Эмма Дарвин - Математика любви Страница 52

В это мгновение экипаж выкатился из тени и нас ослепил солнечный свет. Я вдыхал свежие запахи зеленого леса, по которому мы ехали. Позади нашего экипажа столбом вилась невесомая пыль, а птицы вокруг замолкали в предвкушении послеобеденной сиесты. Очередное короткое погружение в глубокую тень деревьев, и вот мы снова выехали на свет. Перед нами предстал во всей красе горный кряж Монт-Сен-Жан, и дорога спускалась под уклон к ферме у Ле Хей Сант.

Я заранее побеспокоился о том, чтобы заказать легкий поздний завтрак в Катр-Бра. Впрочем, хотя здешняя гостиница управлялась намного лучше, чем можно было ожидать от столь небольшого местечка, даже мисс Дурвард съела больше миссис Барклай, которая отрицательным покачиванием головы провожала почти каждое блюдо. Раз или два я заметил, как она украдкой прикладывала носовой платок к губам. Поэтому меня нисколько не удивило, что, когда мы встали из-за стола, она покачнулась.

Барклай и я подхватили ее одновременно.

– Благодарю вас, Фэрхерст, – сказал он. – Я позабочусь о ней.

Я оставил ее на его попечение и вышел из комнаты.

Миновал по крайней мере час, прежде чем мисс Дурвард отыскала меня. Я сидел на скамейке на пляже, надеясь, что жаркие солнечные лучи прогонят слабость, которую ощутил ранее, когда меня охватил полузабытый, но, оказывается, такой живучий страх.

– Боюсь, моя сестра чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам сегодня после обеда, – сказала она, когда я встал, чтобы поприветствовать ее.

– Я боялся, что именно так и случится. Я надеюсь, ничего серьезного с ней не произошло?

– О нет, – ответила она. – Она прилегла в спальне, и я уверена, что вскоре ей станет лучше.

– Может быть, она предпочла бы незамедлительно вернуться в Брюссель? Я приказал готовить лошадей.

– Нет, это ни к чему. Мы все уладили, – сказала она. – По крайней мере, если этот план не вызывает у вас возражений. Хетти желает немного отдохнуть, но при этом не испытывает особой нужды в женском обществе, поэтому я убедила Джорджа, что ему следует остаться с ней. Так что вам придется иметь дело только со мной.

– Это просто замечательно, – заявил я, проявив, вероятно, тем самым некоторое неуважение к Барклаям. Однако сомнения не покидали меня. – Но ваша сестра…

– О, у нее нет ни малейших возражений. Я пообещала ей, что мы вернемся к ужину – правильно? – и если она по-прежнему будет чувствовать недомогание, то, судя по вашим словам, хозяйка гостиницы – дама надежная во всех отношениях.

– Безусловно.

– Итак, майор Фэрхерст, что в таких случаях говорят французы?

– En avant? Вперед?

– Да. En avant! Вперед!

Экипаж поджидал нас в дальнем углу двора. Я открыл дверцу.

– Кроме того, они любили кричать: L’Empereur recompense се qu’il avancera![37]

– И что, это помогало? – поинтересовалась мисс Дурвард, когда я подал ей руку, помогая взойти в экипаж. – Неужели они шли в атаку только потому, что за это была обещана награда?

– О да, и еще как! Найдется немногое, чего Бонапарт не знал бы относительно того, как управлять мужчинами. И солдаты тоже любили его, любили так, как наши никогда не любили лорда Веллингтона. – Я уселся рядом. – Простите, боюсь, я помял ваше платье.

Она подобрала подол из простого муслина и уложила его на коленях, не заботясь о складках, а я приказал вознице доставить нас на перекресток у местечка Ла Белль Альянс. Он щелкнул вожжами, экипаж медленно покатился вперед и выехал на дорогу. Стараясь, чтобы голос мой был слышен за стуком колес, я спросил:

– Быть может, вас интересует какая-либо определенная часть поля битвы?

– В общем, теперь, когда я избавилась от Хетти и Джорджа… – Она поправила шляпку, чтобы прикрыть глаза от солнца, потому как зонтик с собой не носила, и мне показалось, что щеки у нее вспыхнули румянцем. – То есть я хочу сказать, что земли вокруг Монт-Сен-Жана имеют большое значение, – продолжала она. – Но особенно я хотела бы взглянуть на замок Шато д’Огмонт и, может быть, сделать несколько набросков. Вот только… – она заколебалась. – Когда мы ехали из Брюсселя – через ворота Намюр Гейт и далее в лес – вы сказали, что той ночью проходили здесь маршем, зная, что вас ожидает. В общем, это навело меня на мысли о полях боев. – Она увидела явное непонимание у меня на лице. – Я хочу сказать, что подумала о тех местах, где отгремели сражения: о том, какими они предстают в глазах тех, кто приходит после, уже обладая знанием о прошлом.

– На городских бастионах вы сказали, что трудно представить, будто здесь шли бои.

– Да, это так.

– Даже если я расскажу вам, как мы остановили корпус Рейля вон там? – поинтересовался я, оборачиваясь и указывая на расстилающиеся позади нас кукурузные поля. – И когда был убит герцог Брансуикский – он был совсем молод, ведь его отец погиб под Йеной, мы решили, что пришел и наш черед? И только когда вон оттуда, – я снова махнул рукой, – подошел генерал Кук с лейб-гвардейским конным полком, мы опомнились и вновь заняли утраченные позиции.

– Я так много читала об этом, и теперь мне легче будет представить это наяву. Но… но как быть с самим местом сражения? – Она нахмурилась. – Я воспользуюсь полученными знаниями – тем, что рассказали мне вы, и тем, что прочла сама, – чтобы сначала нарисовать картину мысленно, а потом перенести ее на бумагу. В конце концов, все это лишь вопрос света, формы, тени, текстуры. А потом я возьму в руки офортную иглу и буду смотреть, как она пронзит дым, войдет в землю и проникнет до самых ее глубин. – Она жестом обвела открывающийся пейзаж. – Вон там! Смотрите! Этот изгиб гребня, склон холма к дороге внизу. Уверена, это место будет бросаться в глаза. И я бы хотела узнать о тех, кто стоял на этом гребне…

– На этот ваш вопрос мне очень легко ответить, – сказал я, – потому что там стоял мой собственный полк.

Она кивнула и, не тратя более слов, вытащила альбом и с головой ушла в работу. Передо мной лежала знакомая дорога. Я много раз ездил по ней, но впервые мне попался компаньон, который искал моего общества, который требовал от меня точности в воспоминаниях, а потом вдруг неожиданно обрывал разговор. Она всматривалась вперед, щуря глаза от напряжения, опускала взгляд на бумагу, потом снова поднимала голову. Ее изящная рука со спокойной уверенностью порхала над альбомным листом. Она занималась своим делом тщательно и сосредоточенно, без колебаний и показных раздумий.

Мы достигли замка Шато д’Огмонт, величественно возвышавшегося в окружении садов и огородов.

– На самом деле это всего лишь удобный и уютный сельский дом, помещичья усадьба, – улыбнулся я. – В пороховом дыму – мы с вами однажды уже говорили об этом, если мне не изменяет память, – французы приняли его стены из красного кирпича за роту гвардейцев, после чего открыли по ним ураганный огонь.