Элизабет Адлер - Летучие образы Страница 51

— Лечение? — Горький смех Лоринды был сквозь слезы. — Для моей матери нет никакого лечения. Нет, Джесси-Энн. Ее нужно поместить в лечебницу для душевнобольных. Ее нужно держать взаперти!

Джесси-Энн вздрогнула, придя в ужас от слов Лоринды, произнесенных с ненавистью.

— Вы не знаете ее, — забормотала Лоринда, заметив изумленный взгляд Джесси-Энн. — Вы не знаете и половины всего, что было. Она вполне может устроить ночью пожар, потому что совсем пьяна и курит в постели. Она просто погубит себя, и меня тоже!

— Не беспокойся, Лоринда, — сказала Джесси-Энн, приняв решение. — Я попрошу папу, чтобы он помог. Он разберется, что нужно сделать.

— А Харрисон? Ты не забудешь попросить его? — Лоринда не могла скрыть своего нетерпения.

— Обещаю тебе, — сказала Джесси-Энн. — Ты будешь жить в Нью-Йорке, и у тебя начнется новая жизнь. Не успеешь оглянуться! — добавила она, выдавливая на лице улыбку.

Лоринда рывком поднялась с пола и разгладила помявшуюся хлопчатобумажную юбку.

— Спасибо, Джесси-Энн. И передай спасибо Харрисону. Я не знаю, что бы делала без вашей семьи. Просто не верится, что все скоро кончится и я выберусь из этого кошмара. Ну… тогда до свидания.

Лоринда неловко протянула руку, и когда Джесси-Энн взяла ее, то подумала, что рука у нее была холодной и липкой, несмотря на то что в комнате было тепло.

— До свидания, Лоринда, — сказала она. — И удачи тебе.

ГЛАВА 7

Засунув руки в карманы, Харрисон задумчиво смотрел из окна расположенного на пятидесятом этаже уединенного офиса. На его рабочем столе лежала кипа брошюр с проспектами по недвижимости в блестящих обложках и упакованных в виде подарка в золотую фольгу и перевязанных лентой с ярким бантом.

Завтра день рождения Джесси-Энн, и ему очень хотелось сделать ей сюрприз, преподнеся в подарок дивное ранчо, о котором она мечтала с детских лет. Джесси-Энн предстояло сделать окончательный выбор из представленного ей агентами по недвижимости огромного числа имений, которые были не только изумительно красивы, но и чрезвычайно дороги. Здесь будут находиться самые современные в Штатах конюшни с арабскими скакунами в стойлах, которых он обязательно ей подарит. Независимо от погоды, она будет обучать их выездке в манеже, а конкуру — в специальном конноспортивном центре. Одетая в голубые джинсы, без всякого макияжа, она дни напролет будет скакать по собственным угодьям, наслаждаясь стремительной ездой по огромному пространству, которое наконец стало ее собственным. Харрисон думал о том, что, когда подрастет маленький Джон, она тоже обучит его скакать на лошади, и тогда он заведет собственного пони и пару собак. А по вечерам, когда Джони уже уснет в своей постельке, Харрисон, уютно устроившись вместе с Джесси-Энн возле потрескивающего сухими дровами камина, с бокалом своего любимого шотландского виски, а она с обожаемым ею калифорнийским «Шардонне» в руках, поджав ноги и облокотившись ему на грудь, будет сидеть рядом, тихо слушая пластинку с великолепной музыкой Второго концерта Брамса, а в ногах, на ковре, вытянувшись, будут лежать их собаки.

И все-таки приготовленный Харрисоном подарок вызывал у него беспокойство, поскольку, воплощая в реальность мечту Джесси-Энн, он одновременно достигал и собственные цели. Ведь говоря по правде, Джесси-Энн хотела заслужить право владеть этим ранчо, где она мечтала открыть собственный дом моделей, доказав не только всему миру, но прежде всего себе, что она нечто большее, чем просто модель. Но, к сожалению, у него отсутствовала какая-либо уверенность в том, что она справится с этим делом, потому что Джесси-Энн совершенно не обладала качествами деловой женщины; он знал, что она будет пасовать перед любым стоящим предложением и ни за что не сможет дать от ворот поворот тем, кто этого действительно заслуживает. А она считала, что исправное ведение дел уже гарантирует ей неизменный успех. Она мечтала о доме моделей и хотела, чтобы Харрисон поддержал ее в этом начинании.

