Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 Страница 55

– Органический овсяный ризотто, – объяснила Рэчел, – с артишоками и фасолью. Берите тарелку, Мередит.

– Нет, я пока не хочу, – ответствовал Мередит, синий от холода. – Когда представляется случай, – пробормотал он Лизандеру, – умереть от охлаждения или от того, что всю ночь будешь пердеть, как ломовая лошадь, я выбираю первое. Рэчел, а нельзя ли подбросить дровишек?

– А мне так тепло, словно я напилась, – самодовольно произнесла Гермиона. – И вообще я перед выходом приняла горячую ванну.

– Ванны – это расход воды, – заворчала Рэчел, раскладывая рис по тарелкам. – Надо принимать душ или разделять ванну с кем-то еще.

– Я готов разделить с тобой ванну. В любое время, Рэчел, – пошутил Гай, награжденный мрачным взглядом Джорджии. – Однако же как нас здесь много набилось.

– О, людям так надоело готовить во время Рождества, что они пойдут куда угодно, где их покормят, – бездумно сказала Гермиона.

Очарованный красотой Лизандера, один из лондонских приятелей приблизился, чтобы погладить Джека.

– Я полагаю, он у вас охотится на лис.

– Нет, только пачкает все своими грязными лапами да раскапывает детские площадки, – ответил Мередит. – Ну, ну, Лизандер, этого может и не случиться.

– Этого-то я и боюсь, – скорбно произнес Лизандер.

– А вообще-то я собираюсь сделать налет на буфет с выпивкой, – Мередит понизил голос. – Как Капитан Органической Овсянки, я могу помереть в любое время. Так что займите-ка нашу хозяйку.

Но Лизандера уже не беспокоило, что Мередит украдкой исчез, потому что появился Раннальдини. Он выглядел похоронно и агрессивно-злобно в черной рубашке, подчеркивающей хищность его глаз, брюках из рубчатого плиса и огромной, чуть не до пола, шубе из волчьих шкур, кажущейся продолжением его волос. И, как волк, входящий в загон для овец, он притянул к себе внимание всех присутствующих. «Ой, скорей бы все ушли, – подумала Рэчел, – и тогда мы займемся любовью перед камином».

Раннальдини кивнул Гермионе и Бобу, затем, пробежав глазами по длинным лицам приятелей из Лондона, не нашел для себя ничего интересного.

– Где же твоя лучшая половина, Раннальдини? – спросил Мередит, всовывая бокал с неразбавленным виски в благодарную руку Лизандера.

– В постели.

– Разве Молодчина заболела? – осведомился Гай.

– После возбуждения от доставленного удовольствия всегда приятно отдохнуть, – Раннальдини злобно улыбнулся Лизандеру. – Все, что нужно Китти, – это немножко любви.

Джек взвизгнул, затем лизнул Лизандера в лицо, не понимая, почему хозяин так стиснул его.

– Это отвратительно, что корни рождественских елей окатывают кипятком, ведь их же потом нельзя вновь посадить, – завозмущался один из лондонских приятелей.

Глядя на Лизандера, бледного и безутешного, Боб вспомнил его шаловливого и блестящего, чертовски юного, при появлении которого на вечеринке у Джорджии даже музыка замолкала.

– Приходи как-нибудь на неделе поужинать, – он положил руку на плечо Лизандеру. – Гермиона улетает в Рим.

– Спасибо, но я должен уехать.

Лизандер выпил свое виски. Глянув в кухню, он увидел Скарлатти, вылизывающего поднос с объедками, и вспомнил временами выпадающую из разговора тетю Дину. В следующий момент Джек, извиваясь, вырвался из объятий и, сбив поднос, погнал Скарлатти до кошачьего отверстия в двери.

– Вот и спасай после этого планету, – захихикал Мередит. – А может, мы откроем окно и впустим немного теплого воздуха? В этом есть что-то восточное.

– Я же просила не приносить эту собаку, – заворчала Рэчел. – И потом, не надо уходить. Вечеринка еще и не начиналась.

– Извини, мне пора. До свидания, Боб, до свидания, Мередит, до свидания, Мериголд, – пробормотал Лизандер, и, схватив свое длинное пальто со стула в холле, он выбежал в ночь.

– Ничего, мы-то знаем, кто тебе нужен, – произнесла Рэчел в ярости от потери единственного свободного гетеросексуального мужчины, хорошо хоть Раннальдини явился собственной персоной и без Китти, хоть его об этом и не просили.

– Я не собираюсь пить эту ослиную мочу, – сказал Раннальдини, выливая экзотическую фруктовую смесь в горшок с унылой юккой. – Дай-ка мне виски, Рэчел.

Затем он обратился к Ларри:

– Как дела? Надо полагать, все твое барахлишко заморожено?

Чувствуя свою покинутость, поскольку Раннальдини даже не подошел и не поцеловал ее, Гермиона решила поправить свой макияж, прежде чем подойти к нему. Проходя через зал к лестнице, ведущей в верхнюю душевую, она обнаружила письмо, которое убегающий впопыхах Лизандер выронил из кармана пальто. Увидев надпись «ПАРАДАЙЗ-ГРАНДЖ», она раскрыла его, и, не обращая внимания на развешанные плакатики о недопустимости добавления химии в школьные завтраки и призывы беречь лягушек, уселась на краю ванной. По лицу ее расплылась улыбка, по телу разлился жар.

Гермиона всегда была заинтригована тем, почему Лизандер не обращает на нее ни малейшего внимания. Теперь она поняла, почему. Она была единственной женой в Парадайзе, которая ему не платила. Зайдя в душ, она привычно сполоснула между ног и почистила зубы органической пастой Рэчел. Вернувшись в комнату, она шепнула Раннальдини, а затем торжествующе обратилась к Рэчел:

– Как было мило, дорогая. Мне пора. Надо кое-что сделать для «Уоззек». До встречи, Бобби.

К ярости Рэчел, чуть ли не сразу же за ней последовал и Раннальдини.

Полчаса спустя в блаженном тепле башни Гермиона посасывала «Краг» из стакана и наблюдала за Раннальдини, читающим письмо Мериголд Лизандеру. Уже второй раз.

– Так, неплохо, – сказал он ласково, после того как по его лицу промчались, сменяя друг друга, эмоции ярости, возбуждения, страсти, ненависти и ревности.

– Было бы глупо выбрасывать такое письмо. Итак, Джорджия и Мериголд платили маленькому мистеру Хоукли за то, чтобы вернуть мужей; то же, вероятно, делала и Марта Уинтертон. А я-то все изумлялся, на какие шиши он так здорово живет.

– Джорджия и Мериголд, должно быть, заплатили ему целое состояние, чтобы он занялся ею, – дерзко встряла Гермиона. – Я имею в виду, что те-то хоть симпатичные. И только затем, чтобы заставить тебя ревновать. И Китти согласилась на сотрудничество.

– Это был каприз, – сказал Раннальдини. – Подобно Каварадосси, Китти ожидает пытка. Никто не сможет оставить меня в дураках.

Отлепив от себя Гермиону после достаточно небрежного совокупления, Раннальдини присел к телефону. Он собирался включиться в игру.

Макиавеллист по натуре, Раннальдини планировал оргию в «Валгалле». Январь оказался жутко скучным месяцем, а пред лицом надвигающейся войны в Персидском заливе люди стремились к развлечениям. Для начала он разослал приглашения: «ВЕЧЕРИНКА В ТОГАХ FINDESIECLEВ ДОМЕ МИССИС РОБЕРТО РАННАЛЬДИНИ ВЕЧЕРОМ ДВАДЦАТОГО ЧИСЛА».