Разведенка с прицепом (СИ) - Дина Ареева Страница 52

— Отработаю, — киваю покаянно, — только она же мне Ясю не отдаст. Видел как зыркает?

— Я конечно в полном шоке, — качает головой отец, — такая семья! Такая родословная! Как ты вообще это девочку умудрился окрутить? Еще и внучку для нас с матерью сподобился заделать. Я уж тебя совсем со счетов списал, думал, Осадчие — тот максимум, на который ты способен.

— А что в той родословной хорошего, пап? — у меня сразу портится настроение. — Сейчас ее величество Хасна Первая решит, что я недостоин их голубых кровей.

— Не решит, — ухмыляется отец.

— С чего ты так уверен?

Отец раскрывает папку, достает оттуда файл с документами и протягивает мне. Беру, листаю. Запросы в архив, выписки, даты.

— «Девлет Гирей, крымский хан», — читаю и поднимаю на отца удивленные глаза. — Это что?

— Не что, а кто, — с некоторой долей самодовольства отвечает он. — Это наша родословная, сынок. И она берет свое начало вот от этого человека. Девлет Гирей наш предок, твой и мой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты уверен? — с недоверием кошусь на пачку бумаг, заверенных печатями.

— На сто процентов.

— А почему раньше не говорил?

— Не хотел говорить о том, в чем был не уверен. Недавно только ответы на запросы пришли. Я давно хотел с нашим происхождением разобраться, все руки не доходили. И заранее говорить ничего не стал. Рылся в бумагах деда, нашел его записи. Он первый начал наше генеалогическое древо составлять, передал все свои исследования мне по наследству.

— Подожди, так это не шутка? Ты хочешь сказать… — снова вчитываюсь в бумагу. — Двоюродный брат османского султана Сулеймана Великолепного? Серьезно?

— По материнской линии, — скромно кивает отец. — Так что не переживай, как-нибудь уж подойдет их османской принцессе потомок крымского хана.

Я прячу документы обратно в папку и окликаю отца.

— А я могу обратиться к тебе с конфиденциальной просьбой? Как один потомок крымского хана к другому?

— Валяй, — разрешает отец, — я сегодня добрый.

— Осадчая хотела столкнуть Ясмину с лестницы. Яся тогда была беременная моей дочкой. Если бы она упала, то Лале бы не было. И самой Яси, возможно, тоже.

Отец долго молчит, потом спрашивает сдавленным голосом.

— Какая она? Эта малышка, наша внучка. Ты часто ее видел?

— Она самый прекрасный ребенок, папа. Но ты не дослушал. Осадчие угрожали, что посадят Ясмину. Жанна потеряла ребенка, а я прохлопал момент и не сделал генетическую экспертизу.

— Что-то много ты лажать стал, — неодобрительно хмыкает отец, и я даже не возражаю.

— Яся говорила, что Осадчая хотела ее столкнуть, но я все не мог понять причину. Жанка же знала, что у нас фиктивный брак, чем ей мешала Яся? А сегодня, когда Ясмина рассказала о Лале, понял. Она испугалась, что ее план не сработает, и я не поведусь на ее беременность, потому что Яся ждет ребенка.

— И ты хочешь…

— Она должна заплатить, — киваю и ловлю в глазах отца одобрение, смешанное с гордостью.

— Я дам тебе нужных людей, сынок. Он помогут.

Ну и хорошо. Осталось теперь встретиться с дочерью.

Ясмина

— Бабушка, вы когда все это успели? — спрашиваю Хасну, когда дверца захлопывается, и автомобиль выруливает с парковки у здания суда.

— Что именно, моя красавица? — госпожа Озден удобно располагается рядом со мной на сиденье. Но меня ее показная непонятливость не обманывает ни на секунду.

— Связаться с отцом Дамира, — начинаю загибать пальцы, — вызвать его в Стамбул, внести Дамира в состав делегации форума. С нашим консулом познакомиться. Кстати, фонд, как я понимаю, настоящий?

— Самый настоящий, — заверяет меня Хасна. — Что касается Данияра Батманова, он оказался очень приятным молодым человеком. Мы сразу нашли общий язык. Он очень сокрушался, когда узнал, что ваш брак начинался как фиктивный, но я его успокоила. Мы включили камеры и проговорили почти час. Он мне рассказал очень много всего интересного. И знаешь, что я тебе скажу, дочка? Это очень, очень хорошая семья.

— Что именно он тебе рассказал? — я немного удивлена. Моя бабушка не похожа на женщину, которая станет болтать с незнакомым человеком. Еще и по видеосвязи.

Но Хасна загадочно улыбается и спрашивает с нескрываемой гордостью:

— Твой Дамир говорил тебе, что он потомок крымских ханов и дальний родственник самого Сулеймана Великолепного?

От истеричного гогота меня удерживает только боязнь проявить непочтение к бабушке. Но сдержать нервный смешок все же не удается.

— Кто крымский хан? Дамир? Что ты такое говоришь, бабушка?

Но Хасна сохраняет абсолютно невозмутимый вид.

— Я своими глазами видела документы, уважаемый Данияр-бей мне все показал. Я давно подозревала что-то в этом роде. Слишком наша Лале идеальна.

Откидываюсь на спинку, а сама прячу улыбку. Все ясно! Ох уж эти обожающие бабушки и дедушки! Ради любимой внучки кого угодно готовы в короли записать! Только от цепкого взора Хасны не ускользает ни одна мелочь.

— Напрасно смеешься, душа моя, — говорит она, многозначительно поднимая палец. — Хан это тебе не какой-то конюх, здесь порода видна невооруженным глазом.

Мне абсолютно чуждо разделение людей на какие угодно категории, будь то касты или социальные слои. Конюхи или нет, а Атеш с Доганом в костюмах выглядят очень красиво и элегантно. Да и сам Эмир, если отбросить весь связанный с ним негатив, выглядит весьма недурно.

Но вряд ли у меня получится переубедить бабушку, которая всю жизнь во всем этом варится. Да и какой смысл?

Хан так хан. Будет лишний повод для стеба. Лишь бы в нашей семье не возникла тема гарема, ему тогда даже моя бабушка не поможет.

Въезжаем во двор, и с задержкой буквально в минуту в воротах появляется машина Батмановых. Меня очень тронули слова Данияра Аслановича, я и не знала, что они так хорошо ко мне относились.

Дамир выходит из машины первый и растерянным взглядом окидывает двор. Поднимает глаза на меня, и у меня сжимается сердце. Сколько там одновременно и ожидания, и боли, и страха!

Он смотрит в упор, я понимаю без слов. Указываю глазами на крыльцо, но не успеваю ничего сказать. Открывается дверь, и оттуда выбегает Лале, следом за ней на крыльцо выходит Кемаль.

— Папа! — малышка радостно вскрикивает и бросается к Дамиру. Он сглатывает и застывает, опустив руки и не отрывая от дочери глаз.

Она бежит по дорожке к машине, но в какой-то момент останавливается. Несмело оборачивается на меня, ища поддержки. Я киваю, быстро моргая, но тут оживает Дамир.

— Что же ты остановилась, доченька? — говорит он хриплым голосом и приседает на корточки. — Иди сюда.

Расставляет руки, и наша малышка с разбега влетает в его объятия.

— Ты знаешь,