Ирина Степановская - Тем, кто не любит Страница 52

– Не нарывайся, стерва, пока цела! Иначе… – Последовали такие угрозы, что Алена моментально пришла в себя.

Природный инстинкт безошибочно подсказал ей, что лучше заткнуться. Теперь она поняла, что швейцар из гостиницы дал на нее элементарную наводку, и парень, занимающийся извозом, просто хотел подзаработать. Она же вообразила себе бог знает что… Обидно, конечно, что ее прелести его не соблазнили, но и сам-то он – негодяй и сморчок. Как она вообще могла считать его красавцем? Бывает и на старуху проруха. Алена закусила губу при слове «старуха». А пошел-ка он на… На всех ведь не угодишь, выбраться бы живой… Она лихорадочно стала нащупывать кнопку замка ее дверцы. Но водитель был не дурак. Замок оказался заблокирован.

– Деньги! – он показал ей на сумку. Алена похолодела. В сумке пистолет. Если он вырвет у нее сумку, то неизвестно, чем все это может закончиться…

– Ладно, сейчас, – сквозь зубы сказала она. Стараясь не открывать широко сумку, вытянула кошелек.

Этот козел не ошибся, у нее действительно всегда с собой были деньги. Парень с интересом смотрел на ее кошелек из дорогой кожи. Она достала из потайного кармашка банкноту в сто баксов, кинула водителю. Тот сразу понял, что мог бы сказать сумму и больше, как мог бы и вообще отобрать весь кошелек, но решил не связываться. Мало ли кто она такая и кто за ней стоит. Он не хотел иметь неприятности и на всякий случай решил ее припугнуть:

– Если чего-нибудь вякнешь, тебе же будет хуже.

Алена и так решила молчать. Влипла так влипла. Но не бежать же в милицию.

– Нет у меня больше денег, – на всякий случай сказала она.

Водитель только хитро взглянул на нее. Златая цепь блестела в вырезе платья. Одним движением он резко сорвал цепочку с ее груди.

«Ну и говно! Мало того что ее использовал и еще баксы получил, так позарился на ее цепочку». Уж на что Алена умела ругаться, а тут ее язык прилип к небу.

– Слышь, приехали! – Парень, ухмыляясь, разблокировал замок и пальцем показывал ей куда-то вдаль. – Там твоя гостиница. Пешком дошкрябаешь, недалеко. – И он залился каким-то тоненьким, визгливым, почти детским смехом бывшего подлипалы и кляузника.

Алена выскочила, хотела хлопнуть дверцей, но не посмела. Торопливо побежала по асфальту, подвернула ногу в какой-то выбоине. Вдруг рядом с собой услышала визг тормозов. Она шарахнулась в сторону. Рядом с ней была та же машина.

– Слышь, тетка! – Водитель перегибался к ней через сиденье, на котором минуту назад она сама сидела. – А может, хочешь еще разок? Сто баксов – и все дела!

Не дождавшись ответа, он опять с визгом рванул прочь. Алена смотрела ему вслед, готовая разорвать его, но и одновременно испытывая облегчение. Улица была пуста. Она на всякий случай оглянулась – никто не видел того, что случилось с ней. Она быстро пошла в указанном направлении. Здесь парень не обманул. Гостиница оказалась та самая. Фоминой стало несказанно жаль себя – свою красоту, деньги, цепочку и вообще, что так вышло. Алена почувствовала, что замерзла и хочет есть. А еще ей необходимо было хорошенько выпить, чтобы прийти в себя.

Она остановилась на углу, сколько могла, себя оглядела и вошла в гостиницу. Администратор вежливо подтвердила, что действительно Наталья Нечаева остановилась у них, но в данный момент в номере ее все еще нет. В доказательство она продемонстрировала ключ.

«Пока нужно отдохнуть и поесть», – решила Алена.

Здесь, как и при большинстве гостиниц, тоже был ресторан. Внутренний вход в него тут же в фойе. Ресторан оказался плохой, с прокуренным низким залом, с вечным запахом подгоревшего мяса. Людей было немного, и несколько голов тут же с интересом обратились в ее сторону. Алене было не до кокетства. В пережитом унижении она винила только мужа и Наталью. Уж отольются им ее слезы! А пока Алена решила выпить, поесть и собрать воедино все силы. Первые сто граммов коньяка она выпила залпом.

Алексей не отпускал Наташину руку. Ей было и приятно, и немного противно, что его поцелуи раз за разом становятся все жарче.

– Поедем в мой офис, – он наклонился к самому ее лицу и заглядывал в глаза. – Зачем мы здесь, где чужие люди? А там никого уже нет, охрану я отошлю, в кабинете у меня очень спокойно…

Его голос звучал искренне, чуть не просяще.

– Мы опять наконец сможем быть вместе всю ночь. Я так хочу этого.

И Наташе захотелось поехать. Захотелось ощутить его тело, пусть на какое-то космическое мгновение принадлежащее только ей. Но в тот самый момент, когда она уже хотела сказать «да», в голове у нее словно прошелестело: «Если ты согласишься, это будет всего лишь повторением уже пройденного и абсолютно ничего не изменит в твоей жизни».

Критика разума – одновременно вредная и полезная вещь.

– Мне нужно выспаться, – сказала она. – Завтра в обратный путь. Я надеюсь, не каждый же год у меня будут воровать кошельки и ломаться машины. Я, в принципе, и в этот раз не хотела звонить…

– Но почему ты не хочешь поехать? Ведь нам всегда было хорошо вместе… – начал он.

– Я, знаешь, еще хотела сказать тебе спасибо, – перебила она, – за то, что ты тогда, в ранней юности, на мне не женился. Ты правильно поступил, уехав без меня. Я была не права, предлагая тебе этот шаг. Я бы с тобой ничего в жизни не добилась.

– Почему ты так считаешь? – удивился он.

Наташа погладила его руку и подумала, что для того, чтобы быть счастливым, мужчина должен жить с сознанием, что он единственный всегда прав.

– Ты всю жизнь жалел бы о том, что я навязалась тебе на голову и что из-за меня ты не смог сделать ничего стоящего. А теперь ты в полном порядке и тебе не о чем сожалеть!

– Неправда, неправда… Я сожалел… – вдруг запальчиво стал бормотать Алексей, глядя вдаль, куда-то поверх столов. – Я много раз сожалел, что уехал тогда от тебя, отдалился. Сам не понимал зачем, но, когда приезжал в наш город, зачем-то ведь каждый раз мчался к тебе под любым предлогом! На улицах много раз ошибался, все казалось, что ты идешь впереди…

«Вот она, эта минута, – закрыла глаза Наташа. – Вот слова, что я хотела услышать много лет. Я могу быть довольна. Ничего, что с опозданием, я все-таки добилась того, чего хотела. Выйди я за него замуж, я всю жизнь бы тряслась, что он может возненавидеть меня, оттого что не смог сделать ничего толкового. И я, изо всех сил желая ему помочь, тоже ничего не сумела бы сделать для себя. И сейчас мы, обоюдно ненавидя друг друга, страстно хотели бы лишь одного – освободиться. И проклинали бы себя…»

А сейчас она сидит здесь, свободная, состоявшаяся, красивая. И гладит его руку, и знает, что он ей не нужен. Совершенно не нужен. И все-таки она гладит его руку и испытывает к нему замшелую, покрытую плесенью нежность. Вот это и есть человеческая глупость…