Второе дыхание (СИ) - Дора Шабанн Страница 54

— Обращаю Ваше внимание, что руки, принявшие на себя заботу о Софии Александровне, и правда, надежные. Олег Федорович человек проверенный. Да Вы и сами знаете.

Изумление, неверие, паника. И руки Софы с такими выразительными колечками, лежащие поверх широких крепких ладоней Олега на ее животе.

— Нет. Не бывать этому! Выскочить за неотесанную шпану, когда я тебе с таким трудом добыл кандидата наук из культурной столицы? Спятила?

Тут вот Олег не сдержался. А чего, мальчик с улицы, понимать надо:

— Не сметь орать на мою жену. При всем моем уважении, папаша, Софа достаточно бреда от вас наслушалась.

Пока окружающие пребывали в разной степени обалдения, Артем Александрович полировал ситуацию:

— Раз уж все столь удачно собрались тут, то повторюсь: сегодня я сложил с себя полномочия Главного архитектора всем известного Бюро, поэтому проект мой с конкурса снимается.

— Ты же обещал?! — Александр Первый в ярости очень напоминал спелый помидор после полива. Такой же лоснящийся, алый и в капельках.

— Пока мне нужен был тендер, можно было что-то обсуждать, — пожать плечами и сдвинуться в сторону, уходя от прямого удара, мало ли. — Но глядя на ваши порядки, традиции и семью, я понял истинную ценность своей. Поэтому и бросил все ради жены и дочерей. Познавательно было с вами здесь поработать. Спасибо. Мне пора.

Временный ступор Александра Аркадьевича оказался кстати. Картинка успела устаканиться. Софа, прилипнув к мужу, настороженно косилась на родителей, Савельич с МихМихом дружно подняли бокалы, салютуя, а Николай Константинович принес молодоженам шампанского с настолько индифферентным выражением лица, что не понять о его причастности к «Похищению Европы» не мог только слепой.

Пока Александр Первый в реальность не выпал, Артём быстренько дал команду к погрузке вещей. Обнялся с Колей и Олегом, махнул Софочке, простился с остальными временными коллегами и, банально, был таков. Кинувшегося за ним, разочарованного в жизни, дочери и потенциальном зяте, Аркадьевича, перехватил зять уже состоявшийся, с порцией увещеваний и заманчивых предложений. Хвала Олегу и долгих лет.

А у Артёма теперь впереди пять часов на машине до Иркутска, потом самолёт, Первопрестольная, стыковка, а там и родное Пулково.

Звонить Ульке — просить его встретить? Верх цинизма, после того, что ей с детьми из отпуска пришлось как-то добираться самой. Он, кстати, почему-то упустил в своё время и не прояснил этот момент. Надо уточнить будет, если благоверная супруга его в ближайшем будущем не закатает на три метра ниже уровня моря.

И вообще, как показывает практика, много ему надо уточнить у жены и в их отношениях. Что-то обновить, что-то выкинуть на хрен, а что-то и реанимировать, да.

Ну, даст Бог, время у него для этого ещё будет.

Главное, чтобы дорогая жена с порога не прибила.

72. Ульяна. Август. Санкт-Петербург

Я очень невежлива ранним утром. Особенно в субботу, а если ещё и в семь часов. Я, натурально, зла, будем откровенны. Так что, звук льющейся воды из ванной комнаты, провоцирует у меня поток мысленных проклятий и выделение яда с клыков.

Которой именно моей прелести «не спится в эту ночь глухую»? Кто сейчас, после вопроса о завтраке, будет послан недоброй мамой очень далеко и очень надолго?

Под одеялком тепло и темно, если залезть с головой. И тихо тоже. Задремало.

Следующий раз пришла в себя от того, чего не было в моей жизни уже месяц — меня разбудили внезапные жаркие и сильные объятия, поцелуи в ушко и макушку. И такое знакомое тарахтение над головой, что остатки сна слетели с меня, а я, в ярости, — с кровати. Хорошо, что не запуталась в одеяле и нелепо не убилась.

Охренеть. Нет, охренеть!

Сам Артём Александрович, собственной бритой мордой лица. В моей постели. В семь утра субботы, хотя ожидался в три часа пополудни в воскресенье.

Твою же мать! А я так мечтала: сейчас поспать, а завтра — поскандалить.

Но сегодня же дети дома, поэтому, мать, соображай быстрее. Надо как-то доходчиво обозначить свою позицию касательно дальнейших взаимодействий. И не разбудить Любу.

— Ты чего здесь делаешь в такое время? — тихое шипение выходит уже профессионально.

— Домой, к семье вернулся. А любимая жена не рада? — наивные глазки хлопают, Артём откровенно ухмыляется. Хоть бы голос понизил, блин.

— Любимая жена у тебя теперь не здесь, а в той дыре, откуда ты явился. Так что мирно расходимся и отправляйся к ней, на здоровье, — не до политесов. Лучше, наверное, на кухню выйти, так как дочь уже ворочается, а с гипсом это действие гарантирует скорое пробуждение.

— Ну, что за глупости ты говоришь, — и взгляд такой, снисходительный.

— Идём на кухню. Тихо, — выползаю из комнаты, закутанная в плед. Он легче и меньше, чем одеяло, да и просто мне в пледике спокойнее. А сейчас любая порция спокойствия — на вес золота. Объявит невменяемой истеричкой, отберёт детей. На фиг.

Недоумевая, пока-ещё-муж выходит следом.

— Детка, ты же обещала подождать с решениями до нормального разговора, — начинает Артём, как обычно, обкладывать аргументами по всем фронтам издалека, потом стягивая кольцо из эмоциональных реакций до победного конца.

— Все «детки» у тебя могут быть где угодно, но не здесь. Только не говори, что ты так затраха…, то есть замотался, что забыл, как меня зовут, — Уля, надо быть вежливой и, пока, держать себя в руках. И да, рано настолько плевать на воспитание.

— Это что-то новенькое в нашем репертуаре. Чувствуется тлетворное влияние московских мажоров, видимо, да, Уля? — снисходительность и недоумение из глаз, как ветром сдуло. Малахитовая зелень наливается яростью. Ты боже ж мой! Сцена ревности, какая прелесть. А главное, как вовремя-то.

— Было бы смешно, но не в нашем цирке. Артём, у нас есть шанс решить всё цивилизованно и спокойно. Мы можем договориться мирно.

— И чего это вдруг нам надо срочно решать, по-твоему? — о нет, только не страусиная тактика.

— Хорошо, раз ты настаиваешь, я готова начать. Хотя, вообще-то, говорить я буду уже о последствиях. По идее, сначала было бы неплохо объясниться тебе. Более того, ты, помнится, мне это обещал. «Серьёзный откровенный разговор». И где он?

— Я виноват, милая. Кругом виноват. Я понимаю. И прошу тебя очень внимательно меня выслушать. И если бить посуду, то уже после моего выступления, ладно? — переобувания с такой скоростью на лету до сих пор мужу свойственны не были. Неужели, влияние нового окружения? Как он, при таком подходе, бизнес там вести будет? Хотя не моё это теперь