Эмили Гиффин - Суть дела Страница 54

— Хорошо, — произношу я, ни в чем не убежденная, но преисполненная надежды. — Я приеду в пятницу, ближе к вечеру.

— Вот и славно. Мы куда-нибудь сходим. Посмотришь, как я охочусь на парней в барах... Я покажу тебе, чего именно нет в твоей жизни. Покажу, как тебе повезло, что у тебя верный муж.

— А до того как мне себя вести?

— Вести себя? — возбужденно переспрашивает Кейт; стратегии поведения — ее конек. — Ну, для начала, больше никакого шпионажа. Я по этой дорожке ходила... Из этого ничего хорошего не выходит.

— Хорошо, — соглашаюсь я, придерживая телефон плечом и заталкиваю в машину партию темного белья. На пол хозяйственной комнаты выпадают из кучи боксеры Ника в красную клетку, и, поднимая их, я думаю, что никто, кроме меня, не видел его нижнего белья. — Что еще?

— Делай упражнения. Медитируй. Ешь здоровую пищу. Побольше спи. Радуйся приятным моментам. Купи новые туфли, — перечисляет Кейт, словно читает список заповедей о том, как быть счастливой. — И самое главное, не осложняй Нику жизнь. Не цепляйся к нему. Никаких обвинений. Просто... будь с ним милой.

— Чтобы побудить его не изменять?

— Нет. Потому что ты веришь: он не изменяет.

Я впервые за много дней искренне улыбаюсь, радуясь, что доверилась Кейт и скоро ее увижу, и, кроме того, я замужем за человеком, в котором не сомневается моя лучшая подруга.

ВЭЛЕРИ: глава двадцать шестая

Вечером накануне возвращения Чарли в школу Ник заезжает пожелать ему удачи, а заканчивает тем, что остается готовить ужин. Объявив себя знатоком бургеров, он подготавливает булочки для основы и не отходит от гриля Джорджа Формена. Хотя они с Ником обменялись десятками телефонных звонков и сообщений, Вэлери впервые видит его после Дня благодарения, и у нее кружится голова от того, что она стоит рядом с ним. Только это и ослабляет ее нервозность, связанную с возвращением Чарли в школу.

Сейчас она смотрит на сына, который играет на кухонном столе фигурками-персонажами «Звездных войн» и спрашивает Ника о своей маске, которая лежит рядом.

— Мне обязательно ее носить? В школе?

— Да, парень, — говорит Ник. — Особенно на занятиях спортом и на переменах... Периодически ты можешь ее снимать, если она тебя беспокоит, если потеешь или чешется кожа, но носить ее нужно.

Чарли хмурится, словно обдумывает услышанное, а потом спрашивает:

— Как по-вашему, я лучше выгляжу в ней или без нее?

Вэлери и Ник встревоженно переглядываются.

— Ты отлично выглядишь в любом случае, — говорит Вэлери.

— Да, — соглашается Ник. — Кожа у тебя заживает великолепно... но маска куда интересней.

Чарли улыбается, пока Ник выкладывает бургеры на три разрезанных вдоль булочки, вызывая тем самым всплеск радости у Вэлери.

— Да. Можешь сказать своим друзьям, что ты штурмовик.

Ник кивает.

— И что ты знаком с Дартом Вейдером.

— А можно? — спрашивает Чарли, с надеждой глядя на Вэлери.

— Да, — твердо отвечает она; этим вечером она согласится на все, они заслужили это право. В глубине души она знает: так просто ничего не бывает. Несчастье не дает тебе права не считаться с другими людьми, игнорировать правила, лгать и говорить полуправду.

Продолжая над этим размышлять, она несет к столу две тарелки, Ник — третью, Чарли идет следом. Все втроем они садятся за маленький круглый кухонный стол, весь в глубоких бороздах, царапинах и следах несмываемого маркера — результатах художественных проектов Чарли, которые контрастируют с тонкими желто-голубыми льняными салфетками и ковриками под тарелками и приборами. Прошлым летом Джейсон привез их для нее из Прованса, где отдыхал со своим предыдущим другом.

