Э. Джеймс - Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках Страница 54

Ана отстраненно теребит торчащую из одеяла нитку.

– Значит, когда ты сказала, что все хорошо, ты меня обманула?

– Я на самом деле так думала, – признается она.

– Анастейша, ты не должна говорить то, что, по твоему мнению, я хочу услышать. Это не слишком честно. Как я могу доверять твоим словам?

У нас ничего не получится, если она не будет со мной откровенна. Эта мысль меня удручает. Поговори со мной, Ана.

– Что ты чувствовала, когда я тебя шлепал, и после?

– Мне не понравилось. Я бы предпочла, чтобы ты больше этого не делал.

– Тебе и не должно было понравиться.

– Почему тебе это нравится? – спрашивает она окрепшим голосом.

Черт! Я не хочу отвечать на этот вопрос. Я не уверен, что на этот вопрос можно найти ответ. Кроме разве что того простого факта, что я – ошибка природы. Монстр.

– Ты и вправду хочешь знать?

– Поверь, просто умираю от любопытства!

В ее тоне слышится сарказм.

– Осторожнее! – предостерегаю я.

Ана бледнеет:

– Ты опять будешь меня бить?

– Нет, не сегодня.

Думаю, с тебя достаточно.

– Ну, говори, – не отступает она.

– Мне нравится ощущение власти, которое я в этот момент испытываю. Я хочу, чтобы ты вела себя определенным образом, в противном случае я буду тебя наказывать и ты научишься выполнять мои требования. Мне нравится тебя наказывать. Я хотел тебя отшлепать с той самой минуты, как ты спросила, не гей ли я.

И я не хочу, чтобы ты закатывала глаза или ехидничала.

– Значит, я не нравлюсь тебе такой, какая есть, – произносит она тихо.

– Я думаю, ты восхитительна.

– Тогда почему ты хочешь меня изменить?

Боже упаси. Ты обворожительная.

– Я не хочу. Мне нужно, чтобы ты была вежливой, следовала установленным правилам и не перечила мне. Все просто.

Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Но ты хочешь меня наказывать?

– Да.

– Я этого не понимаю.

Я тяжело вздыхаю:

– Я так устроен, Анастейша. Мне нужно тебя контролировать. Мне нужно, чтобы ты вела себя подобающе, а если ты не слушаешься…

Мои мысли дрейфуют.

Я от этого возбуждаюсь. И ты, кстати, тоже. Просто прими это. Уложить тебя поперек колен, почувствовать под ладонью твою задницу…

– Мне нравится смотреть, как твоя прекрасная алебастровая кожа розовеет и горит под моими руками. Это меня заводит.

Чувствую, что при одной мысли об этом мое тело отзывается.

– Значит, боль, которую ты мне причиняешь, тебя не возбуждает?

Черт!

– Немного, когда я смотрю, можешь ли ты ее вынести.

Вообще-то возбуждает, и очень сильно, но я не хочу сейчас вдаваться в детали. Если я признаюсь, она меня вышвырнет. Я хочу причинять боль, особенно черноволосым девочкам с невинными ясными глазами. Я хочу держать их связанными, с заклеенным ртом. Чтобы никто никогда не сказал мне, что для всех было бы лучше, чтобы меня вообще не было. Право причинить боль – квинтэссенция власти.

– Дело не в этом. Меня заводит то, что ты моя и я могу делать с тобой все, что сочту нужным, – абсолютная власть над кем-то. Здорово заводит, Анастейша.

Надо дать ей почитать одну-две книги о сабмиссивах.

– Слушай, я не могу толком объяснить… раньше мне не приходилось этого делать. Я не задумывался о таких подробностях. Меня всегда окружали люди с похожим складом ума.

Я на миг замолкаю, чтобы удостовериться, что она меня еще слушает.

– Но ты не ответила на мой вопрос – что ты чувствовала после того, как я тебя отшлепал?

Ана моргает:

– Я была в замешательстве.

– Ты испытывала сексуальное возбуждение, Анастейша.

В глубине души ты тоже извращенка, Ана. И я это знаю.

Закрыв глаза, вспоминаю Ану, мокрую от желания, влагалище, требовательно сжимающее мои пальцы после того, как я ее отшлепал. Вновь открываю глаза и вижу, что она смотрит на меня, зрачки расширены, рот приоткрыт… Она тоже этого хочет.

Черт! Даже не думай, Грей. Сейчас не время.

– Не смотри так на меня, – предупреждаю я хрипло.

Она удивленно поднимает брови.

Ты знаешь, что я имею в виду, Ана.

– У меня нет с собой презервативов, Анастейша, к тому же ты расстроена. Я вовсе не похотливый монстр, как считает твоя соседка. Значит, ты была в замешательстве?

Ана хранит молчание. Да что это с ней?

– Когда ты мне пишешь, у тебя нет проблем с честностью. Твои е-мейлы всегда точно передают, что ты чувствуешь. Почему бы не сказать об этом прямо? Неужели я так тебя пугаю?

