Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная Страница 55

— Тише, моя малышка, тише, — шепчет Милана свертку на своих руках.

Она ходит по холлу из стороны в сторону в обычном халате, с колтуном на голове и безумным блеском в глазах. И тут замечает нас.

— Давид! — восклицает и улыбается во все зубы. — Посмотри на нашу крошку! Она прелесть, не правда ли?

У меня набатом бьется сердце, тело покрывается потом, когда я замечаю, что на руках у Миланы подушка. Возле нее стоит мама, с тревогой глядя на свою любимую дочь.

— Наконец-то! — выдыхает Стефания при виде Горского, но когда ее взгляд падает на меня, то губы ее поджимаются.

— Мама, что она здесь делает? Убирайся! — впадает в истерику Милана, когда Давид берет меня за руку. — Пусть уйдет! Тварь!

Она начинает бесноваться, словно совсем сходит с ума. Мне страшно, но в то же время жалко сестру. Ей явно нужна помощь.

— Я подожду снаружи, — шепчу Горскому и иду на выход.

Думаю, им стоит разобраться самим. Он вроде как хочет меня остановить, но всё же отпускает, уважая мое решение. Спустя полчаса он выходит из дома донельзя раздраженный и расстроенный, но поговорить нам не удается, в этот момент подъезжает машина отца, из которой выходит он сам.

— Какие люди, — язвит он, когда замечает меня, а затем щурит глаза, увидев, как сзади ко мне приближается Давид.

— Не ожидал увидеть меня? — слышу по голосу, что мужчина улыбается, говоря эти слова моему отцу.

Тот замирает, а затем хмурится, берет себя в руки. Вот только хватает и этой доли секунды растерянности на его лице, чтобы понять, что он не ожидал увидеть Давида живым и здоровым.

— Не думал, что тебе хватит совести явиться к нам с Евой, — фыркает Стоцкий. — Что, совесть даже не мучает, что жену бросаешь ради ее сестренки? А тебя, Ева? Хорошо спишь по ночам?

— Кто бы говорил, — вырывается у меня, в воспоминаниях отчетливо встает тот вечер, когда он с отцом Давида поплыли на лодке рыбачить, а я сидела на берегу и игралась с веточками.

Один короткий случайный поворот головы — и на всю жизнь в память намертво впечаталась картина, как отец душит Горского и выбрасывает за борт. А потом ловит мой взгляд и начинает торопливо плыть к берегу…

Отец сводит брови на переносице, но тут вперед выступает Давид.

— Это ведь ты хотел от меня избавиться, Лев, — щурит глаза Горский, с вызовом глядя на отца.

Последний вздергивает подбородок и скалится в ответ.

— Не понимаю, о чем ты. Ты — муж моей дочери Миланы, так что я рад, что из аварии ты вышел живым и… невредимым, — говорит размеренно, слова отца могут обмануть кого угодно, но только не меня. — И твои обвинения бездоказательны и даже оскорбительны.

— Будь уверен, — делает шаг вперед Давид, подталкивая меня к машине. — За доказательствами дело не встанет.

— Осторожнее со словами, — цедит сквозь зубы хозяин этого дома, смотря на Давида снизу вверх, что ему явно не нравится.

— Идем, Ева, — протягивает мне руку Горский, и я делаю шаг вперед, хватаюсь за его ладонь, как за спасательный круг.

— Возвращайся в дом, дочь, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? — холодным тоном обращается ко мне родитель.

Я же сглатываю и еще крепче вцепляюсь в ладонь Давида. Черт! Наваливается тяжесть, иррациональный страх перед отцом снова преобладает над всеми другими чувствами. Ведь он хотел представить всё так, будто я сумасшедшая. А что, если ему удастся?

Но тут все сомнения и страхи развеиваются поглаживанием моей руки мужскими пальцами. Теперь я не одна. Давид защитит нас с детьми и не даст в обиду.

— Займись лучше другой своей дочерью, Лев. Ей нужна психологическая помощь… Профессиональная!

От тона мужчины бежит мороз по коже, но адресовано это не мне, так что не так страшно.

— Сам разберусь! — выпаливает отец и, твердо и грозно шагая в сторону входной двери, уходит.

И мы с Давидом садимся в машину. Чувство, что ничего еще не окончено, никак не пропадает. Рассказываю мужчине всё, что знаю об отце, кроме самой важной тайны, на которую пока не хватает смелости.

— Разберемся, — поджимает губы Давид и набирает чей-то номер на телефоне. — Алло, Сергей. Что там по делу о?..

Откидываюсь на спинку сиденья, раздумывая, как сообщить родителям Олега, что я подаю на развод? И что дети не его? Но судьба распоряжается по-своему.

Когда мы прибываем домой, по телевизору показывают шокирующие обличающие новости, ставящие точку во всей истории с тендером.

Из надежных источников стало известно, что победа французской компании была нечестной, и теперь репутация Дюранов держится на волоске. Им не до меня, нужно защищать поруганную честь и пытаться оплатить многочисленные штрафы и неустойки из-за разорванных контрактов. Младшего же Дюрана ожидает суд за халатность, а покинувшая его жена представляется жертвой корыстного мота, который женился на ней ради денег.

С облегчением выдыхаю и смотрю на Давида, молчаливо спрашивая, причастен ли он к раскрытию тайн семьи Дюранов, но он лишь загадочно улыбается.

Глава 31

Утро начинается с приятного аромата кофе.

— М-м-м, — потягиваюсь и улыбаюсь, приоткрываю глаза, которые сразу же падают на лицо улыбающегося Давида. — Завтрак в постель? Как романтично.

Мужчина ставит поднос на кровать. А там две чашки кофе и круассаны.

— А дети? — вспоминаю о них, желаю тут же подорваться и узнать, как им спалось на новом месте.

— С твоей теткой, уже поели, — сразу же понимает, что меня беспокоит.

Хитрая Элла, оказывается, задержалась на три дня, чтобы дать нам с Давидом сблизиться, а только приехав, взяла в охапку любимых племянников и утащила их в спальню, обещая присмотреть. Они не сопротивлялись, ведь беззаветно обожают тетушку, которая задаривает их подарками и рассказывает чудные истории, половина которых кажется выдумкой, а порой — нет.

Но, когда нужна, Элла бывает серьезной, поддерживает и дает нужный совет. Пожалуй, мы с ней две отвергнутые Стоцкими женщины, которые нашли друг в друге утешение. И ничуть не жалеем, что покинули эту гнилую семейку.

А еще это она рассказала деду про то, кто настоящий отец мальчиков, тем самым запустив ход событий…

Иду быстренько умываться, а когда возвращаюсь в спальню, вижу Давида, стоящего у окна. Спина его напряжена, чувствую исходящее от него беспокойство.

— Понял, — коротко говорит кому-то и сбрасывает звонок.