Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин Страница 53

– У них уже и лицензия есть! На, почитай! – Иван рванул со стола еще один листок. – «Постановление главы района о предварительном согласовании отвода земель для проведения конкурса на пользование недрами Сахаровского месторождения». Моих земель, понимаете?

– Так предварительное же. И к тому же согласование, – уцепилась филолог Мумрикова за обнадеживающие термины. – Может, и обойдется еще.

Оба мужчины посмотрели на нее с сожалением, как на дурочку. Пожалуй, во взгляде Юрия было чуть больше сочувствия.

– Про конкурс он задним числом услышал. И никто с ним ничего не согласовывал, кроме отступной цены. Так, Иван?

Иван молча кивнул.

– Дальше что?

– Я в суд, в прокуратуру. Без толку. Гоняют по кругу. Говорят, все по закону. А 20 сентября мне линию электропередачи вырубили. Сказали, документы надо проверять. Проверят – и включат. Не включили. Уборка псу под хвост. Сена не заготовил. Озимые не сеял. Свиней продал. Чтобы вернуть кредит, продал технику. И пишу вот, пишу… – Иван махнул рукой, длинно и замысловато выругавшись.

– Ты потому и флаг спустил? – тихо спросила Людмила Петровна.

– Гордился, что я на своей земле хозяин! Что мы, фермеры, страну кормим! У Джона в Америке таким, как я, почет и уважение. Губернатор с ними за ручку здоровается, потому что они избиратели. Граждане великой страны. А я к нашему даже на прием попасть не могу. Хожу к замам, те отфутболивают. А потому, что через него эти московские пришли, не иначе! А меня под зад с моей земли, как поганую шавку?! На тебе кость, грызи и не гавкай! В девяностые у нас в районе восемьдесят хозяйств было, а выжил я, и еще трое едва шевелятся. Так и мы мешаем, оказывается…

Людмила Петровна и Юрий вернулись домой подавленные. До сих пор все возникавшие у них самих проблемы как-то решались. А Иван попал в настоящую беду. Ведь понятно же, что сомнут его, раздавят, доведут до банкротства. И хорошо еще, если не посадят, не зря ведь в народе говорят – был бы человек, а статья найдется. И помочь ему нечем. А продаст – пропадет мужик без дела, сопьется или заболеет. Правду сказал Иван, Людмила Петровна и сама знала: сколько их начинало в девяностые, когда все подумали, что наступила свобода, рыночная экономика и все такое. Кто спился, кто умер, кого посадили, а кто поумнее – уехал или торговлей занялся. Единицы остались, энтузиасты вроде Ивана, так и тех скоро на ноль помножат. Такие вот особенности русской национальной арифметики.

– Юра, а что мы будем делать, если и нас… – произнесла Людмила Петровна. – Я не представляю. И людей ведь у нас теперь сколько…

– А что у нас отнимать? Твои тридцать соток возле бабкиного дома? Не смеши.

– А ты меня не бросишь, если что? Не уедешь, как все?

– Давно бы уехал, если бы хотел, – проворчал Юрий. – А я тебе хотел помочь. А теперь, когда от нас с тобой столько людей зависит, тем более. По-хорошему, надо бы уже и гостиницу построить, с баней или с сауной. Ресторанчик. Повара если найти хорошего, так и из города бы стали за этим ездить, это сейчас востребовано. А тут у нас еще и культурная программа: кому золото, кому эротику, кому Серебряное копытце с малахитовой шкатулкой. Расширяться надо, Людмила. Тесновато уже.

– Боюсь я, Юра, – вздохнула она. – Отнимут все, как у Ивана. И Гаряевых боюсь, они на меня волками смотрят, может, им сболтнул кто, что это мы Тимку в армию хотели спровадить? Веришь, после того пожара просыпаться боюсь по утрам. Сразу думаю, а не случилось ли чего за ночь?

– А ты не бойся! – притянул ее к себе Юрий. – Ты не одна. У тебя я есть. А у меня – ты.

Но Людмила Петровна, похоже, обладала даром предвидения. И через неделю после их поездки в Озерки на сельском сходе Галина Гаряева объявила, что отвод на сто гектаров пахотных земель возле села получила московская фирма «Голд», которая уже весной начнет разработку сразу двух месторождений медно-никелевых руд, Сахаровского в Озерках и Точильногорского – здесь, в Большом Шишиме. И пока народ осмысливал новость, поспешно добавила, что польза налицо: наконец появятся новые рабочие места.

Людмила Петровна выяснила, что эти самые сто гектаров начинаются как раз у домов, стоящих на Лесной улице. Туда же попадают и луг, и Талый Ключ, и часть ближайшего леса. К тому же давно, еще при первой встрече, сказанные ей Иваном слова про то, что российских фермеров отпустили в свободное плавание, но не предупредили, что плыть придется в соляной кислоте, сбылись до странности буквально.

– Понимаете, они уже начали пилить сосны! А там же еще старое кладбище! – чуть не плакала Людмила Петровна. – И к весне здесь будет территория рудника! Промышленная зона! Дорогу построят, машины станут ездить грузовые. Ладно, пусть мое дело летит к черту! Но ужас в чем? Мы узнали, что никель будут добывать методом подземного выщелачивания!

– Нет, подожди, Людмила, это я так с ходу перевести не могу! – взмолилась Анфиса Романовна, вытирая пот со лба. – Я с химией вообще дела не имела. Мне надо в словарь заглянуть.

Мужчина, которому она переводила, выглядел в доме Людмилы Петровны неуместно, как пингвин в стайке воробьев. Он был одет в дорогой костюм, розовую рубашку, к которой прилагался сиреневый галстук, а также запонки. Но брюки при этом были заправлены в мягкие белые валенки, расшитые маками и васильками, а шея странного господина была замотана в длинный вязаный шарф. Он сидел во главе стола, по правую руку от него – переводчица, Анфиса Романовна, по левую – сияющий, как начищенный самовар, Джон Спарроу. С краешку стола примостились Людмила Петровна, Иван и Родин. На единственном диване лежала миссис Спарроу, тяжело перенесшая многочасовой перелет. Остальные – дед Семен, Петр Борисович, Саня с Верой, Геннадий и Люба – сидели где придется, притащив в гостиную все имеющиеся в доме стулья и табуретки. И все, как один, не отрывая глаз, смотрели на человека в валенках.

Его звали Джералд Кингселл, и был он известным в США правозащитником и не менее известным экологом, профессором двух или трех университетов. По роду своей деятельности бывал и в Африке, и в Гренландии, и в Австралии, но в Большой Шишим не собирался, и сюда его едва ли не волоком притащил старый знакомый, Джон Спарроу. Сказал, что для его российских друзей это вопрос жизни и смерти, и если уж старина Джералд не поможет, то они уж и не знают, что делать. Очень просила помочь и его прелестная русская жена Наташа, которая и сама поехала, несмотря на то что они с мужем ждут беби. Отважная женщина, как все русские!

На самом деле Наталья, помня инструкции Людмилы Петровны, тщательно оберегала мужа от излишних контактов с противоположным полом и уж тем более не могла оставить его на растерзание шишимским соблазнительницам. Поэтому и потащилась в такую даль. И вот сейчас мистер Кингселл при помощи Джона и Анфисы Романовны вникал в заковыристые проблемы российской провинции. Совместными усилиями они продвигались к цели – не сказать, что семимильными шагами, но в международных отношениях важна не скорость, а взаимопонимание. К тому же на мистера Кингселла все возлагали большие надежды.