Ее пальцы теребят одеяло.

– Ты очаровываешь меня, Кристиан. Полностью подавляешь. Я чувствую себя Икаром, который подлетел слишком близко к солнцу.

Она говорит очень тихо, но ее голос дрожит от эмоций.

Признание оглушает меня, словно удар ногой в голову.

– Думаю, ты не права. Все наоборот, – шепчу я.

– Что?

– О, Анастейша, это ты меня околдовала. Разве не видно?

Вот почему я здесь.

Похоже, мои слова ее не убедили.

Ана, поверь мне.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос. Напиши мне, пожалуйста. А сейчас я очень хочу спать. Можно мне остаться?

– Хочешь остаться?

– Ты хотела, чтобы я приехал.

– Ты не ответил на мой вопрос, – настаивает она.

Невозможная женщина! После твоего письма я, как безумный, гнал машину, только бы поскорее сюда приехать. Какие еще нужны доказательства? Недовольно бурчу, что отвечу по электронной почте. Не хочу это обсуждать. Разговор окончен.

Торопливо, словно боясь передумать и вернуться в отель, я встаю, вытаскиваю все из карманов, снимаю носки и туфли, стаскиваю с себя джинсы. Вешаю на спинку стула пиджак и укладываюсь на кровать.

– Ложись! – рычу я Ане.

Она послушно ложится рядом. Приподнимаюсь на локте и смотрю на нее.

– Если собираешься плакать, плачь при мне. Я должен знать.

– Хочешь, чтобы я плакала?

– Не особенно, – лгу я. – Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Не хочу, чтобы ты ускользнула от меня. Выключи свет. Уже поздно, а нам обоим завтра на работу.

Ана выключает ночник.

– Повернись на бок спиной ко мне.

Не хочу, чтобы ты ко мне прикасалась.

Кровать слегка прогибается от движений. Я обнимаю Ану сзади и бережно притягиваю к себе.

– Спи, детка, – шепчу я и вдыхаю аромат ее волос.

Черт, как же хорошо она пахнет!

«Лелиот бежит по траве. Он смеется. Громко. Я бегу за ним. Мое лицо улыбается. Я хочу догнать Лелиота. Вокруг нас маленькие деревья. На деревьях-малышах растут яблоки. Мама разрешает мне собирать яблоки. Мама разрешает мне кушать яблоки. Я кладу яблоки в карманы. Во все карманы. Я прячу их под свитер. Яблоки вкусные. Они хорошо пахнут. Мама делает яблочный пирог. Яблочный пирог и мороженое. От них мой животик улыбается. Я прячу яблоки в ботинки. Я прячу их под подушку. Здесь есть еще один человек. Дедушка Трев-Трев-ян. У него трудное имя. Я не могу его выговорить. У него есть другое имя. Те-о-дор. Смешное имя. Деревья-малыши – его деревья. У его дома. Он там живет. Он мамин папа. Он громко смеется. У него большие плечи. И веселые глаза. Он бежит за мной и Лелиотом. «Не догонишь, не догонишь!» Лелиот бежит. Он смеется. Я бегу. Я ловлю его. Мы падаем на траву. Он смеется. Сегодня мы с ним – друзья. Он – мой брат. Яблоки блестят на солнце. Они вкусные. Ням-ням. Они хорошо пахнут. Очень-очень хорошо. Яблоки падают. Падают на меня. Я наклоняюсь, и они бьют меня по спине. Ой, больно! Но запах яблок остается, такой сладкий и свежий».

Ана.

Открываю глаза и понимаю, что крепко обнимаю Ану, мы с ней буквально переплелись руками и ногами. Она рассматривает меня и улыбается. Лицо у нее уже не опухшее, красные пятна исчезли. Она ослепительно красива.

– Доброе утро. – Я совершенно сбит с толку. – Господи, даже во сне меня тянет к тебе.

Я потягиваюсь, вылезаю из ее объятий и осматриваюсь. Ну да, мы в ее спальне. Я ненароком задеваю Ану эрегированным членом, и в ее глазах загорается любопытство.

– Хм… заманчивая перспектива, но, думаю, лучше подождать до воскресенья.

Утыкаюсь носом в ее ухо и привстаю на локте. Ана раскраснелась, ей жарко.

– Какой ты горячий, – ворчит она.

– Ты тоже весьма неплоха, – ухмыляюсь я и прижимаюсь к ней своей любимой частью тела. Ана пытается напустить на себя суровый вид, но безуспешно. Похоже, она получает огромное удовольствие от происходящего. Я наклоняюсь к ней и целую.

– Хорошо спала?

Она кивает.

– Я тоже.

Удивительно, но я и вправду великолепно выспался. Так и говорю Ане. Никаких кошмаров, просто сны…

– Который час? – спрашиваю я.

– Полвосьмого.

– Полвосьмого? Вот черт!

Соскакиваю с кровати и торопливо натягиваю джинсы. Ана смотрит, как я одеваюсь, и с трудом подавляет смех.