Дарья Волкова - Малыш, который живет под крышей (СИ) Страница 52

Кира выслушала мать с каменным лицом. Молча. Одно лишь слово в финале разговора: «Хорошо». А потом, опустив руку с телефоном, шепотом и почти с ужасом:

— Ты что натворил?! Нас же теперь… — и она махнула рукой.

— А что? — Макс пожал плечами, поморщился мокрой спине, и не только. — Ничего такого, что бы не…

И тут с колокольни собора ударил звон. Макс резко поднес запястье к лицу. И смачно выругался.

— Все, Костян меня убьет! Я опоздаю! И жить мне осталось пятнадцать минут.

Кира смотрела на него молча. И лицо ее с совершенно округлившимися глазами такое было, что расцеловать хотелось до невозможности — прямо в приоткрытые в изумлении губы.

— Держи! — он сунул руку в карман, достал оттуда связку ключей и шлепнул в ее ладонь. — Я не знаю, до какого времени буду занят. Пять, шесть вечера, наверное. К семи должен быть дома точно. У тебя есть время до семи вечера — собраться с мыслями и подготовиться. Так что жди меня дома. Приеду — будешь у меня прощения просить и рассказывать, как ты меня любишь. — А, поскольку, Кира так и продолжала стоять и молчать, открыв рот, он сам зажал в ее ладони ключи, легко поцеловал в приоткрытые губы и шепнул: — Все, до вечера.

И ушел. Снова. Быстрым шагом. Потом бегом. Хлопнула дверь, золотисто-бежевое «вольво» резко тронулось с места и быстро влилось в поток машин. Секунда — и все, его уже не видно.

Стоящая недалеко от обочины перекрестка Троицкого и Измайловского проспектов девушка долго смотрела вслед уехавшей машине. Потом перевела взгляд на зажатые в ладони ключи. Потом — на синий с золотыми звездами круглый купол Троице-Измайловского собора. А потом запрокинула лицо к небу и широко и счастливо улыбнулась.

Объект пятнадцатый: «Суоменлахти»

А мы тут, знаете, всё плюшками балуемся.

Он опоздал. Влетел в приемную весь, что называется, в мыле. Секретарь встретила его не очень любезно, но двери отворила. Сначала — шкафа для верхней одежды, а потом кабинета.

Если бы взглядом было можно что-то сделать — с Максом бы именно «что-то» и случилось. То самое, что откровенно читалось в глазах замолчавшего Константина. Потом Драгинпрокашлялся.

— А это наш ГАП. Максимилиан МАлыш, автор проектного решения, которые мы предлагаем для шестьдесят седьмого квартала.

— Видимо, автору проектного решения судьба его детища и перспективы его воплощения в жизнь не слишком важны. У него явно есть дела важнее, — судя по интонации, ставить на место и устраивать разносы подчиненным вся из себя накрахмаленная дама на председательском месте умела, и еще как. От Драгина, кажется, начал валить дым. Макс сел за «переговорный» стол как мог непринужденнее.

— Прошу простить за опоздание. Предлагаемое нами проектное решение — результат работы бюро «Малыш и К» в течение последних двух лет. И его реализация — самое важное дело для нас с Константином Семеновичем. Просто неожиданно случилось так, что как раз сегодня утром… — тут Макс рискнул улыбнуться. — Сегодня утром мне пришлось экстренно объясняться в любви и просить руки у любимой девушки. А она у меня такая… с характером. Долго уговаривать пришлось. Вот. Потому и опоздал. Еще раз извините.

Костя казался на грани обморока. Хозяйка кабинета покатала в руках карандаш.

— Ну и как? Успешно? — спросила серьезно. А потом вдруг улыбнулась. — Да неужели еще остались в нынешнем молодом поколении такие романтики — которым любимая девушка дороже важного проекта? Сказала вам ваша избранница «да», Максимилиан?

— Да, — улыбка Макса стала шире. — Сказала. Надеюсь, и вы скажете «да» нашему проектному решению.

Тут глава района и вовсе рассмеялась.

— Ой, шустрые! На меня прекрасные зеленые глаза не действуют — возраст не тот.

— Так у нас есть еще более прекрасные предложения! — обрел голос Драгин. — Продолжим?

— Продолжайте, — милостиво кинула женщина.

— МАлыш, я тебя убью!

Макс прибавил шагу.

— А ну стой, кому я сказал! — Костя его все-таки нагнал и схватил за рукав. — Убью, гад!

— Если ты меня убьешь, кто будет тебе проектировать целый квартал? — рассмеялась Макс. На него накатила какая-то странная эйфория.

— Не расслабляться! — Костя больно ущипнул его за бок. — Выиграно одно сражение, а не вся война. Пошли, нас Решетов ждет.

И если бы только Решетов. Освободиться Максу удалось только в половине седьмого. Бывают такие дни, последствия которых аукаются долгие годы. Это был как раз такой день.

Сначала он подумал, что ему показалось. Но чем ближе подъезжал, тем отчетливее становилось: окна его квартиры темны. Макс чуть голову не свернул, высматривая свои окна — когда подъехал совсем близко. В результате чуть не свернуло в кювет «вольво».

Ошибки нет. Угловые окна слева на двадцать четвертом этаже были темны. Как не было и знакомого серого субаря на парковке перед домом. Но Макс упорно прошел до конца — туда, потом обратно. Потом схватился за телефон. Абонент временно недоступен. Временно? Или… совсем?

Медленно сел на сырую скамейку. Как тогда, чуть больше полугода назад, в сыром марте он сидел на скамейке перед своим домом на Васильевском, точно так же гадая, куда делся серый субарь и его хозяйка. Все повторяется.

Макс устало прикрыл глаза. А с чего он взял, что так — можно? Что так вот — правильно? Наорать, наговорить гадостей, сквозь зубы буркнуть, что влюблен, швырнуть ключами и уйти? И что девушке такое вот обращение понравится? Что она стерпит, обрадуется, примет его такого всего из себя распрекрасного, с таким вот щедрым предложением с распростертыми объятьями? Да вот, похоже, что и нет.

Не обращаются так с любимыми девушками. Не бросают после признания в любви. Ключи от квартиры — это еще не все. К ним нужен человек. А человек удрал, потому что у него были важные дела. Ну и что? Доволен? Несмотря на опоздание, принципиальное «добро» на контракт они, похоже, урвали. Работы еще невпроворот, но главное — сделано. Ну и как — хорошо ли тебе, Максимилиан? Радостно ли?

Макс механически снова набрал ее номер. Глухо. Абонент — не абонент. Конечно, Киру можно будет найти. Завтра, например. Не иголка в стоге сена, зацепок много. Но — смысл? Все предельно ясно. Кира — девушка гордая. И решила, что не заслуживает такого обращения. И она права. Кто так в любви признается, МАлыш?! Да и с чего он решил, что его тоже любят? Может, из двоих любит только… один? В конце концов, ответного признания он не услышал. Сам все решил за нее. Идиот.

Макс уткнулся лицом в ладони и какое-то время сидел так — на мокрой скамейке, под порывами промозглого ветра с залива. Его накрыло какое-то странное оцепенение. Наверное, надо пойти, сесть в машину. Позвонить Косте. Переночевать у него. Завтра найти Киру, забрать ключи. Или все-таки лучше пусть Костя заберет? Даже думать об это не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Вот тут сидеть и понемногу примерзать к скамейке. И чтобы внутри застыло и перестало саднить.