Диана Машкова - Любовный треугольник Страница 52

Ей пришло в голову отправить в магазин Лену, но она отказалась от этой мысли: не хватало только посвящать помощницу в подобные вещи! Хотя можно же сказать, что ей нужна бутылка хорошего вина или шампанского в подарок. Почему бы и нет? Размышляя, Света продолжала шарить по многочисленным полкам и стеллажам. Под руку ей попалась небольшая коробка. Она вытащила ее и осмотрела: хороший коньяк. Вот и выход – можно обойтись без Лены. Бог с ними, с привычками! Когда так невыносимо хочется выпить, подойдет любая жидкость при градусах.

Держа коробку в руке, Света вернулась к столу, позвонила Лене и попросила сегодня ее больше не беспокоить: она готовит важное обращение в банк. Да, конечно, в шесть вечера Лена может вставать и идти домой – прощаться не надо. Нет, никого не впускать. Сергей Андреевич? Он уже заходил, вряд ли сегодня еще появится.

Света открыла нижний ящик стола и вытащила коробку с двумя бокалами для вина: тоже нашла недавно в одном из подарков. Открывая бутылку, она вспомнила о том, что завтракала рано утром, а пообедать забыла. Да и бог с ним! Есть не хотелось. Вообще в последнее время она насилу запихивала в себя или обед, или ужин. На большее ее организм был не способен.

Она налила коньяк в винный бокал и понюхала. Гадость. Даже запах сшибает с ног. Но ничего не поделаешь, придется пить то, что есть.

Света с бокалом в руках повернулась к окну и стала смотреть вниз. Ей нравились высота и вид на Москву. Удивительно, как гармонично уживаются в этом городе величие и суета.

Сейчас еще движение центра столицы можно было назвать размеренным, но как только настанет конец рабочего дня, улицы наводнятся спешащими людьми. Первыми, конечно, вылетят из офисов женщины – всегда им не терпится оказаться дома пораньше. Каждую ждут: кому малыша из сада забрать, кому помочь ребенку с уроками. Света ощутила резкую боль в сердце. Каждый раз, когда она думала о детях или видела их, ей невыносимо хотелось плакать. Как она могла выбирать между работой и ребенком?!

Другие семьи живут счастливо, потому что женщины знают – смысл их жизни в детях. И все заботы только о малышах. А мысли о кризисе, долларе и прочей ерунде, которыми забивают себе голову моральные уродки вроде нее, не имеют значения до тех пор, пока есть чем кормить семью.

Правильно, так и должно быть! Светлана повернулась к столу и наполнила опустевший бокал. Это такие, как она – несчастные и одинокие, – должны ломать голову над тем, чтобы сохранить тысячам счастливых женщин работу и зарплату. Это она ради чужих семей обязана завязаться в узел, но не довести компанию до банкротства. И думать, думать ночи напролет о чертовом курсе и валютном кредите, пренебрегая собственным материнством, в то время как другие женщины стонут от счастья под тяжестью любимых мужей.

Света залпом выпила коньяк, преграждая путь подступившим слезам. Зачем ей такая жизнь? Она взвалила на себя ответственность, которую теперь ненавидит. Папа хотел сделать из нее успешного бизнесмена. Точнее, бизнесвумен: господи, слово-то какое дурацкое. Но он же ни минуты не думал о том, будет ли его дочь от этого счастлива!

…Света вздрогнула от резкого звука – на столе зазвонил внутренний телефон. Она нехотя подняла трубку.

– Да! – постаралась, чтобы голос звучал трезво.

– Домой едешь? – поинтересовался Сергей.

– Нет, – Света сжалась в комок, предвидя новые оскорбления.

– А чего сидишь?

– Работаю.

– Ну-ну, – Сережа обрадовался тому, что его вечер свободен, – я уехал на встречу!

– Хорошо, – согласилась она.

– Ну, раз хорошо, сиди дальше, – напутствовал муж и отключился.

Света аккуратно вернула трубку телефона на рычаг. Налила себе еще коньяку, выпила и почувствовала, что наконец готова привести приговор в исполнение.

Сколько раз, сидя ночью в пустом офисе за бутылкой вина, она размышляла об этом! Один раз даже заранее подготовилась: купила пять пачек снотворного, которое прописал ей невропатолог. Но в последний момент испугалась – вдруг лекарство не подействует моментально и она будет корчиться здесь в страшных муках, начнет кричать? Обязательно кто-нибудь услышит: или охранник на этаже, или припозднившиеся сотрудники – есть тут любители сидеть по ночам. Ворвутся, и тут она, на полу, бог знает в какой позе, с перекошенным лицом.

Стыдно. Потом начнут по всей компании обсуждать убожество последних минут Светланы Георгиевны.

Но главная неприятность даже не в этом, а в том, что могут ведь и откачать, если «Скорая» быстро приедет. Такой расклад не устраивал ее совершенно. Что делать потом, зачем продолжать жить?

Света повернулась на стуле и внимательно посмотрела на окно кабинета. Обойдется она без лекарства. После полета с пятнадцатого этажа человек точно не выживет. Тут уж никаким медикам не удастся его спасти. Нужно только дождаться ночи – и в путь. Сейчас улицы переполнены, можно ненароком прохожего зашибить, а это в ее планы не входит. Зачем ей еще один грех на душу? И так их уже предостаточно.

Света пила коньяк и любовалась закатом. Она вспоминала – детство и юность, и всю шагнувшую в прошлое жизнь. Первые встречи с Сережей. Свадьбу. Первый год замужества. Странно, как она тогда не понимала: он ведь всегда притворялся перед ней и перед ее родителями. Его привлекали только папины деньги, и с годами он разучился это скрывать. Наверное, не рассчитал своих возможностей: трудно подавить в себе настоящие чувства. Надо же, оказывается, именно капиталы отца, которыми она так гордилась, сломали ей жизнь.

Света вспоминала свою беременность – всего несколько месяцев, которые перевернули всю жизнь. Она ведь уже начала «слышать» ребенка, разговаривать с ним, даже придумала имя…

Сознание ее отключилось. К тому моменту, когда на спокойном московском небе появились первые звезды, она была уже не в состоянии ни думать, ни вспоминать. В голове вертелась только одна мысль: прыгнуть. Света представляла себе предстоящий полет, и душа наполнялась приятным смешением страха и удовольствия. Она мечтала его пережить.

Коньяк оказался коварней вина. Первая попытка встать и открыть окно не увенчалась успехом: Света рухнула обратно в кресло и истерично расхохоталась. Во второй раз она уже стала умней – не пыталась сразу вскочить на ноги, а аккуратно, держась за подлокотники кресла, поднялась и, качнувшись к подоконнику, схватилась за него руками. С расстоянием от стола до окна она справилась, теперь предстояло самое сложное: залезть на подоконник ногами и распахнуть створку.

Света села на подоконник, подтянула ноги. Потом поднялась, схватившись за ручку, и уперлась носом в стекло. Огни внизу расплывались, превращаясь в сияющий разноцветьем поток. Эта река манила, обещала тепло и покой. Света уже не видела ни асфальта, ни припаркованных у дороги машин: перед ней простиралась текучая вода, созданная из света. Она сумела открыть створку и теперь стояла, ощущая потоки воздуха и любуясь переливами огней. Москва, даже ночью, шумела, текла. Чувство предвкушения так заворожило ее, что двигаться не хотелось. Даже сделать один-единственный шаг, ради которого она здесь оказалась, ей было трудно.