Ступая по бухарскому ковру кремовато-розового цвета, Харрисон размышлял о том, как сильно изменилась Джесси-Энн после замужества. Она уже не была той девочкой, которую он знал раньше: более спокойная, менее улыбчивая, она уже не развлекала его по вечерам услышанными за день забавными историями и новостями, даже маленькому Джону уделяя лишь небольшую часть своего времени.

«Если уж быть до конца откровенным, — грустно думал он, — покупая ей ранчо, я фактически добиваюсь поставленной перед собой цели: моя прекрасная хозяйка ранчо станет совсем домашней и не захочет общаться ни с кем, кроме меня и Джона». Но ведь эта мечта была так далека от реальности. Мечту не купишь, можно лишь помочь ее реализовать и тем самым достичь собственной цели.

Позвонив своему секретарю, Харрисон попросил соединить его с брокером манхэттенского отдела по недвижимости, передав, что для него есть работа, которую он может получить уже через восемнадцать часов.

Выйдя из дверей лифта на пятнадцатом этаже здания под номером 61 по Мэдисон-авеню, Рашель, гордо шествуя по огромному холлу секретарской приемной фирмы «Ройл», раздавая налево и направо свою царственную улыбку, время от времени замедляла шаг, чтобы поинтересоваться здоровьем старых служащих или поприветствовать по пути к месту назначения вице-президента фирмы. Никто не сплетничал, сидя за чашкой кофе, и ей доставляло безмерное удовольствие видеть эту деловую, напоминавшую людской муравейник обстановку. Служащие фирмы имели отличные условия труда; занимаемое ими помещение было весьма уютным, с хорошим освещением и кондиционерами. Все виды работ, начиная от машинописных и копировальных и кончая разработкой сложнейших компьютерных программ, выполнялись с помощью новейшего оборудования. Столовая, обслуживавшая тысячу двести человек, кормила свой персонал исключительно здоровой пищей. Медицинский страховой полис, план пенсионного обеспечения и график отпусков, а также принцип распределения денежных премий — все было продумано и ориентировано на то, чтобы довольные условиями труда сотрудники, не думая ни о чем, спокойно могли работать.

Все эти удобства были созданы руками мужа Рашели, Мориса Ройла, и все это предприятие было живым памятником его благих дел. Ей было вдвойне приятно осознавать то, что Харрисон успешно справился с задачей, расширив фирму «Ройл» до масштабов гигантской корпорации. Это являлось убедительным свидетельством того, что они вместе с Морисом задали правильный тон, так необходимый их сыну для хорошего ведения дел. Когда умер Морис, ища поддержку, чтобы как-то пережить свалившееся на нее горе, Рашель обратилась к Харрисону, который проявил столь много внимания и сыновней любви, что ей трудно было даже представить, что бы она делала без его помощи и участия. Конечно же, Морис вручил ей бразды правления фирмой с 36 1/3 процента от общего дохода компании, в то время как Харрисону оставалось 30 1/3 от дохода, а оставшиеся 33 1/3 получали другие вкладчики. И хотя на Харрисона были возложены довольно обширные обязанности по руководству фирмой, Рашель ни за что не хотела отказаться от права решающего голоса, считая, что это необходимо делать в память о Морисе и для поддержания престижа фирмы. Поэтому она до сих пор проявляла повышенный интерес ко всему, что происходило на фирме, регулярно присутствуя на заседаниях правления и проводимых в конце года общих собраниях, где она постоянно появлялась на трибуне, готовая ответить на любой вопрос, не боясь при этом попасть впросак, будучи в курсе абсолютно всех дел фирмы, равно как и жизни сына.