крохотный участок выходил на север, был обнесен высокой каменной оградой, поэтому в кислой почве, регулярно удобряемой соседскими кошками, не росло ничего, кроме белых рододендронов и голубых гортензий.

Семья Мими слушала ее веселый рассказ о Голливуде и о странном, возбуждающем городе Нью-Йорке.

– И как же выглядит Бродвей, мамочка?

– Там было жарко, как в аду, милый. Асфальт на улицах плавился и прилипал к туфлям. Даже вечером было слишком душно, чтобы смотреть шоу.

– И ты не побывала даже в театре «Гильдия»? – Макс не мог поверить, что его мать упустила случай посмотреть спектакли этого экспериментального театра. – Они начинали с одноактных пьес в каком-то магазинчике на задворках Гринвич-вилледж, а теперь у них своя актерская школа. «Гильдия» делает деньги на спектаклях Шоу и пьесах новых американских драматургов, таких, как Юджин О'Нил и Максвел Андерсон.

– Этот театр закрывается на лето, Макс. Жаль, что я не смогла остаться подольше.

– Господи, как бы мне хотелось побывать в Нью-Йорке, – с завистью сказал Макс.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Тоби. Он едва удержался, чтобы не добавить: «Тебе все равно сейчас больше нечем заняться». Но тут он вспомнил: – Разумеется, ты не можешь оставить Физз в ее положении!

– Прошу прощения, но мы вам соврали. – Физз покраснела до корней волос, но все-таки призналась, воспользовавшись случаем.

– Я так и думала! – взорвалась Мими. – Я еще тогда говорила Джесси, что это чертовски удачное совпадение. Но она не поверила, продолжала вязать пинетки! – Мими выплеснула остатки шампанского в лицо сыну. – Не смей больше никогда лгать ни мне, ни отцу!

– Не буду, мамочка, – смиренно ответил он.

Тоби явно рассердился, Макс не знал, куда ему деваться.

– Нам, наверное, лучше уйти, – нарушила Физз сердитое молчание.

– Сидите уж, – неласково буркнула Мими. – Я думаю, что это рано или поздно все равно случится, если судить по тому, как вы оба себя ведете.

Физз сыграла Элизу в «Пигмалионе». Это была феминистская интерпретация. Такой подход к пьесе имел шумный успех. Сама Вирджиния Вульф – высокая, сутулая, рассеянная и красивая – зашла за кулисы, поблагодарила Физз и подарила ей экземпляр своего романа «Миссис Дэллоуэй» с дарственной надписью.