— Мы рады, что ты здесь, — вполголоса обращается к Нику Вэлери, это ее личная молитва. Она смотрит на лежащую у нее на коленях салфетку, пока Чарли произносит более официальное благословение, перекрестившись до и после молитвы, как научила его бабушка.

Ник присоединяется к нему со словами:

— У меня такое чувство, будто я у мамы дома.

— Это хорошо? — спрашивает Вэлери.

— Да. Только ты совсем не похожа на мою мать.

Они улыбаются друг другу и, поедая бургеры с жареной картошкой и стручковой фасолью, обсуждают разные приятные темы. Они говорят об ожидаемом в середине недели сильном снегопаде, о Рождестве, которое уже не за горами, о желании Чарли иметь щенка, с чем Вэлери уже, кажется, соглашается. И все это время она старательно избегает мыслей о двух других детях, ужинающих вместе с их матерью.

Поев, они вместе убирают со стола, ополаскивают посуду и ставят в посудомоечную машину, смеются, пока Ник вдруг не говорит им, что ему пора. Глядя, как Ник опускается перед Чарли на колени и вручает ему подарок, золотую монету на удачу, Вэлери думает, что это, пожалуй, даже лучше того, с чего они начали три дня назад. Ей нравится быть наедине с ним, но еще больше нравится, когда он вместе с Чарли.

— Она принадлежала мне, когда я был маленьким, — говорит Ник. — Я хочу, чтобы она была у тебя.

Чарли благоговейно кивает и берет подарок обеими руками, его лицо освещается и кажется таким невредимым и красивым, каким Вэлери никогда его не видела. Она едва удерживается от напоминания о словах благодарности, инстинктивно реагируя так всякий раз, когда Чарли получает подарок, но в этот раз она ничего не говорит, не желая нарушать очарование момента, уверенная, что обо всем скажет улыбка Чарли.

— Пусть лежит у тебя в кармане, а когда начнешь о чем-нибудь волноваться, подержись за нее, — наставляет Ник. Затем он вкладывает в другую руку Чарли листочек бумаги. — И запомни этот номер. Если тебе понадобится моя помощь, не важно, по какой причине, в любое время звони.

Чарли серьезно кивает, глядит на листок и шепчет номер, пока она провожает Ника до выхода.

— Спасибо тебе, — говорит Вэлери уже у самой двери, собираясь ее открыть.

Она благодарит его за бургеры, монету, номер телефона в руке у ее сына, но больше всего за то, что помог им прийти к этому вечеру.

Ник качает головой, словно говоря, что все это он хотел сделать и оно не стоит благодарности с ее стороны. Он смотрит в сторону Чарли и, увидев, что за ними не наблюдают, берет лицо Вэлери в ладони и коротко, мягко целует в губы. Не таким она столько раз представляла их первый поцелуй, он скорее нежный, чем страстный, но все равно по позвоночнику у нее пробегает холодок, колени подгибаются.

— Удачи завтра, — шепчет он.

Она улыбается; такой счастливой она давно уже себя не чувствовала.

На следующее утро Вэлери встает до рассвета, принимает душ и идет на кухню, где начинает готовить французские тосты для первого школьного дня Чарли и для своего первого рабочего дня после долгого перерыва. Она выкладывает на рабочий стол все ингредиенты — четыре ломтика халы, яйца, молоко, корицу, сахарную пудру и сироп. Даже свеженарезанную клубнику. Вэлери достает маленькую миску, венчик и жестянку с антипригарным спреем. Она возбуждена и одновременно спокойна, как бывает у нее перед крупным делом, когда она знает, что сделала все, чтобы подготовиться, но все равно волнуется из-за вещей, над которыми не властна. Она затягивает пояс флисового белого халата, идет к термостату и ставит его на семьдесят четыре градуса, чтобы Чарли не замерз, когда спустится к завтраку. Ей хочется, чтобы в это важное утро все у него шло хорошо. Затем Вэлери возвращается к плите, где смешивает веничком ингредиенты и спрыскивает дно сковородки, а в голове тем временем проносятся разные тревожные образы: Чарли падает с перекладины на игровой площадке и рвет свою новую кожу. Его дразнят из-за маски или, еще того хуже, дразнят, когда он ее снимает.