Мария Метлицкая - Хозяйки судьбы, или Спутанные Богом карты Страница 51

– Проценты неслабые имеет, жук немецкий, – усмехалась Альбина. К концу третьей недели, к закрытию выставки, пригласил их в свой холостяцкий дом в пригороде Мюнхена. Накрывала ужин пожилая полная немка, похожая на фрекен Бок. Подали протертый суп из шпината, баранью ногу и сливовый пирог. А к концу вечера Герберт обратился к Альбине с букетом цветов – горячо благодарил за успешную выставку, надеялся на дальнейшее сотрудничество и заодно – заодно в конце своей пылкой речи попросил у Альбины Машкиной руки. Растерялась даже непробиваемая Альбина, а когда пришла в себя, рассмеялась и сказала, что все решает фрейлейн Маша, с ней и надо вести разговор.

От поворота событий Машка впала в ступор, но почему-то спустя примерно час, когда все уже пили кофе и делали вид, что ничего такого не произошло, Машка неожиданно и громко сказала: «Да!» Альбина усмехнулась – еще бы!

Поздно вечером уехали в гостиницу, и Альбина предложила с горя и с радости напиться. Так и сказала – с горя и радости. До пяти утра пили неразбавленное виски, сидя с ногами на кровати, а потом поплакали, уснули, почему-то крепко обнявшись. А под утро одновременно открыли глаза, и случившееся, наверное, не удивило их вовсе. Утром решили, что пора собираться в Москву, начали суетливо складывать вещи, побежали по лавочкам – собирать последние ненужные тряпки и сувениры, а когда сели в кафешке перевести дух, Альбина жалко сказала, глядя Машке в глаза:

– Пропаду я без тебя в Москве...

– С чего бы это? – рассмеялась Машка, легко забыв о своем несостоявшемся замужестве. – Пусть пропадает господин Герберт.

Альбина долго молчала, а потом, затушив сигарету и вздохнув, сказала тихо:

– Пойдем, Марья, нам еще надо собирать чемоданы.

Параллельные жизни созвездия Близнецов

На работе было все как всегда. Пыльно и скучно. Марта смотрела на подоконник, где стояли самодельные горшки с цветами – банки, обернутые цветной бархатной бумагой, принесенные кем-то из дома. На простоватых цветах толстым слоем лежала пыль. Марта смотрела на некрасивый усатый цветок с пышным названием «традесканция» и думала о том, что она оказалась тут тоже вот случайно, так же как и этот цветок. День был солнечный, зимний, и рамы были утеплены грязноватой ватой. В воздухе в лучах солнца висела пыль. Старые потертые столы и шаткие стулья. Скучно. Скучнее не бывает. И это, похоже, надолго. Особенно когда тебе двадцать шесть и женихов на горизонте – ноль. Не считая Смирнова. Не считая женихов или не считая просто Смирнова?

Лерка, как всегда, монотонно хаяла своего никчемного второго мужа. Как часто бывает, он оказался еще никчемнее первого. Марта подумала, что сейчас она заснет под Леркин бубнеж, тряхнула головой и спросила:

– Где Смирнов?

– Как всегда, – презрительно буркнула Лерка, – варит тебе кофе.

Марта работала в этой скучной конторе уже третий год. После института нужно было самораспределяться – и все растерялись. У кого-то были связи и блат и, как следствие, заранее подготовленное место. У Марты всего этого не было. Да и вообще на юристов спрос был тогда невелик. Если ты талант – иди в адвокатуру, пробивай себе место под солнцем. Если ты никто – путь или в нотариат (на сто десять рублей и одни тетки), или юрисконсультом в какую-нибудь дыру. Социалистический строй не предполагал наличие частных адвокатов и опытных юристов.

И она нашла это место случайно, просто шла и увидела объявление «требуется». Это была контора при объединении школьных столовых – название хуже некуда, но сразу дали сто тридцать рублей плюс дефицитные заказы. Сотрудников было немного, а главное – начальник. Молодой мужик. В комнате одна вдвоем с Леркой. А Лерка хоть и занудная, но невредная. Никаких старых грымз с вечными советами, как нужно красить глаза, и речами о том, как вредно курить. Это все и определило. Начальником был Смирнов. Он посмотрел на Марту – и через минуту был готов поменяться с ней окладом, только бы она не ушла обратно на улицу. Она его потрясла. Сразу и основательно. До глубины души и сознания. Марта и вправду была хороша. Тот самый удачный случай, когда у ничем не примечательных родителей ребенок берет все самое лучшее и получается произведение. Случайная игра природы, а ведь могло быть все наоборот. Родители внешне были заурядными среднестатистическими людьми, но у мамы были чудесные серые глаза и черные ресницы, а у папы – высокие скулы и тонкий, с горбинкой, нос. Марте все это досталось, и еще достались упрямые и жесткие черные волосы – ни за что не уложишь. Марта вышла из положения, сделав короткий «ежик» – так тогда мало кто носил. В уши вдела тяжелые, крупные серьги, и показалось, будто кто-то долго работал над тем, чтобы получилась такая красота. У всех на голове – жалкая «химия», а у Марты – черная жесткая щетина. Стильно. Еще она любила пестрые длинные юбки «ярусами» и широкие браслеты с крупными цветными камнями. В общем, нездешняя красота. Кавалеров было всегда полно. Но почему-то к двадцати шести они как-то рассосались. Ничего серьезного не осталось.

– Замуж надо выходить в институте, – говорила умная мама.

А где теперь найдешь? На работе?

Вот на работе был один Смирнов в вязаной кофте и еще четыре женщины – юрисконсульты с тяжелыми судьбами. Смирнова соблазнять не хотелось, да и было это ни к чему. Он и так пал моментально и без особых усилий. Смирнов был молодой, но какой-то древний. Роста он был маленького, толстоват и лысоват, с пухлыми щечками и безмятежными голубыми глазами. Одевался он ужасающе – почему-то все время меняя вязаные изделия разных расцветок и фасонов, которые ему навязывала (в прямом и переносном смысле) его одинокая соседка по коммуналке, имеющая на него виды. Для нее он был сказочный принц. И к тому же их коммунальная квартира, при определенных обстоятельствах, автоматически становилась отдельной. Если бы. Соседка шумно вздыхала, варила кислые щи с белыми грибами, которые обожал Смирнов, делала сельдь «под шубой» и пару раз в году устраивала свой день рождения, чтобы соблазнить Смирнова. Борьба была долгой и изнурительной, и однажды пьяненький Смирнов остался у нее до утра. В комнате пахло шерстью и болгарскими духами «Сигнатюр». Утром он почувствовал свою вину, долго извинялся и просил все забыть.

На работу теперь Смирнов не ходил – летал. Ведь там была Марта. И он был уже счастлив. Он разрешил ей курить в комнате и выбегал в закуток, где стояла плита, варить ей кофе утром и ближе к вечеру – у Марты было низкое давление. Он так любил ее, что и думать не смел о том, чтобы предложить ей себя. Да и что можно было предложить? Грустно. Но человек он был не грустный, а чересчур даже оптимистичный, и то, что он мог видеть Марту каждый день, уже было счастьем. Марта относилась к Смирнову снисходительно: не досаждает, отпускает в любое время, делает за нее какую-то работу, оставляет два заказа (она не знала, что он отдавал ей свой – подвиг по тем несытым временам). Пусть любит. Не начальник – золото.